(Не)Холостяк - Вийя Шефф

мне бежит через дорогу Стас, оглядываясь по сторонам и останавливая руками машину.

— Эй, что сказали?— хватает за плечи, встряхивает и заставляет смотреть на него.

— Идентифицировали... Телефон...

Показываю ему пакет и бумаги.

Слёзы душат.

— Идём,— берёт под руку и ведёт к машине. Ноги подкашиваются.

Усаживает в кресло, возвращается на своё.

— Дыши глубже,— сжимает пальцы.

— Не получается...

В груди что-то мешает сделать вдох.

— Получится. Нужно только успокоиться.

От его поддержки становится легче. Воздух проваливается в лёгкие. Я дышу...

— Никита Альдарович сказал отвезти тебя сразу домой.

— Да... Поехали...

* * *

Сижу и смотрю зачарованно на телефон Грозного, не в силах нажать кнопку и включить его.

Страшно увидеть последние минуты его жизни. Минуты перед " всё "...

— Чей это?— подходит Ник и смотрит на стол.

— Вита...

— Он остался цел?— сел напротив.

— Да. Следователь сказал, что застрял между сиденьями. Там что-то для нас,— отрываю взгляд от смартфона и смотрю на Гаса.

— Для нас?— приподнимает удивлённо брови.— И что это?

— Видео...

— И что на нём?

— Не знаю. Я боюсь смотреть. Вдруг там записано, как он умирал...

— Если там что-то важное, то надо посмотреть,— берёт в руки телефон и включает.

Последнее видео в расфокусе, самолёт жутко трясёт. Но потом появляется четкость и Грозный.

" Прости, любимая, похоже, это моё прощальное видео,— произносит громко Виталий, но его голос тонет в криках и воплях людей.— Я очень люблю тебя и Илью. Вырасти из него достойного мужика. Жаль, что я не смогу быть с вами больше рядом. Люблю, милая... И ещё... Ник, позаботься о них. Я тебе их доверяю... "

Дальше сильный взрыв, крик, пламя и темнота.

Внутри меня нарастает гнев на грани истерики.

— Сволочь, как ты мог! Почему не слушал меня?!— хватаю телефон и швыряю им в стену.

Вдребезги.

Хочется всё разнести к херам. Бьющееся на скорости света сердце с трудом успевает прокачивать кровь, дышать больно.

В ту же стену летит какая-то ваза, которая попала под руку.

— Ненавижу! Бросил нас здесь одних!

Ник нападает сзади и сжимает меня в тиски, не давая возможности шевелиться.

— Пусти!— дергаюсь в его руках.

— Успокойся,— прижимается щекой к моему виску.— Его уже не вернуть...

— Гас, я на стадии гнева. Так что лучше ко мне не приближайся, а то и тебе что-нибудь в голову прилетит,— рычу на него, пытаясь вырваться.

— Хочешь — бей!— рывком разворачивает к себе.— Только что это изменит?

Луплю его кулаками по груди, но он напряг мышцы и я словно бессильно молочу стену.

Вырываются рыдания и усталость. Оседаю на пол, продолжая реветь.

Ник рядом. Обнимает и нежно гладит.

— Всё пройдёт. И это тоже...

— Сказок начитался?— всхлипываю в его руках.

— С Ильёй вчера читали... Но там верно было написано...— целует в макушку.

— Ты нас не бросишь?— не хочу оставаться одна.

— Ни за что... Мне Грозный вас доверил, а это дорогого стоит. Не ожидал от него.

Сколько мы так сидим в обнимку я не знаю. Время стёрлось. Я в реальность возвращаться не хочу, но надо.

— Оставь меня, я хочу побыть одна,— решительно отстраняюсь от него.

— Обещай ничего здесь не громить,— обхватывает моё лицо руками.

— Клянусь...

— Я пришлю Веру убрать осколки,— поднимается и смотрит на безобразие, которое я устроила.

Он уходит, а я падаю в постель. Желание кричать — нет, выть — всё больше. Мозг с трудом соображает.

Долблю подушку кулаками, выбивая из неё только пыль. А хочется, чтобы перья во все стороны.

Да какого хера?!

Подскакивая, хватаю и об стену. Перья медленно кружатся по всей комнате. Туда же вторую.

Сижу посреди всего этого мракобесия и нервно злорадно улыбаюсь, как сумасшедшая.

Вошедшая Вера тихо матерится и исчезает за дверью, возвращается с пылесосом.

Что-то недовольно бубнит под нос.

Хочется и её подушкой огреть хорошенько. Не за морду её кислую, а за то, что на Ника засматривается. Бесит, сука. Взять бы за этот каштановый аккуратный пучок на голове и об стену припечатать. Чтобы как в мультике — трафарет остался.

Ржу своим мыслям.

Вера косится. Крутит у виска.

— Сама дура!— прохожу мимо и дергаю со всей силы за шнур. Он вылетает вместе с розеткой.

— Чокнутая!— вдогонку.

Возвращаюсь.

— Ты уволена!

Впервые кого-то увольняю. Даже кайф какой-то от этого получаю. Он теплом скользит по внутренностям. Ни капли сожаления — только удовольствие...

Ни любви, ни тоски, ни жалости...

Как там у Симонова?

— Мне не надо в раю тоскующей,

Чтоб покорно за мною шла,

Я бы взял с собой в рай такую же,

Что на грешной земле жила, —

Злую, ветреную, колючую,

Хоть ненадолго, да мою!

Ту, что нас на земле помучила

И не даст нам скучать в раю.

В рай, наверно, таких отчаянных

Мало кто приведёт с собой,

Будут праведники нечаянно

Там подглядывать за тобой.

Взял бы в рай с собой расстояния,

Чтобы мучиться от разлук,

Чтобы помнить при расставании

Боль сведённых на шее рук.

Взял бы в рай с собой все опасности,

Чтоб вернее меня ждала,

Чтобы глаз своих синей ясности

Дома трусу не отдала.

Проговариваю с выражением каждую строчку, отсчитывая ступеньки на лестнице. Слова бьют в самую цель.

А моя цель там...

В подвал.

Там огненная вода, способная убить все плохие мысли, затмить разум и утихомирить боль.

Цель — нажраться до потери сознания.

Глава 61

— Завтра мой человек вам привезет все необходимые документы и всё оплатит,— договариваюсь с ритуальным агентством.

В кабинет врывается Вера. Я отключаюсь.

— Она меня уволила!— орёт на меня.

— Ну, кто — я понял. А за что?— откидываюсь в кресле.

Видимо Алиса решила одним махом решить мою проблему с назойливой горничной.

— А вы пойдите и посмотрите, что она в спальне устроила.

Ну,