Главное выжить - Елена Николаевна Маруфенина

набрала побольше воздуха в грудь.

– Ну, и! – Сразу без предисловия начала она, – Откуда эти чувырлы? Алёна в чём дело?

– Переживаешь за своего мужика? – Вклинилась между мной и Натальей Катерина.

– Так, всё! Рот обе закрыли! – Рявкнула я,– Наташа, что не так?

– Ты мне скажи, эти зачем? – Она ткнула пальцем в кучку девчат. – Я думала, Сашка просто ржёт, когда про бордель рассказывал. Это, что, правда? Нам теперь мужиков своих на цепь садить?

– Это все, правда. Вот только зачем мужиков на цепь садить. Делай всё, чтобы ему не хотелось к девкам бежать. – Тихим голосом говорила я. – Нам думать надо, как дальше жить, а ты о своём благе думаешь. Я вот за своего не переживаю.

– Он не твой, – взвизгнула Наталья, – вы и знакомы то без году неделя, тебя с ним ничего не связывает. А у нас дети! Как детям объяснить, кто это такие?

– Так и объяснить, твой сын с кем должен первую близость познать?

– Что?! Ты сейчас о чём? – Наталья аж задохнулась.

– Я о жизни, всё! Скандал окончен! Со своим мужем разбирайся сама! Ты ему каждый день такие скандалы закатываешь? В любом городе есть такие девочки. И ничего, как-то же жили. Здесь в чём проблема?

Наталья постояла, сверля меня взглядом, потом махнула рукой и зашагала в магазин.

–Наташа, – она остановилась, но поворачиваться не стала, ну, и бог с ней, – девчонки в магазин идут, а ты вежливый продавец, – прокричала я ей в спину.

Ни слова не сказав, она, зашагала дальше. Ещё теперь и пуританство будем из народа клещами выдирать.

Меня, в той жизни, всегда интересовал вопрос, а почему проституцию не узаконивали. Государственные бордели решили бы всю проблему. Красивый бордель, врачи, чистота, тепло. Не было бы этих грелок, так называли проституток, что стояли на трассе, А если бы и были, вот тогда и штрафуйте их. Мужики месяцами дома не бывают, им то, что делать?

Наверное, штрафовать проституток и их сутенёров выгодней было чем узаконивать. Ну, да кого бы тогда менты крышевали?

– Чего задумалась? – Ко мне подошёл Влад. – Наталью, зачем разозлила, дверью в магазине так бабахнула, я думал и стёкла вылетят. Девочки,– обратился Влад к притихшей кучки проституток, – А вы чего притихли? Вчера весело было, а сегодня грустите?

Влад проговорил это таким голосом, что в моей груди ворохнулась ревность. Я выругала себя, стояла тут, Наталью поучала, а сама выходит ни чем не лучше. Такая же пуританка. Нет, перебороть это в себе надо.

– Мы надеемся, что камнями не будут закидывать? – Спросила одна из девиц, – На аркане к себе никого не тянем.

– Не будут, – уверенно сказал Влад, – сегодня эту проблему решим. Сегодня же фильм? – Обратился он уже ко мне. Я кивнула. – Вот и отлично, как всегда, будут все. Там и поговорим.

Совсем работа сегодня на ум не идёт. Эти сплетни из головы не выходят. Кому мы сделали плохо. Нашли рабовладельцев. Говорила мне бабушка, сиди тихо не выскакивай вперёд всех. Так нет же, мать Тереза, блин. Ну и пусть бы жили, как хотели, зачем я их собирала. А вообще-то они сами ко мне пришли. Ну, и пусть валят куда, хотят. Без них проживу. Вот правильная поговорка: ,,Не делай людям добра, не получишь зла". Не буду я с ними сегодня разговаривать ну, их.

– И чего сидим? – Влад подошёл совсем не слышно.

– Чего ты, как мышь и не слышно, как ходишь. – Вздрогнула я.

– И не думал пугать, зашёл не таясь, смотрю, сидишь, смотришь, в монитор и ничего не делаешь. О чём задумалась?

– Не пойду я на собрание, пошли они все. Я никого сюда не звала, сами пришли теперь слухи распускают. Вот, как ты думаешь, если мы попытаемся найти сплетника, сплетни перестанут ходить?

– Нет, – Влад сел передо мной на пол и обнял мои колени, – каждый раз будут придумывать что-то новое. Так человек устроен. Может ты и права, и не надо говорить не чего. Но вот за бордель объяснить точно надо.

– Кому? Зачем? Они же все уверенные, что еда на складе бесконечна. Зачем думать о заработке на будущее, сейчас же есть что есть. Тьфу ты.

–Коламбурщица, – засмеялся Влад, – не переживай сам скажу. Ну, ты идёшь?

– Нет, я не могу, не хочу. Я знаю, что буду плакать и не хочу, чтобы они видели мои слёзы. Меня душит обида. И справится я с ней, не могу. Иди сам.

– Хорошо, – кивнул Влад, – Лера приведёт домой мальчиков, встретишь. Но до завтра ты должна взять себя в руки.

– Возьму, завтра уж точно мою обиду никто не увидит. – Поцеловав Влада, я пошла на кухню, примерная жена, ужин готовить.

Выйдя на улицу, чтобы встретить детей, увидела Галину, она шла, держась за живот и при этом улыбалась. Остановилась, подышала и двинулась дальше. И тут до меня дошло, что у неё схватки. Так вроде рано ещё или нормально?

–Галя! Ты, как? – Подскочила я к ней.

– Началось, теперь только терпеть и ждать, вот к доктору иду. Скорой-то нет. – Она опять улыбнулась.

– Пошли, провожу, надеюсь, Док кино не смотрит.

– Кино? –Удивилась Галина. – Точно, смотрит. Он же мне говорил, что пойдёт. Алён Сергеевна, вы сбегайте к доктору домой, если он дома, пусть на встречу выйдет, ну, а если в столовой, вам туда придётся бежать. А я уж потихоньку дойду. Ещё не скоро, не переживайте.

Я рванула к дому Дока. Конечно же, его дома не было. Пробегая мимо Галины, махнула ей.

По улице шла Лера с мальчишками.

– Идите домой, и ждите меня там, я сейчас прибегу. Галю не трогайте.

Забежав в столовую, услышала слова Влада.

– И если вдруг у кого-то возникнут сомнения, придите и скажите в глаза. Это первые и последние слухи, которые останутся безнаказанно.

На меня никто не обратил внимания. Дока я не видела.

– Док! –Решилась я, все обернулись и уставились на меня, – Док, у Галки схватки, она пошла к тебе.

В углу громыхнул стул, Док выскочил со столовой. Народ зашумел, зааплодировал. Ко мне подскочила Анжела.

– Алёнка, мы сейчас только от Влада узнали про слухи. Если бы сама услышала, в глотку бы вбила. Дебилы. Пришли на всё готовое, ещё и недовольны.– Возмущалась она.

– Забудь, сейчас простили, а в другой раз придётся искать сплетников. А это значит, допросы и наказание. Понимаешь? – Я глянула ей в глаза.

– Нет, и сейчас надо наказать длинноязыких. – Уверенно сказала подруга, – нельзя это так оставлять. Они же ребёнку внушили гадость всякую.

– Да ты, что? Кто