Покушение на убийство - Тони Кент

виду «лучше защитить их»? Вы знаете, где семья Лоренса? Где Дэвлин?

– Я понятия не имею, где мистер Дэвлин, майор. Но да, я знаю, где семья Лоренса. Я позаботился о том, чтобы их отправили в самое безопасное из возможных мест. Туда, где нет шансов, что это… это… что бы это ни было, до них доберется. Я не допущу, чтобы кто-нибудь еще из этой семьи пострадал, майор. Ни за что на свете.

Эмоции вернулись в голос Хаверсьюма, когда он говорил о своей утрате. И о своей решимости больше подобного не допустить. Таким образом, Дэмпси получил ответ на свой следующий вопрос еще до того, как его задал.

– И, полагаю, вы не позволите мне встретиться с ними, сэр? Я хотел бы задать им несколько вопросов.

– Нет, майор, не позволю, – прозвучал ожидаемый ответ. – Как я могу пойти на такой риск? Вы только что сказали мне – подтверждая то, что Майкл уже сказал, – что в этом замешаны спецслужбы. Если я позволю вам встретиться с семьей, то они окажутся лицом к лицу именно с этой службой. Службой, которая, как мы знаем, может быть скомпрометирована. Вы бы пошли на такой риск со своими близкими?

– Мистер Хаверсьюм, вы предполагаете, что я могу быть угрозой безопасности? Что я в этом замешан?

– Нет, майор, нет. Я уверен – насколько это возможно с учетом того, как мало мне известно, – в том, что вы на нашей стороне. Я уверен, что вы знаете о моей дружбе с вашим командиром, с Каллумом? Мы с ним знакомы уже очень давно, и вам будет приятно услышать, что он очень высокого о вас мнения Так что нет, я не предполагаю, что вы рискуете безопасностью. Но в то же время чем меньше людей знает, тем лучше.

Дэмпси мог это понять. И у него появилась еще одна возможность:

– Тогда как насчет Каллума, сэр? Вы позволите ему встретиться с ними?

– Майор Дэмпси, я доверяю Каллуму Макгрегору больше, чем практически любому из ныне живущих людей. Но даже он не увидит семью Лоренса. Пожалуйста, оставьте эту тему.

– Но почему?

– Потому что против нас вполне может быть весь аппарат разведки, майор. Мы не знаем, кто стоит за этим, и пока не узнаем, я не буду рисковать жизнью моей единственной семьи.

– Вашей…

– Фигура речи. Но они действительно моя семья, майор. Может, и не по крови, но они – самое близкое, что у меня есть. И если бы в опасности была ваша семья, считали бы вы по-другому?

Дэмпси не ответил, но от него этого и не требовалось. Хаверсьюм высказал свою позицию, и она была ясна. Учитывая, что разведка была скомпрометирована, он не мог критиковать Хаверсьюма за то, что он доверял только себе.

Тем не менее это создавало проблему. Дэмпси приехал к Хаверсьюму за одним: мнением о семье Лоренса. Он надеялся, что это поможет ему найти их. Он рассчитывал, что Майкл Дэвлин будет с ними или что они по крайней мере будут знать, где он.

Это был тупик. Но теперь Дэмпси хотел бы знать еще кое-что.

– Сэр, вы обсуждали что-нибудь из этого с Каллумом Макгрегором?

– Почему вы спрашиваете?

– Как вы сказали, вы знакомы много лет. И я знаю, что он ваш близкий друг. В сложившихся обстоятельствах я бы, будь я на вашем месте, поговорил с ним.

– Я хотел оставить это при себе. – Хаверсьюм был разочарован тем, что ему теперь пришлось раскрыть. – Потому что я знаю, Каллум не должен был обсуждать это со мной. Но да, мы говорили. И да, прежде чем вы спросите, он уже подтвердил то, что вы мне сказали.

– Я понимаю, почему вы хотите защитить его, – ответил Дэмпси. – Он и мой друг тоже. Так что это не выйдет за пределы этой комнаты. И чтобы я знал, что мы можем и что не можем обсуждать, сказал ли вам Каллум что-нибудь еще?

– Практически ничего, майор. – Хаверсьюм сделал паузу, раздумывая. – Он тоже упомянул имя репортера. Сара Труман. Он сказал, вы считаете, что она была с Дэвлином. Но это все.

Дэмпси кивнул. Его любопытство было удовлетворено. Он встал и протянул Хаверсьюму руку:

– В таком случае, сэр, я оставлю вас вашим заботам.

– Разве вы не хотели узнать что-то еще, майор? Почему вы пришли сюда изначально?

– Хотел, сэр. Но мы обсудили это, и я не хочу вас более задерживать. Как вы сказали, сегодня важное голосование.

Хаверсьюм поднялся на ноги и взял руку Дэмпси:

– Майор, я желаю вам удачи. Я ничего не хочу больше, чем увидеть, как ублюдок, убивший Дэниела, пойман.

– Я сделаю все возможное, сэр.

– Как? – ответил Хаверсьюм. – Я имею в виду, что дальше?

Дэмпси немного подумал. По правде говоря, он не знал, так что план оформлялся в его голове, пока он говорил:

– Полагаю, я должен проверить единственную оставшуюся зацепку. Дэвлин и Труман затаились, а остальные зацепки в значительной степени исчерпаны. Значит, остается только Эймон Макгейл. Я должен узнать, что заставило университетского профессора стать убийцей.

– Значит, вы поедете в Белфаст?

– Думаю, да. Я не вижу других вариантов.

– Ну, в таком случае, как я уже сказал: желаю вам удачи.

– Спасибо, сэр, – ответил Дэмпси. – Она мне может пригодиться.

Пятьдесят шесть

– Ты уверен, что это то место? – Лиам Кейси задал этот вопрос уже раз двадцать за прошедший час. Ответ не изменился. – Просто, ну, не похоже, что там кто-то есть.

– Это единственный адрес, который был у университета, – ответил Пэдди О’Нил, самый давний и самый верный друг Лиама. Вместе с Джеком Торнтоном он был одним из двух людей, которым Лиам доверил сопровождать его и Майкла. Все четверо сидели вместе более часа в «Рэндж Ровере», принадлежавшем одной из более-менее законных компаний Лиама.

– Господи, Лиам, прошел всего час, – в ту же секунду резко ответил Майкл. – Он скоро вернется.

О’Нил и Торнтон обменялись нервными взглядами, а Лиам молча смотрел на Майкла глазами, полными ненависти. Он противился желанию выплеснуть эту ненависть физически. Наступила тишина, заряженная энергией потенциального конфликта.

Плохо скрываемая обида между братьями заставляла их спутников нервничать. Они имели на то все причины.

С момента возвращения Майкла поведение Лиама по отношению к брату постоянно менялось. Были моменты легкомыслия, когда братья казались счастливыми в компании друг друга. Но были также и многочисленные моменты презрения, когда только память об отце удерживала этих двоих от драки.

Их склонность внезапно переключаться с одного настроения на другое вызывала наибольшее беспокойство. Было невозможно предугадать, где и когда очевидное напряжение перерастет в