Обретенная любовь - Бренда Джойс

Элис ушам своим не верила.

— Алекси, произошло ужасное недоразумение.

— Ты убегала от меня в страхе — а я бросил тебя на кровать. — Взгляд его пылал огнем. — Так я причинил тебе боль?

Поколебавшись немного, Элис ответила:

— Мы занимались любовью.

Его лицо сделалось таким жестким, точно оно было высечено из камня.

— Я видел кровь.

Так он ничего не знает! Элис с недоверием воззрилась на мужа, не понимая, как же он до сих пор не догадался, что она была девственницей. Она задрожала:

— Да.

— Так откуда взялась кровь? Стоит ли мне вообще об этом спрашивать? — Он хрипло безрадостно рассмеялся. — Я гнался за тобой по ступеням, потом швырнул на кровать. Ты говорила «нет», но я вынудил тебя к близости.

Элис задохнулась от неожиданности:

— Нет! Все действительно началось… ужасно, но потом мы занялись любовью!

Алексей фыркнул:

— Ты проявляешь такое великодушие нынче утром. Я этого не заслуживаю.

— Ты не принуждал меня силой, — запротестовала она. — В конце концов, я с радостью приняла тебя, и все было восхитительно. Эта ночь стала для нас началом новой жизни.

— В самом деле? — замогильным тоном спросил он. — Мы просто поддались влечению, которое испытывали друг к другу всю жизнь, Элис. Но прошлое от этого не изменилось. И причина, по которой мы поженились, а потом я бросил тебя, тоже. Так же как и то обстоятельство, что в твоем письменном столе лежат письма от другого мужчины. — Он нахмурился. — Тот факт, что ты любишь кого-то еще, остался прежним, не так ли?

Элис громко вскрикнула. То, что они занимались любовью, ничего для него не значило. И ничто не изменилось — за исключением разве того, что больше она не являлась двадцатишестилетней девственницей!

— Я не люблю другого мужчину! — воскликнула она.

Но Алексей ее словно не слышал.

— Я никак не возьму в толк, почему ты ведешь себя столь великодушно. Шесть лет я только и делал, что унижал тебя, а прошлой ночью причинил тебе боль, соблазнил тебя и воспользовался тобой.

Он говорил очень спокойным тоном, но румянец на его щеках стал еще заметнее.

Элис отвернулась от мужа, изо всех сил сдерживая слезы. Так вот, значит, что он думает!

Алексей ее вовсе не любит.

— Так не может дольше продолжаться.

Напрягшись всем телом, Элис в испуге повернулась, и взгляды их встретились.

— Ты несчастлива. И я тоже.

Его слова ранили ее подобно кинжалу. Она сделала шаг по направлению к нему:

— Мы могли бы попытаться начать все сначала.

Алексей воззрился на нее мрачным недоверчивым взором:

— Полагаю, эту попытку мы уже использовали и поняли, что не способны жить под одной крышей как муж и жена.

Элис захлестнула волна отчаяния. Она схватилась за спинку стула, чтобы не упасть. Слова не шли у нее с языка.

— Я отплываю в Кантон в июне, — оживленно произнес он, точно выступал перед советом директоров или группой инвесторов. — Изначально я намеревался поднять паруса в середине месяца, но теперь решил сделать это первого числа. До этой даты осталось всего две недели. До тех пор нам нужно заключить перемирие.

— Перемирие? — эхом повторила Элис.

Прошлой ночью муж занимался с ней любовью с немыслимой страстью, а сегодня утверждает, что они не могут жить вместе, и требует перемирия.

— Я даже стану исполнять роль любящего мужа — если ты, конечно, все еще хочешь этого. — Алексей прошел мимо нее и распахнул дверь. Если он и заметил шок, в котором пребывала Элис, то виду не подал. — Не беспокойся, отныне я буду контролировать себя и никогда больше не подойду к твоей двери.

От этих слов Элис пришла в совершеннейшее отчаяние.

Все еще пребывая в шоке, Элис вернулась в свою спальню и, закрыв дверь, замерла посреди комнаты, невидящим взором глядя в пространство.

И что ей теперь делать?

В душе ее поднялась волна скорби, затопившая ее. Прошлая ночь ничего не значила для Алексея. Ничего не изменилось, он по-прежнему винит ее в том, что случилось в прошлом, считает ее самой искусной лондонской обольстительницей и совсем ее не любит. Тем не менее, всеизменилось, потому что она поняла, что любит его и никогда не переставала любить — теперь она это точно знала.

Элис так много пришлось пережить: смерть Уильяма Монтгомери, пренебрежение Алексея и шесть лет непрерывных сплетен. Как же ей теперь перенести его безразличие?

Он хочет заключить перемирие.

Его интересует лишь передышка, а не настоящий брак, в котором царят любовь и страсть.

Сама же Элис отчаянно желала, чтобы Алексей стал ее любовником, настоящим мужем и другом. Она жаждала жизни, наполненной любовью и страстью, а не какого-то треклятого перемирия.

Услышав шаги в коридоре, она поспешно отерла слезы с лица, подбежала к двери и распахнула ее. Алексей уже спускался по лестнице, одетый для выхода в город.

— Куда ты направляешься? — непривычно высоким и напряженным голосом спросила Элис.

Он на мгновение остановился и повернулся к ней. На лице его по-прежнему было непроницаемое выражение.

— По делам, Элис. Раз уж я решил отплыть в Китай раньше срока, мне нужно многое закончить в Лондоне. Весь день и вечер я проведу в офисе «Грузоперевозок Уиндсонг».

Была ли то всего лишь отговорка, чтобы не возвращаться домой?

— Ужинать буду в городе, — добавил он, — поэтому, если ты намерена остаться сегодня дома, не жди меня.

Элис представления не имела, какие светские мероприятия были запланированы на этот вечер. Она просто взирала на мужа, гадая, прочтет ли он по выражению ее лица о том, как сильно она страдает.

— Приятного дня, — вежливо произнес Алексей и, повернувшись, зашагал по ступеням.

Элис нырнула обратно в спальню и закрыла за собой дверь. Дрожа всем телом и кое-как сдерживая слезы, она опустилась на стул. Как близка она была к тому, чтобы наконец заполучить любовь Алексея! Боль утраты казалась просто непереносимой. Элис была уверена, что не сможет дольше притворяться любящей женой, потому что именно ею на самом деле ей и хотелось быть. Боже всемогущий, она и понятия не имела, что теперь делать.

— К вам пришли с визитом, миссис де Уоренн.

С тех пор как Алексей занимался с ней любовью, а потом отверг этот акт как незначительный, минуло несколько дней. Скорбь Элис рисковала в любой момент прорваться наружу. В первый день она не покидала своей комнаты, будучи не в состоянии куда-либо идти или ехать. Потом она снова надела маску притворства и возобновила посещение обедов, ужинов и благотворительных мероприятий. Элис было очень тяжело разговаривать с друзьями и знакомыми, улыбаться их шуткам, давать осмысленные ответы. Несколько раз леди интересовались, не больна ли она, и она, имитируя веселость, лгала им, заверяя, что все в порядке, ее мучит лишь легкая простуда.