Игра в метаморфозы - Бернар Миньер

– Прошу прощения, профессор, но на той стадии расследования мы не могли доверять вам в достаточной мере.

– А Гюэль?

– Конечно, Улисс не мог действовать один, – сказала Лусия, – но у меня все меньше уверенности, что убийца – Гюэль. Нет, всех убивал Улисс…

Она спрыгнула со стола, на котором сидела.

– Нам удалось связаться с полицией Сомерсета и Эйвона, в чьем ведомстве находится Бат. В Англии ребенок считается уголовно ответственным с десяти лет, и его имя может быть занесено в полицейскую картотеку. Исходя из информации, которую мы получили, Улисса Джойса неоднократно задерживали в возрасте от десяти до четырнадцати лет за кражи в соседских домах, за неоднократные попытки поджечь здание школы. Потом он успокоился.

– Либо потому, что бывал под арестом, либо потому, что стал гораздо хитрее и его не смогли поймать. О черт! – Саломон вздохнул и оглядел всех. – В общем, получается, что по профилю он подходит идеально…

Вечер четверга

– Все люди – хвастуны, – объявил Пенья. – Продолжим расследование завтра. Мы с подполковником комендатуры решили, что подозреваемый до утра останется здесь в наручниках. Идите отдыхать. Завтра утром вы нужны мне в хорошей форме…

– Пойдем пообедаем? – предложил Саломон Лусии с видом побитой собаки, и она не смогла отказаться.

Электричество починили, но гроза все с той же силой бушевала над городом, раздирая молниями ночное небо и размывая контуры двух кафедральных соборов с колокольнями. Дождь всю дорогу до исторического центра барабанил по крыше автомобиля, и в узких улицах его слегка потряхивало на мокрой плитке.

Они выбрали маленький ресторан возле Пласа Майор. Теплый зал был украшен черно-белыми фотографиями и керамикой, с потолочных балок над баром свисали окорока. Они заказали поросенка с белыми грибами для Саломона и фаршированных кальмаров с черным рисом для Лусии. Погрузившись в свои мысли, профессор едва прикоснулся к тарелке.

– Как подумаю, что он почти все время был рядом со мной, а я ничего не заподозрил… – сказал он, нервно разминая хлебный мякиш. – Он действительно был парень странноватый и держался особняком, но… социопат? И я, опытный криминолог, дал этому мальчишке себя облапошить?

Лусия посмотрела на него.

– Иногда то, что мы ищем, лежит у нас под носом, и именно поэтому мы его не замечаем.

Саломон потерянно усмехнулся.

– «Украденное письмо»…

– Что?

– Да так, ничего… Новелла Эдгара По, который был виртуозным выдумщиком разных полицейских загадок… А ты действительно думаешь, что ДИМАС не сам отыскал связи между преступлениями? Что все подстроил Улисс? Но тогда, значит, программа провалилась…

– Я не специалист и на этот вопрос вряд ли смогу ответить.

Дождь слезами катился по окнам. Лусия различила на темном стекле отражение растерянного взгляда своего собеседника.

– Что же я смогу завтра сказать на пресс-конференции? – пробормотал он.

– То же, что и раньше: что ДИМАС – один из ключей к успеху этого расследования, что вы нуждаетесь в хорошем финансировании, в средствах. Такая программа нам нужна, Саломон… Валяй, не стесняйся приукрасить действительность. В конце концов, Улисс хотел закрепить успех ДИМАСа, сыграв роль подражателя, но ведь ДИМАС все же обнаружил связь между двойными убийствами?

– Как ты думаешь, каким образом Улисс сумел догадаться, что вы у него на хвосте?

– Не знаю. А ты не задавал себе вопрос, почему он выбрал мишенью своих «друзей»?

– Счастливая пара, – предположил Саломон. – И они все время мозолили ему глаза. Такое зрелище для него невыносимо, вот он и не выдержал… Как думаешь, он уехал из Саламанки?

Боковым зрением Лусия уловила за окном какое-то движение и быстро повернула голову. Но это был всего лишь прохожий, который под дождем спешил либо домой, либо в тепло любимого бара.

– Не знаю. Но я не успокоюсь, пока мы его не арестуем.

* * *

Дождь лил как из ведра, и из водосточных труб на потрескивающую плитку мостовой улицы Замора выливались целые реки, когда они бегом влетели в «Дания Палас». Вот уж потоп так потоп… Между автомобилем и дверью дома было не более двадцати метров, но они промокли до нитки. Саломон вызвал лифт, отряхиваясь, как мокрая собака, и разбрызгивая вокруг себя капли воды. Лусия увидела, как чей-то силуэт в темном капюшоне быстро прошмыгнул вдоль застекленной двери в отсветах грозы, и поняла, до какой степени нервничает.

Тесная кабина лифта едва не вызвала у нее приступ клаустрофобии. На площадке Саломон отпер двойную дверь, а когда закрывал, Лусия проверила, хорошо ли закрыл. Под ударами грома, дождя и ветра дом скрипел и стонал, как старик.

– Если б ты был Улиссом, что ты предпочел бы: действовать тихой сапой, как вор, или отколоть что-нибудь дерзкое?

Долго не раздумывая, он ответил:

– Парень слишком горд и самоуверен. Конечно, он захочет отыграться и выправить положение, а потому выберет дерзкую выходку…

Лусия пристально на него посмотрела. Когда они вошли в узкий коридор, заставленный книгами, вода стекала с их одежды на паркет.

– А кого ты выбрал бы мишенью для этой выходки?

Он мрачно покосился на нее.

– Либо тебя, либо меня.

Она покачала головой и сказала:

– Вот и я об этом думаю… И что может послужить лучшим местом для атаки, чем этот дом, где все спят? А лучшее время для атаки – гроза, конечно…

– Что ты предлагаешь?

– Я полагаю, оружия у тебя нет?

– Нет. А зачем оно мне?

– Ладно, – сказала Лусия. – Будем дежурить по очереди. Твое дежурство первое. Свари себе кофе и устраивайся в гостиной. Если услышишь подозрительный шум – сразу кричи. Я легко просыпаюсь.

– Хорошо, а если я задремлю?

Она пошарила в кармане и вытащила какую-то коробочку.

– Выпей одну таблетку, но только одну, не больше.

– А что это такое?

– Модафинил, мощное средство от сонливости. Позволяет бодрствовать много часов подряд. Его используют в службе захвата. Ты случайно не сердечник?

– Гм… нет, мой врач говорит, что у меня сердце молодого человека, – ответил профессор, взяв из ее рук коробочку. – Может, это немного чересчур?

– Саломон, ни у тебя, ни у меня не должно быть желания заснуть, пока Улисс бродит по улицам, размышляя, как бы до нас добраться.

– Отлично, я понял. Иди спать. Я буду сторожить на совесть.

– Сначала я приму душ и поставлю будильник в телефоне на три часа. Счастливо.

Теплая вода согрела ее и немного успокоила. Она стекала по телу, прокладывая себе путь по волосам, вдоль спины, по затылку, плечам и по изображению Рафаэля с раскинутыми на кресте руками. Потом Лусия вытерлась, высушила волосы и вошла в спальню. Зажгла лампу на ночном столике и уже в пеньюаре, который ей любезно предоставил Саломон, улеглась и набрала номер. Квартира профессора располагалась на последнем этаже, и было слышно, как ветер завывает в черепице.