Тише, ты - моя - Алена Худова

– Нравится? – спросил Страм, аккуратно нажав мне на грудь ладонью, а я кивнула в ответ. – Мне кажется тебе этого недостаточно.

Мужчина пробрался руками мне под шипастый предмет, ловко расстегнул три пуговички на моей блузке и распахнул ее.

Я тяжело выдохнула, когда мои тугие вершинки коснулись маленьких шипов. Шипы теперь беспрепятственно воздействовали на мою грудь, но при этом я не выглядела голой, отчего могла бы смутиться перед Селиной.

Тогда Страм еще туже стянул мне этот странный корсет, вынуждая меня вновь закусить губу.

– Селина! Подойди! – приказал Страм.

Девушка обошла парту и покорно встала напротив меня. Тут же к нам подошел Бергман и хлопнул по ладони мотком черной веревки.

– Обними свою любимую подружку, – приказал Бергман.

Селина подошла ко мне вплотную и обняла меня за шею, нежно прижавшись ко мне всем телом. Я машинально обняла ее за талию, не зная точно, что мне делать. Но в этот раз я угадала с действием.

Бергман принялся развязывать узел, которой сдерживал моток, а Страм пока сцепил вместе наши наручники. Теперь мы обе были в кольце объятий друг друга. Затем Бергман также расстегнул блузку своей сабочки.

Медленно, словно продумывая каждое свое действие, Бергман принялся обвязывать нас веревкой. Он обвязал нам плечи, чтобы мы не могли оторваться друг от друга, затем каждую обвязал по талии и закрепил по узлу на наших поясницах.

Мне очень хотелось бы посмотреть, как он это делает, но я была слишком прижата к Селине. Несмотря на связанное состояние, я не могла сказать, что чувствовала какой-то дискомфорт. Не было ощущения, что мне неудобно, не было затрудненности дыхания, и я заметила, что при необходимости я смогу немного пошевелиться.

Но вот Селине явно стало не по себе.

– Луна, – обратился ко мне Бергман. – У моей Селины клаустрофобия. Если ты настоящая подружка для нее, то постарайся помочь ей справиться с этим.

А затем он обратился к Селине, мягко погладив ее по голове и чуть зарывшись пальцами в волосы.

– Не бойся, моя девочка. Ты в безопасности. Я все контролирую. Доверься мне. Ты знаешь свое стоп-слово и всегда можешь им воспользоваться. Если назовешь его, я освобожу тебя за секунду, только дерну за этот узел.

Бергман дотронулся до наших узлов на пояснице.

– Луна, тебя это тоже касается. Стоп-слово – это имя твоего Доминанта.

Я ничего не ответила, потому как я испытывала больше сексуальное волнение, чем страх. Да я и не знала, что существуют какие-то стоп-слова. Страм ни разу мне об этом не говорил. Но теперь мне искренне хотелось помочь Селине отвлечься от своего страха.

Затем мужчины встали позади нас и пробрались под наши юбочки. Мгновенное возбуждение заставило мои вершинки еще больше напрячься и упереться в шипы. Судя по шумному выдоху, Селины, ей это тоже приносило удовольствие.

Страм на мгновенье оставил свои ласки, но через пару секунд вернулся уже к моей промежности. На его пальцах я почувствовала прохладный гель и поняла, что это. Пытка возбуждением. Я уже проходила ее.

Селина дёрнулась в моих объятьях, и я поняла, что она испытывает тоже самое.

Страм тщательно нанес гель на мои складочки и между ними, и я чуть выгнулась от удовольствия, насколько мне позволяло связанное положение. Селине же напротив еще крепче стискивала меня в объятьях, заставляя шипы глубже впиваться мне в грудь.

– Это еще не все, – сообщил Страм. – У вас будет еще три девайса. Так что готовьтесь, наши маленькие непослушные ученицы. Этот урок вы запомните надолго.

Глава 42.

Еще три девайса?! Хорошо, о первых двух я могла бы догадаться, во всяком случае куда нам их засунут. Но третий! Или три аксессуара на двоих? Тогда кому-то достанется меньше?

Долго гадать мне не пришлось.

Мужчины вновь встали позади нас и завязали нам глаза. В этот же момент я почувствовала, как от возбуждающего геля мои нижние губки чуть припухли, и теперь в моей голове не осталось больше ни одной мысли, кроме как о сексе. А с повязкой на глазах все ощущения заметно усиливались.

Наше с Селиной дыхание стало тяжелым, как будто нас знобило от температуры. От этого грудь еще плотнее вжималась в двусторонний корсет и возникала дополнительная стимуляция, а значит, усиливалось возбуждение.

У меня тут же пересохло во рту, и я сильнее прижалась к Селине. Мои интимные мышцы временами сжимались от возбуждения, но что я могла сделать в подобном положении? Кроме того, мне стало неловко перед Селиной. Мне бы хотелось сейчас обниматься со Страмом, а не с ней. Как-то наличие подруги делало эту ситуацию странной.

– Наши непослушные ученицы, – хитро заговорил Страм, видя, что мы уже разогрелись как следует. – Вы не только ничего не будете видеть, но и слышать. Точнее не будете слышать нас и друг друга. Однако мы будем слышать все.

– И, конечно, мы услышим стоп-слова, – продолжил Бергман, – если вы их произнесете. Назовите их сейчас.

– Арон, – мучительно выдохнула Селина.

– Александр? – неуверенно спросила я, но тут же услышала подтверждение от Страма.

– Все верно, – заключил Бергман. – Приятного вечера, непослушные ученицы.

Мужчины надели на нас плотные наушники, которые и так почти не пропускали звуки, но они еще и включили негромкую музыку. Однако с музыкой все стало совсем невыносимо. Помимо тягучей мелодии, переливающейся словно из чаши в чашу, временами были слышны неясные всхлипы и стоны, что только добавляло огня в наше безвыходное положение.

Я закусила губу и зажмурилась через повязку. Мне казалось, что я так долго не выдержу. Максимум минут пять, а потом я позорно сдамся. В этот момент я почувствовала себя абсолютно беззащитной и даже испуганной.

Что я должна делать? А что не должна? Как я должна вести себя с Селиной? Стоит ли мне оставаться неподвижной, чтобы не смущать девушку? Да хотя бы не смущаться самой! И вдруг я своими действиями в чем-то не понравлюсь Страму? Будет ли он сердиться, если я назову стоп-слово? Накажет ли он меня за это?

В моей голове было столько вопросов, что я почувствовала состояние, близкое к отчаянию.

Но в этот момент Страм снял с меня наушники и спросил:

– Тише, маленькая, – он погладил меня по голове. – Тебе плохо? Больно? Нечем дышать?

– Нет, – с облегчением выдохнула я. – Я