Династии. Как устроена власть в современных арабских монархиях - Мария Кича

Между тем враги Саида жаждали воскресить суверенный имамат. Представитель несуществующего государства был назначен в ЛАГ. В Каире открылось посольство имамата — оно поддерживало связь с Галибом, который остался в Омане и замышлял бунт. Его брат Талиб, поселившийся в Саудии, тренировал солдат Армии освобождения Омана (АОО). Бойцов рекрутировали из быстрорастущей оманской диаспоры. Ее члены уезжали на заработки в другие страны Залива, которые — в отличие от Омана — преображались благодаря нефтяным доходам. Планировалось, что мятежники улучат момент, когда недовольство султаном достигнет пика, — и Талиб во главе АОО нападет на Оман, а опальный имам Галиб поднимет восстание внутри страны.

Дипломатическая ситуация благоприятствовала заговорщикам. Летом 1956 года Насер национализировал Суэцкий канал. Великобритания ответила военной интервенцией — и этот шаг не снискал одобрения в мире, который из колониального превращался в постколониальный. Сторонники имамата в Каире называли султана Саида пособником колониализма, отрицающим суверенитет Центрального Омана. При этом в египетской столице располагалась штаб-квартира ЛАГ, а сама Лига имела статус наблюдателя при ООН. Такая комбинация создавала у международной общественности впечатление, будто англичане стремятся расширить свои колониальные владения, а не избавиться от них.

14 июня 1957 года Талиб, наконец, высадился на оманском побережье недалеко от Эс-Сувайка. АОО начала пробираться вглубь страны — к Галибу. Тот принялся рассылать шейхам письма, в которых снова называл себя имамом и умолял помочь восстановить имамат. Вскоре люди Талиба обрушились на ПСМО и с легкостью их разбили. Узнав об этом, султанский наместник бежал из Низвы, а ее гарнизон капитулировал. Спустя пару дней в город прискакал воодушевленный Сулейман ибн Химьяр.

16 июля 1957 года султан Саид обратился к Лондону за военной помощью. Британские ВВС ударили по Фирку, Бахле и другим фортам, занятым АОО. Сухопутные войска зажали Низву в клещи. 12 августа город пал. Последняя крепость, удерживаемая повстанцами — Биркат аль-Мауз — сдалась на следующий день. Лидеры имамата укрылись в районе Джебель аль-Ахдар: их пытались поймать, но безуспешно. Рассвирепев, султан Саид приказал сровнять с землей Тануф — родовую деревню Сулеймана ибн Химьяра; она и сегодня лежит в руинах.

К сентябрю 1957 года сопротивление было окончательно подавлено. Но братья аль-Хинави и Сулейман ибн Химьяр, затаившиеся в Зеленых горах, по-прежнему угрожали Маскату. Люди, населявшие Джебель аль-Ахдар, занимались скотоводством и выращиванием фруктов. Они радушно встретили руководство имамата — тем более что Талиб раздал вождям крупные суммы денег. Дорогие гости моментально обзавелись сторонниками — ведь для горцев султан всегда был далекой и незнакомой фигурой, от которой они ничего не получали.

Борьба с мятежниками обещала быть долгой и трудной. В Джебель аль-Ахдар контрабандой ввозили оружие из Саудовской Аравии. Горцы охотно пополняли ряды АОО. Встревоженный Саид в 1958 году подписал с Лондоном договор о создании регулярной армии. Она контролировалась британскими офицерами и объединяла различные воинские подразделения, которые были мобилизованы в последние годы. Прижимистому монарху наконец-то пришлось раскошелиться. Впрочем, боясь запутаться в долгах или вовсе остаться без сбережений, он продал правительству Пакистана порт Гвадар — последнее заморское владение, оставшееся у Саидитов после краха Оманской империи. За эту сделку султан выручил 3 млн фунтов стерлингов.

Англичане составили план «зачистки» Зеленых гор, но были вынуждены от него отказаться. Во-первых, в июле прогремела Иракская революция. Королевство Хашимитов погибло, и британские позиции на Ближем Востоке ослабли. Во-вторых, в результате Суэцкого кризиса арабский мир взирал на Туманный Альбион с откровенной ненавистью. Успехи Насера подсказывали Лондону, что не надо рисковать. В итоге британцы рекомендовали Саиду озаботиться экономическими вопросами — и тем самым привлечь на свою сторону часть оппозиционеров. Султан был разочарован. Он не верил, что развитие экономики предотвратит кровопролитие — но, по советам англичан, все-таки построил современный порт в Матрахе, проложил асфальтированное шоссе из Маската к Сохару и даже открыл государственную радиостанцию, где дикторы восхваляли его мудрость и просвещенность. На этом модернизация закончилась.

Тем временем международная ситуация накалялась. Мировая общественность могла истолковать британское присутствие в Омане как оккупацию. Представители Лондона тайно встретились с верхушкой имамата. Братья аль-Хинави потребовали возобновить действие Сибского договора (1920) — который, с их точки зрения, был заключен между двумя независимыми государствами. Жалуясь на султана в ЛАГ и ООН, Талиб и Галиб упирали именно на этот аспект документа — и, конечно, ошибались. Но англичане в любом случае не собирались ни отдавать нефтяные скважины в Центральном Омане, ни расписываться в собственной слабости. Тогда лидеры имамата заявили, что могут противостоять Маскату бесконечно — ведь никто даже не пытается выкурить их из Джебель аль-Адхара.

12 декабря 1959 года в Омане приземлились две эскадрильи британских ВВС.

После бомбардировки отдаленных позиций АОО в северной части Зеленых гор британский спецназ атаковал южный склон ночью, застигнув неприятеля врасплох. Для отвлечения внимания англичане сбрасывали с самолетов ящики, которые бунтовщики приняли за парашютистов. Операция завершилась полным разгромом АОО.

В британских военных мемуарах покорение Джебель аль-Адха-ра изображено как настоящий триумф. Но на самом деле с англичанами сражались максимум 200 человек. При первых же авиаударах доблестные новобранцы АОО снова превратились в мирных крестьян и пастухов.

Лидерам имамата удалось ускользнуть. Командующий операцией, полковник Дэвид Смайли был совершенно прав, отметив в отчете: «Захват Талиба, Галиба и Сулеймана почти так же важен, как и захват Беркана[109]». Обозначенная троица собралась в Саудии. Вплоть до 1971 года адепты теократии на саудовские деньги снаряжали диверсантов и отправляли их в Оман. Но главное — они развернули мощную пропагандистскую кампанию, в которой называли войну с Маскатом «антиколониальной». Подобная риторика уже сгубила две арабские монархии — в Египте (1952) и Ираке (1958).