Ловец огней на звездном поле - Чарльз Мартин

Вот он насадил червя, аккуратно надев его на стальной крючок словно тонкий чехол, и забросил снасть в воду, где у самой поверхности скользили крупные окуни-солнечники, хватавшие упавших в озеро жуков. Удерживая удочку одной рукой, дядя слегка приподнял голову и пробормотал вполголоса:

– Ну, ловись рыбка большая и маленькая…

В ту же секунду поплавок исчез под водой, дядя подсек и протянул удочку Майки, который принялся торопливо сматывать лесу. Меньше чем через минуту на берег шлепнулся крупный солнечник. Дядя засмеялся и зааплодировал.

Томми слегка толкнула меня в плечо.

– А ты почему не ловишь с ними?

Я покачал головой.

– У нас только одна удочка.

Она нахмурилась.

– Странно. Насколько я помню, дядя всегда брал несколько штук, чтобы всем хватило.

– Верно. – Я улыбнулся, вспоминая свои первые шаги на рыбацком поприще. – Но сегодня дело не в рыбе, а в мальчике.

Все утро мы смотрели, как Майки с дядиной помощью наполнял садок пойманной рыбой. Ближе к полудню, когда он вполне усвоил основные приемы, Томми взяла меня за руку и предложила немного прогуляться. Я не возражал, и мы медленно двинулись вдоль деревьев, образующих стены Святилища. Пробравшись сквозь кустарники, мы вышли к могилам и некоторое время стояли там, глядя на высеченные на надгробных камнях имена. Земля вокруг могил была выровнена, а между надгробиями лежали засохшие цветы.

Пока мы стояли, сзади к нам подошел дядя. Его лицо изменилось, стало другим, но я никак не мог понять, повинна ли в этом магия Святилища или же это просто свет высоко стоящего солнца. Обычно дядя выглядел достаточно молодо, но сейчас по нему было хорошо видно, сколько ему лет. Я видел и морщинки возле его глаз, и глубокие складки на обожженной солнцем шее, и слабое подергивание какого-то мускула на щеке.

Опустив головы, мы стояли возле могил и молчали. В какой-то момент Томми взяла меня и дядю под руки, удерживая и объединяя нас троих. Прошло довольно много времени, прежде чем она заговорила.

– Можете кое-что для меня сделать?.. – спросила Томми, повернувшись к дяде.

Он не ответил, и она посмотрела на могилу его сына. Возле самого надгробного камня из земли поднялись несколько папоротников и грибов, а по опавшим листьям ползла зеленая гусеница. Томми взяла дядю за руку и слегка ее сжала.

– Мне хотелось бы, чтобы вы сказали несколько слов на моих похоронах. И еще я хочу, чтобы меня похоронили здесь.

Дядя скрипнул зубами, прижал Томми к груди и кивнул.

Вечер еще только начинался, но в Святилище уже сгустились сумерки. Засунув фонарик в задний карман, дядя помог Томми взобраться в седло, потом поднял Майки и усадил впереди нее. Томми обняла мальчика обеими руками, и дядя строго сказал Буббе:

– Будь осторожен, старина, не торопись. Сегодня ты везешь драгоценный груз.

Эта картина неожиданно напомнила мне, что в мире все еще есть вещи, которые прекрасны сами по себе. Томми и Майки тоже были из их числа. Луч дядиного фонарика отражался от воды и освещал их улыбающиеся лица. Не сразу до меня дошло, почему так происходит. Только потом я понял: дядя шел через озеро вброд, светя фонарем назад. И это было еще прекраснее.

* * *

Когда мы покидали Святилище, лучи заходящего солнца в последний раз коснулись земли и погасли. Сразу стало прохладно: дневное тепло уступило место свежему морскому ветру, который пронесся над островами, над Брансуиком и достиг, наконец, Бычьего болота. Мы, однако, добрались до дома еще до того, как кто-нибудь из нас успел замерзнуть по-настоящему – даже Томми не куталась в свою толстовку и только накинула на голову капюшон.

В доме звонил телефон, и дядя снял трубку.

– Это Мэнди, – сказал он, поворачиваясь к тете Лорне. – Она едет сюда и с ней – еще кое-кто.

Минут через двадцать на нашей подъездной дорожке действительно появилась служебная «Тойота» Мэнди, за которой следовал потрепанный синий микроавтобус. Пока Мэнди парковалась перед крыльцом, автобус ожидал в отдалении, но как только она выбралась из салона, двинулся вперед и тоже начал разворачиваться.

Поднявшись на веранду, Мэнди дружески кивнула Майки.

– Я слышала, тетя Лорна испекла в честь твоего дня рождения отличный пирог. Можно мне тоже кусочек?

Мальчик кивнул и скрылся в кухне. Как только дверь за ним закрылась, Мэнди повернулась к нам, и ее лицо снова стало непроницаемым, как у хорошего игрока в покер.

– Вы, наверное, видели официальные листовки Департамента охраны детства, которые кладут в почтовые ящики? – спросила она. – Если речь идет о розысках ребенка, который пропал достаточно давно, на листовках иногда помещают не только снимок, где он изображен на момент исчезновения, но и фоторобот, который учитывает возможные возрастные изменения и изготавливается с помощью специальной компьютерной программы. – С этими словами Мэнди достала из кармана несколько таких листовок и, передав их нам, показала на синий фургон. – Эта леди приехала из Тампы. Она увидела наши объявления в одной из газет Майами. Лет шесть назад ее сына похитили, и она считает, что это может быть наш Бадди.

Томми, которая, завернувшись в одеяло, сидела в одной из качалок, поднялась и заглянула дяде через плечо. Я тоже посмотрел на листовку – на компьютерный портрет пропавшего шесть лет назад ребенка. Если Майки и был на него похож, то очень отдаленно.

– Откуда она знает, что это ее сын? То есть почему она так уверена в этом? – спросил я.

За кухонной дверью послышались шаги, и Мэнди слегка понизила голос:

– У мальчика должен быть шрам. Где и какой формы, она не говорит. По ее словам, она способна опознать своего ребенка с вероятностью, близкой к ста процентам, если ей дадут взглянуть на него вблизи.

Пока она говорила, кухонная дверь распахнулась, и на веранду вышел Майки, которые нес на бумажной тарелочке большой кусок праздничного торта. Тарелку он держал обеими руками; блокнот, с которым Майки по-прежнему не расставался, был засунут сзади за пояс джинсов.

Женщина из Тампы выбралась из своего фургона и, собрав все свое мужество, поднялась на крыльцо. На вид ей было хорошо за сорок; ее волосы уже начали седеть, да и выглядела она как человек, к которому жизнь была не слишком благосклонна. Женщина шагнула к Майки, тот обернулся, и она невольно задохнулась от волнения. На мгновение женщина даже поднесла ладонь к губам, но снова взяла себя в руки и заправила растрепавшиеся волосы за уши. И все же, когда она собиралась что-то сказать, голос отказался ей повиноваться, и она только беспомощно взмахнула руками.

Опустившись на корточки рядом с Майки, Мэнди сказала:

– Эта леди хотела бы разглядеть тебя получше. Ты не против?

Майки согласно кивнул, и женщина, положив руки ему на плечи, развернула мальчика боком. Слегка отогнув его правое ухо, она уставилась на совершенно чистую кожу. Говорить она по-прежнему не могла. Майки тоже стоял, не шевелясь и сжимая в руках тарелку с тортом.