Мэрилин Монро. Тайна смерти. Уникальное расследование - Уильям Реймон

Положение тела покойной казалось странным.

Мэрилин лежала на левой стороне кровати, уткнувшись лицом в матрас. На теле ее Эйнайс увидела шнур телефона.

Она медленно приблизилась. Вначале она похлопала по плечу, затем более энергично потрясла за руку. Тело еще не закоченело, но было поздно. Блондинка уже не могла ответить.

В начале девятого ночи Эйнайс Маррей обнаружила безжизненное тело Мэрилин.

* * *

Даже если спустя сорок пять лет после этих событий некоторые — доверяясь свидетельствам Гринсона и Маррей — продолжают утверждать, что смерть актрисы наступила ночью 5 августа 1962 года, оказывается относительно простым установить точное время, когда Мэрилин скончалась от большой передозировки. Потому что опять-таки ответ лежит в проведенном доктором Ногуши вскрытии.

Как этого требовали правила, врач установил степень трупного окоченения тела, потом изучил характер посинения. Трупное окоченение, напрягающее постепенно мускулатуру, обычно начинает проявляться спустя три-четыре часа после наступления смерти, хотя оно и не является единственным показателем, позволяющим определить момент смерти. Ногуши отметил, что, судя по трупному окоченению, актриса скончалась не менее чем за двенадцать часов до его осмотра. Вскрытие Ногуши начал в десять часов утра 5 августа, следовательно, Мэрилин умерла до наступления 22 часов.

Помимо трупного окоченения врач обнаружил две зоны посинения. Оно связано с током крови в теле вследствие силы тяжести. Как мы увидим позже, это указывало на то, что тело покойной перемещалось. Кстати, в своем отчете Ногуши упомянул о «зонах так называемого неподвижного посинения на уровне лица, шеи, груди, верхних частей рук и правой части живота»[222].

Говоря яснее, Мэрилин была мертвой положена на живот, лицом в матрас. И все это случилось минимум за двенадцать часов до начала аутопсии, поскольку посинение становится неподвижным, когда надавливание на посиневшую часть тела уже не вызывает оттока крови и не приводит к побледнению кожи. И этот необратимый процесс начинается как минимум по истечении двенадцати часов после наступления смерти[223].

Путем вычитания этой цифры из времени начала вскрытия получаем результат, позволяющий нам утверждать, что Мэрилин скончалась раньше десяти часов вечера 4 августа.

* * *

Подтвердить это предположение помогает последняя информация.

В 1962 году телефонных ответчиков еще не было. Вместо них некоторые абоненты прибегали к услугам службы ответа в случае отсутствия вызываемого абонента. Майлтон Рудин воспользовался этой службой ночью 4 августа 1962 года. И когда Эббинс попытался ему позвонить, ответила телефонистка на коммутаторе. Он оставил ей сообщение, в котором просил Рудина срочно с ним связаться. В соответствии с распоряжением клиента срочность сообщения заставила телефонистку позвонить в дом, где Рудин участвовал в приеме.

Получив сообщение с коммутатора, Рудин позвонил Эббинсу, а затем и Эйнайс Маррей.

Находившийся в Нью-Йорке Ральф Робертс, верный друг Мэрилин, также подписался на эту услугу. И поскольку в субботу, 4 августа 1962 года, массажист также не был дома, он активировал этот сервис. В половине девятого вечера, как это подтверждают сделанные телефонисткой записи, Ральфу Робертсу позвонили[224]. Но телефонистка не поняла шепота женщины на другом конце провода, поскольку речь той была прерывистой, несвязной, а голос — глухим. А наиболее странным было то, что голос ее постепенно ослабевал, а отрывистый поток слов вдруг прервался до того, как звонившая положила трубку.

Сделав несколько безуспешных попыток продолжить разговор, телефонистка прервала связь и приготовила сообщение для Ральфа Робертса. Приняв его и перепроверив, доверенное лицо звезды был озадачен. Из его немногих друзей, знавших этот номер, никто ему в ту ночь не звонил. В списке оставалось только одно имя — Мэрилин.

В половине девятого вечера, умирая, движимая тщетным и трагическим побуждением, актриса пыталась позвонить своему верному другу. И непонятные звуки, услышанные телефонисткой службы передачи сообщений и адресованные Ральфу Робертсу, были не чем иным, как последними словами Мэрилин Монро.

Туман рассеялся.

Во-первых, версия об обнаружении тела Мэрилин, выдвинутая Эйнайс Маррей и подтвержденная доктором Гринсоном, была ложью.

Во-вторых, выход во двор к окну спальни и разбивание стекла кочергой были инсценировкой.

В-третьих, время смерти постоянно сдвигалось, и, наконец, стало ясно, что смерть наступила в начале ночи.

Последствия этих открытий были очень важными. Потому что, мы это увидим, они позволяли с точностью определить время, когда Мэрилин получила роковую дозу. И обнаружить, кто именно находился в это самое время в доме 12305 на Файфс Хелена-Драйв.

* * *

Но пока остановимся на самом логическом следствии этого очередного открытия.

Если Мэрилин умерла примерно в половине девятого вечера, Эйнайс Маррей непременно обнаружила ее тело спустя полчаса, после звонка Майлтона Рудина.

Отсюда ясно, что ссылка на запертую на ключ дверь была придумана для того, чтобы замолчать это открытие. Кроме того, это означало, что полиция была проинформирована об этом спустя почти… семь с половиной часов.

Семь часов и тридцать минут!

Теперь важно было ответить на главный вопрос: что происходило около трупа Мэрилин Монро ночью 4 августа?

Вся ошибка заключалась в том, что Голливуд не был похож на остальную Америку. Фабрика грез всегда была отдельным мирком, и действовавшие там правила поведения, обязательства и дружба очень отличались от общепринятых в стране норм.

И тогда причины столь большой задержки сообщения в ДПЛА становятся понятными. Когда в двадцать пять минут пятого утра сержант Клеммонс получил сообщение по телефону, он был последним, кто об этом узнал, поскольку в воскресенье, 5 августа 1962 года, снова сработали законы киномира.

* * *

Мэрилин оказалась на самом деле всего лишь одним именем в длинном списке вечной лжи Голливуда, где стояли Тельма Тодд, Пол Берн, Уильям Десмонд Тейлор, Рок Хадсон и Лана Тернер. Фабрика грез жила иллюзиями, и случай Монро вписывался в общее правило.