Смотри в лицо ветру - Иэн Бэнкс

После смерти Ильома Долинсе прошло двое суток, до концерта в Штульенской Чаше осталось три дня. Теперь, когда репетиции завершенной симфонии были в разгаре, Циллера охватило привычное возбуждение. Не в силах усидеть на месте, он вспомнил о еще не виденных достопримечательностях Масака и, решив посмотреть на орбиталище при подлете снизу, вместе с аватаром спустился в Субплитовое пространство глубоко под Аквиме, где располагался небольшой космопорт.

Плато, на котором раскинулся Аквиме, было преимущественно полым, внутри размещались старые корабельные ангары и законсервированные заводы общего назначения. На большей части Масака Субплитовые порталы обычно находились на глубине сотни метров, но Аквиме отделял от космоса почти километр.

Скорость восьмиместного модуля постепенно снижалась относительно скорости вращения орбиталища. Летательный аппарат двигался по направлению вращения, поэтому казалось, что в пятидесяти метрах над ними Масак понемногу разгоняется, увеличивая скорость, а звезды, неторопливо движущиеся по кругу, замедляют вращение почти до полной неподвижности.

Нижняя сторона орбиталища представляла собой блестящую сероватую поверхность, по виду металлическую, слабо озаренную светом звезд и солнца, отраженного одной из ближайших планет системы. В бескрайней равнине над головой Циллеру чудилось какое-то пугающее совершенство, несмотря на то что ее усеивали порталы, там и сям торчали какие-то вышки и замысловато переплетались трассы подземки.

Кое-где полого приподнятые трассы пропускали под собой другие, наполовину погруженные в поверхность нижней стороны орбиталища, которые потом снова выходили на бескрайнюю равнину. В других местах трассы сворачивались огромными петлями, диаметром в десятки и даже сотни километров, сплетаясь в вычурное кружево борозд и желобов, напоминающее замысловатую вязь, выгравированную на браслете. Циллер увидел, как по нижней поверхности скользят транспортные капсулы – поодиночке, парами и целыми составами.

Трассы подземки позволяли оценить скорость полета модуля: поначалу они смещались медленно, плавно соскальзывали в сторону или изгибались назад. Теперь же, пока модуль замедлялся, тормозя двигателями, а орбиталище как будто ускорялось, линии трасс словно бы заструились, а потом стремительно понеслись над головой.

Модуль скользнул под Перемычку, которая все еще будто бы ускорялась. Сероватая равнина наверху унеслась прочь и исчезла во тьме, расплескавшейся на сотни километров в высоту и усеянной крошечными искрами. Полотно трассы покоилось на немыслимо хрупких висячих мостах; они ровными, тускло светящимися полосами проносились мимо, однако относительная скорость модуля делала моноволоконные растяжки неразличимыми.

Дальний склон Перемычки стремительно приближался прямо к носовой части модуля. Циллер изо всех сил сдерживал инстинктивное желание пригнуться, но безуспешно. Аватар промолчал, однако модуль сменил позицию, и теперь от внешней поверхности орбиталища их отделяло примерно полкилометра. Из-за этого какое-то время казалось, что орбиталище замедлило вращение.

Аватар начал свой рассказ.

Некогда Разум, ставший впоследствии Концентратором Масака – сменив на этом посту первого Концентратора, который вскоре после Идиранской войны ушел в Сублимацию, – функционировал на корабле по имени «Непоправимый урон». Это был всесистемник Культуры, построенный после тридцати лет тревожного ожидания, когда понемногу стало ясно, что война с идиранами скорее грянет, чем нет.

Его спроектировали так, чтобы в случае, если войну удастся предотвратить, он мог бы исполнять роль гражданского судна, но оставили и возможность переквалификации под военные нужды: он был готов к постоянному сооружению малых боевых кораблей, перевозке оружия и войск, а также к прямому столкновению с врагом, поскольку на борту имелся полный комплект боевого снаряжения.

На первом этапе конфликта идиране теснили Культуру по всем фронтам, а Культура лишь отступала все дальше и дальше, используя выгаданное время для эвакуации гражданского населения, поскольку испытывала острую нехватку военных кораблей; роль боевого флота поначалу исполняли всецелевые корабли Контакта, ВКК, а впоследствии к ним присоединились и некоторые милитаризованные всесистемники.

По тактическим и стратегическим соображениям во многих случаях разумнее было отправлять в битву эскадры военных кораблей меньшего размера, поскольку тогда с потерями, пусть даже и значительными, можно было смириться, но ввиду того, что Культура еще не завершила приготовлений к полномасштабной милитаризации, в этих сражениях приходилось участвовать боеспособным всесистемникам.

Милитаризованный всесистемник Культуры был устрашающим противником, боевой мощью превосходящий любой идиранский военный корабль, но в сравнении с боевыми судами меньшего размера, ВКК отличался куда меньшей маневренностью, а вероятность его выживаемости имела бинарный характер. Если флотилии грозило поражение, некоторым кораблям обычно удавалось ускользнуть и затем продолжить военные действия, но попавший в окружение всесистемник либо одерживал триумфальную победу, либо погибал – возможно, и не из-за вражеских действий, а по собственной воле.

При мысли о подобных потерях Разумы Культуры, занимавшиеся стратегическим планированием военных действий, испытывали симптомы, эквивалентные приступам инсомнии, язвенной болезни и истерии.

Во время одной из самых отчаянных операций, отвлекая на себя внимание врага, пока группа орбиталищ Культуры готовилась сняться с мест и медленно набирала скорость, эвакуируясь из опасной области космоса, «Непоправимый урон» предпринял необычно отважную и чрезвычайно опасную вылазку в неумолимо расширявшуюся сферу идиранской гегемонии.

Перед тем как отбыть на задание (по мнению большинства коллег и его самого, оно обещало стать для него последним), он, как и подобает в таких случаях, переслал свой личностный слепок – фактически душу – другому всесистемнику, который ретранслировал ее Разуму Культуры, находившемуся в противоположном конце галактики; там слепок надлежало до времени хранить в неактивном состоянии. Затем в сопровождении нескольких номинально боевых единиц – в сущности, они были не совсем кораблями, а представляли собой передвижные орудийные блоки, наделенные частичной автономией, – «Непоправимый урон» двинулся в путь, заложив над галактической линзой широкую дугу, в проекции напоминавшую огромный коготь, занесенный над звездным водоворотом.

Он ворвался в сеть идиранских систем тыловой поддержки, материально-технического снабжения и пополнения войскового состава, как обезумевший хищник в зимнее гнездовье беззащитных зверьков, и серией стремительных хаотичных атак уничтожил всё на световые столетия вокруг в той части космоса, которую идиране давно считали свободной от присутствия кораблей Культуры.

По предварительной договоренности связи с всесистемником не предполагалось вообще, разве что он каким-то чудом вернулся бы в неумолимо уменьшающуюся сферу влияния Культуры; о том, что его не обнаружили и не уничтожили, было известно лишь по косвенным признакам, из-за существенного ослабления напора идиранских флотилий, поскольку вражеские корабли либо уничтожались на пути к театру боевых действий, либо покидали его, отозванные на борьбу с новой угрозой в тылу.