Любовь и война - Патриция Хэган

Но как же быть с отцом? Разве она не должна быть верной и ему? «Человек должен поступать так, как велит ему сердце, – вот что он сам твердил постоянно. – Человек должен иметь мужество отстаивать свои убеждения!» И он ушел отстаивать свои убеждения, тогда как Китти отстаивает свои. Да, Тревис красивый, обаятельный, несравненный мужчина и способен пробудить в ней такую страсть, о которой раньше она не имела и понятия. Но любить его? Нет. Подобное невозможно. Ведь под обаятельной аурой кроются смертельный холод, дикая жестокость и отсутствие души и сердца. Возникшее между ними чувство есть не что иное, как плотское влечение, а все плотское – временное. «Прах – к праху» – вот как сказано в Писании. И туда же канут все их так называемые чувства.

Когда дверь мягко распахнулась и вошел Тревис, Китти уже ждала его, обнаженная, свежая после принятой ванны. Тревис разделся и улегся рядом. Его руки старались быть ласковыми и нежными, а губы выдавали голод и нетерпение. И он ласкал ее, и любил, и пробудил в ней целый хор восхитительных, неземных чувств. Китти лежала, положив голову ему на плечо и делая вид, что заснула.

Тревис тихонько оделся и выскользнул из комнаты. Наверняка отправился пить с остальными виски и играть в карты. А значит, Китти располагает несколькими драгоценными часами для выполнения своей миссии.

Кто-то оставил в номере чистый голубой мундир федерала, который она поспешно надела, а потом по затихшему на ночь коридору и пожарной лестнице выбралась наружу. Улицы были пустынны. Зато из дверей салунов доносились музыка и хохот – это солдаты отдыхали после боев, наслаждаясь виски и обществом армейских шлюх, всюду следовавших за ними.

Китти кралась, стараясь держаться в тени высоких зданий. Вот и железнодорожный склад, куда пленных загнали на ночь. Насколько она сумела разглядеть, его охраняли два человека, да и те были изрядно пьяны. Кто-то прошел мимо, и она испуганно прижалась к стене: вряд ли ей удастся вразумительно объяснить свое присутствие возле лагеря пленных конфедератов.

Но вот часовые вроде бы задремали. Китти отправилась на разведку, желая удостовериться, что больше ей никто не помешает. При этом приходилось держаться подальше от склада, чтобы какой-нибудь не в меру ретивый южанин не заметил бы ее и не поднял раньше времени шум, который их выдаст.

Воспользовавшись прикрытием заброшенного здания, вплотную подступавшего к территории склада, Китти подобралась поближе и сумела сквозь проволочное ограждение дотянуться до плеча пленного, дремавшего, прислонившись к столбу.

– Прошу вас, ни звука, – нервно прошептала она.

– Ох, будь я проклят… – выдохнул тот, вскакивая.

– Тише, пожалуйста! – Ночь выдалась очень темной, безлунной. Пленный не мог видеть ее лица. – Я, как и вы, конфедератка, и меня держат в плену янки. Мне нужна помощь, чтобы суметь вернуться домой.

– Леди, боюсь, что от меня вам будет мало проку, – откликнулся несчастный, безуспешно всматриваясь в темноту. – Как вы сами изволите видеть, я такой же пленный. Да и вам бы не следовало соваться сюда – не ровен час нас застанут.

– Я хочу, чтобы вы постарались расспросить остальных солдат. Как по-вашему, когда за вами пришлют поезд?

– Трудно сказать. Одни говорят, что завтра. Другие – послезавтра. Никто толком не знает.

– Слушайте внимательно, – она подползла еще ближе. – Завтра вечером я вернусь. Вы сидите и ждите меня на этом же месте. А днем наведите справки. Может, кто-то знает про офицера-конфедерата, майора Натана Коллинза, «Уэйнский добровольческий» отряд в составе войск Северной Каролины под командованием полковника Андерсона? Насколько мне известно, они участвовали в деле под Шайло.

– Ради всего святого, женщина, прошел почти год! С тех пор было множество новых сражений, в которых поубивало столько солдат! Его, поди, и в живых-то нет, – с горечью заметил незнакомец.

– Он не мог погибнуть, – с болью в сердце возразила Китти. – Пожалуйста, потрудитесь спросить. Может, кто-то что-то слышал, кто-то знает, где он сейчас. Я располагаю информацией, жизненно важной для всего Юга.

– О'кей, леди, и что же вы станете делать, если что-то узнаете про него?

– Отправлюсь к нему. Я имею возможность бежать. Янки мне доверяют.

– А нас вы вытащите отсюда, леди? – От возбуждения его буквально трясло. – Нас здесь не меньше сотни – пожалуй, получится неплохой эскорт, чтобы доставить вас куда угодно…

Пленницу не надо было долго убеждать в том, что под охраной отряда из сотни человек она получит гораздо более реальный шанс добраться до Натана, где бы он ни оказался.

– Хорошо. Вы только разузнайте, о чем я просила, а я постараюсь завтра вечером освободить вас всех.

– Разведайте, где тут у них конюшня, – посоветовал солдат. – Без лошадей не уйти далеко. А теперь прощайте, пока нас не застали!

Она как тень промелькнула обратно по улице, добралась до гостиницы, поднялась вверх по лестнице, к себе в номер, дрожа, юркнула под одеяло. Наконец-то она получит свободу! Она вернется к Натану! «О Боже, – молилась она, – пожалуйста, сделай так, чтобы кто-то из пленных знал, где находится Натан!»

Наконец она заснула, да так крепко, что не заметила, как и когда вернулся Тревис. Однако проснувшись, обнаружила, что он во сне крепко прижимает ее к своей широкой груди. На миг пришлось замереть, чтобы унять сердцебиение, и в который раз повторить себе, что она делает то, что велит ей долг. Тревис вовсе не любит ее. Он никогда по-настоящему не полюбит ни одну женщину. И нет никакой нужды терзаться виною. Разве он не унижал ее бессчетное число раз? Разве не пользовался ею?

Китти не смогла подавить трепет во всем теле, и этого было достаточно, чтобы нарушить его чуткий сон. Глаза его мгновенно распахнулись, в них мелькнула тревога, но при виде ее лица губы раздвинулись в ленивой улыбке.

– Какое чудесное пробуждение, – пробормотал Тре-и привлек ее к себе, и она отдалась ему страстно, безоглядно, оправдываясь тем, что делает это в последний раз.

В этот же день Тревис повел Китти в магазин, где можно было приобрести дамское платье, и купил ей чудесный наряд из алого атласа, украшенный кружевами.

– Будь я проклят, если есть на свете женщина красивее тебя! – воскликнул он, с восхищением глядя на Китти. – Клянусь тебе, Китти Райт, ты чертовски красива!

Стоявшая рядом продавщица несмело спросила:

– Мэм, а вы уверены, что желаете приобрести именно красное платье? Я могла бы подыскать что-то более… более традиционное для свадьбы…

– Для свадьбы? – переспросил Тревис и бешено расхохотался, а щеки Китти покрыл пунцовый румянец. – Ах, моя невинная малютка, свадьба – мероприятие для дураков. А мы с принцессой просто любим друг друга – только и всего. Верно, любовь моя?

Китти чуть не взорвалась от ярости. Как он посмел так ее унизить! Как он посмел вырядить ее в это красное платье, как деревенскую потаскуху, да вдобавок во всеуслышание объявить, что она его любовница!