Господин Зима - Терри Пратчетт

— Видишь, я становлюсь умнее, — сказал Зимовей. — Меловые холмы — твоя земля. Поэтому на ней наступит лето, и ты будешь счастлива. И ты станешь моей невестой, поэтому я тоже буду счастлив. И весь мир будет счастлив. Счастье — это когда всё правильно. Я теперь человек и это понимаю.

«Не кричи и не вопи, — посоветовал Тиффани её Дальний Умысел. — Но и не молчи, словно воды в рот набрала».

— О… ясно, — проговорила она. — А в остальных землях будет вечная зима?

— Нет, некоторые жаркие страны никогда не чувствуют дыхания моего холода, — ответил Зимовей. — Но горы и равнина до самого Круглого моря… да, они погрузятся в зиму.

— Но ведь миллионы людей погибнут!

— Только однажды. Вот в чём вся прелесть. Они умрут, и смерти больше не будет.

Будущее встало перед внутренним взором Тиффани, как на страшдественской открытке: птицы, превратившиеся в лёд на ветках, лошади и коровы, окоченевшие в полях, обледенелые травинки, как хрустальные лезвия… Нигде не вьётся дым из печных труб… Мир, в котором ничто не умирает, потому что нечему больше умирать, весь сверкающий, словно посыпанный блёстками.

Она кивнула, чтобы не злить Зимовея.

— Очень… разумно. Жаль только, что в этом мире всё будет неподвижным.

— Это легко исправить, — сказал Зимовей. — Снеговики! Я могу сделать их людьми.

— Железа довольно, чтоб выковать гвоздь? — спросила Тиффани.

— Да! Это нетрудно! Я съел сосиску! И я теперь умею думать! Прежде я никогда не думал. Прежде я никогда не был сам по себе. Я всегда был сам собой и сам в себе. Но чтобы знать, кто ты, надо быть не в себе, а самому по себе.

— Ты сделал для меня ледяные розы, — проговорила Тиффани.

— Да! Уже тогда я становился собой!

Но розы растаяли на рассвете, добавила Тиффани про себя и посмотрела на бледное жёлтое солнце. Его хватало лишь на то, чтобы делать мир Зимовея искристым. Он думает как человек, размышляла она, глядя на его лицо, на странноватую застывшую улыбку. Он думает как человек, который никогда не встречал других людей. Он всё равно что ведьма, докатившаяся до злобного хихиканья. Он настолько безумен, что хоть убей не поймёт, насколько он безумен.

Он не имеет ни малейшего представления о том, что такое на самом деле человек. Он не подозревает, какой ужас он задумал, просто… не понимает. И он так счастлив, что в чём-то даже… мил.

Явор Заядло настойчиво постучал Роланда по шлему:

— Давай ужо, парень.

Роланд уставился на светящуюся фигурку:

— Но это не может быть Тиффани!

— Ну дык она богинья, а богиньи — они кем хошь обернутся, — сказал Явор Заядло. — Но, чур, токо мал-мал чмокс в щёчку, лады? Не увелековывайся, у нас временей особо нет. Чмокс — и драпс-драпс.

Что-то мягко ткнулось Роланду в лодыжку. Это был сыр.

— Ах, не пережёвывай, Хораций просто хотит, чтоб ты делал, как надыть, — сказал безумный Фигль, которого другие Фигли звали Тупом Вулли.

Роланд подошёл ближе к фигурке, её свечение потрескивало вокруг него. Не хватало ещё прослыть трусом среди сыров.

— Как-то это… неловко, — признался он.

— Раскудрыть, да чмокс ужо давай, агась?!

Роланд наклонился и тихонько поцеловал фигурку в щёку.

Спящая открыла глаза, и он торопливо попятился.

— Это точно не Тиффани Болен! — воскликнул Роланд и моргнул.

Мороки стояли вокруг него плотно, как трава в поле.

— А таперь хвате её за ручку и бегём! — велел Явор Заядло. — Когда мороки узырят, что мы тикаем, они так взъерепенятся! — Он весело постучал Роланда по шлему. — Но это пустяксы, агась! У тебя ж есть План!

— Надеюсь только, он сработает, — пробормотал Роланд. — А то тётки считают меня круглым дураком.

— Эт’ в сам-раз, — сказал Явор Заядло. — От ежли ты б был полудурок, трудновасто бы тебе пришлось. А таперь грабастай дамсу и драпс-драпс!

Стараясь не встречаться с девушкой взглядом, Роланд осторожно взял её за руку и потянул, вынуждая встать. Она сказала что-то на языке, которого он не знал, но в конце фразы вроде бы слышался вопрос.

— Я пришёл спасти вас, — объяснил Роланд.

Она смотрела на него золотистыми змеиными глазами.

— Маленькая пастушка в беде, — проговорила она голосом, полным неприятных отзвуков и пришёптываний. — Как жаль, ах как жаль…

— Э… послушайте, не знаю, кто вы… — несмело начал Роланд, — но нам надо бежать.

Не-Тиффани улыбнулась ему нехорошей улыбкой, в которой таилась насмешка. И они побежали.

— А как вы сами сражаетесь с мороками? — пропыхтел Роланд, пока они в сопровождении армии Фи-глей бежали по пещерам.

— Ах, мы им на вкус не особо ндра, — ответил Явор Заядло. Тени неохотно расступались перед ними. — Мож, из-за того, мы всё больше дум-дум за то, как бы ухрюксаться, а мороки, они с этого сами косеют. Бежи давай!

Вот тут-то мороки и атаковали. Хотя это слово не совсем подходящее. Роланд словно с разбега влетел в стену шёпота. Никто не пытался схватить его, вонзить когти. Ощущение было такое, будто его пытаются остановить мириады крошечных созданий, вроде мух или креветок.

Хорошо ещё, перевозчик ждал их на том же месте. Но когда Роланд бросился к лодке, фигура в плаще властно вскинула руку:

— С ВАС ШЕСТЬ ПЕНСОВ.

— Шесть? — не понял Роланд.

— Ах, мы тута и пары часов не пробыли, а уже шесть пенсов прощевай! — заныл Туп Вулли.

— ОДНОДНЕВНЫЙ КРУИЗ И БИЛЕТ В ОДИН КОНЕЦ, — пояснил перевозчик.

— У меня столько нет! — воскликнул Роланд.

Он уже чувствовал, как щупальца мороков шарят у него в голове. Мыслям приходилось пробиваться с боем, чтобы найти дорогу до языка.

— Не боись, я всё поулажу, — сказал Явор Заядло.

Он обернулся к своим соплеменникам и постучал по шлему Роланда, призывая к тишине.

— Так, ребя! Мы остаёмся тута! — объявил он.

— ЧТО? — спросил перевозчик. — О НЕТ! ВЫ-ТО КАК РАЗ ДОЛЖНЫ УЙТИ! Я ВАС ЗДЕСЬ БОЛЬШЕ НЕ ПОТЕРПЛЮ! МЫ ДО СИХ ПОР НЕ ВЫГРЕБЛИ ВСЕ БУТЫЛКИ, ОСТАВШИЕСЯ С ПРОШЛОГО РАЗА! А НУ, БЫСТРО НА БОРТ! СИЮ ЖЕ МИНУТУ!

— Раскудрыть, дружища, не могём мы! На нас гюйс, вишь: подмогнуть этому парняге. Он остатнется — и мы остатнемся.

— ЭТО МЕСТО НЕ ИЗ ТЕХ, ГДЕ ХОТЯТ ЗАДЕРЖАТЬСЯ ПО доброй воле! — прорычал перевозчик.

— Ах, ни боись, с нами тута скоро сызнова станет бодруха-веселуха, как в стары добры времена! — ухмыльнулся Явор Заядло.

Перевозчик задумчиво побарабанил пальцами по веслу. Звук получился такой, будто игральные кости прокатились.