Пермская обитель - Фридрих Незнанский

— Удалось?

— Не сразу. То ей нужно было переодеться, то настроиться на выступление, то встретиться с журналистами. В конце концов, она подошла ко мне на две-три минуты.

— Вспомните, пожалуйста, содержание вашей беседы.

— Наверное, Репина думала, что за кулисами Дворца торжеств есть камеры слежения…

— Если бы, — вздохнул Турецкий. — Тогда бы вас поймали гораздо быстрее. Почему вы предположили про камеры?

— Потому что внешне она так приветливо разговаривала со мной, будто думала, что за ней следят. Улыбка не сходила с лица. Но слова были далеки от приветливых. Она ругала меня за посредничество и категорически отказалась платить. Мотивировала это тем, что все три песни Муромцевой ей совершенно не годятся, она проверяла их на публике, их принимали холодно и так далее. Ну, мне и крыть было нечем. Когда нет количественных критериев, все сводится к вкусовщине, и бесплодное обсуждение можно вести часами. Я и отстал от нее. Но беда в том, что после разговора с Репиной я не ушел из дворца, а остался послушать концерт. И когда выступала Людмила Николаевна, я был в шоке. Она исполнила три хорошо известные мне песни Янины, объявив автором слов и музыки себя. Тут уже в голове у меня помутилось. Я вспомнил старательную, трудолюбивую Янину, постоянно добивавшуюся совершенства своих песен. На это она не жалеет ни времени, ни сил. Вспомнил, как она, маленькая, худенькая, обивает пороги московских клубов, пытаясь увлечь людей своим талантом. В тот момент ее я видел мысленно. А наяву передо мной стояла благополучная шоу-леди, как говорил Алешковский, с заплывшими от черной икры глазками, и чувствовал свое бессилие перед этой воплощенной наглостью, повсюду протягивающей свои многочисленные щупальца…

Андрей говорил, с каждым словом распаляясь все больше и больше. Сейчас он напоминал себя вчерашнего, торопящегося выложить собеседнику все, что накипело на душе. Турецкий чувствовал, что речь Сереброва пронизана болью за всех людей, которые, не жалея времени и сил, жертвуя семьей, отдыхом, деньгами, развлечениями, целиком посвящают себя творчеству. Такие денно и нощно творят, не думая об успехе или неуспехе, игнорируя насмешки или упреки окружающих. Они уверены в том, что судьбой им велено творить, способны создать прекрасные произведения, а когда, поднявшись над суетой, они находятся на взлете, злая сила обламывает им крылья.

Турецкому припомнились фильмы о благородных одиночках, робин гудах наших дней. Отстаивая высшую справедливость, они лихо разделываются со всякой швалью, о которую обломало зубы официальное правосудие. В таких поделках присутствовала поучительная идея, но все-таки главной целью было пощекотать нервы зрителей. Все они казались надуманными, пусть даже искусно сделанными конструкциями. Турецкий не предполагал, что подобный борец за идею может встретиться наяву.

— Другими словами, Серебров, вы взяли на себя монопольное право вершить судьбы людей.

— Я хотел искоренить зло, выкорчевать его. Эти люди были неисправимы. Для чего существует весь мировой опыт, философия, литература, если на белом свете процветают подонки, унижающие и обкрадывающие других, мешающие им жить…

— Между прочим, — будто мимоходом сказал Турецкий, — вас тоже хотели убить.

Когда Андрея увели, Александру Борисовичу неожиданно позвонил Светличный, муж Репиной.

Случается, родственники пострадавших, особенно высокопоставленные особы, привыкшие к тому, что все им подчиняются, с первого дня регулярно донимают следователей звонками, интересуясь, поймали ли преступника. Светличный производил впечатление именно такого надоедливого типа. Однако Владимир Георгиевич позвонил впервые за десять дней, прошедшие после гибели жены. Не вдаваясь в излишние подробности, Турецкий сказал ему, что подозреваемый задержан и уже дает признательные показания.

— Когда будет суд?

— До этого еще далеко. Мы отправим его на психиатрическую экспертизу, только потом я буду составлять обвинительное заключение, искать смягчающие обстоятельства.

— Неужели могут быть смягчающие обстоятельства? — удивился собеседник.

— Не исключено.

— Одноклассники Людмилы очень поддерживают меня трогательным отношением к ее памяти, — сообщил Светличный. — Я хотел установить на свои средства мраморное надгробие. Они сказали, что тоже желают участвовать, собрали деньги и нашли художника, который уже нарисовал эскиз памятника. Мне понравился. Там процитированы слова из ее песни «Осенняя элегия», которую Людмила впервые исполняла на том концерте. Самая последняя строфа:

Затем, отринув сон и аппетит,

Пойдете вы, забывши про усталость.

И только вслед кукушка прокричит,

Что вам самим недолго уж осталось.

Несмотря на большой объем работы, предварительное расследование было завершено быстро. Это произошло благодаря тому, что мучавшийся из-за своей вины Серебров всячески содействовал следствию. Теперь Турецкому оставалось написать обвинительное заключение, отдать его на подпись прокурору и направить дело в суд. Обычная процедура, которую часто совершал Александр Борисович, на этот раз безмерно тяготила следователя.

Чувство сопереживания обвиняемому охватывало его не впервые. Можно сказать, оно посещало Турецкого почти всегда. Разве уж попадался преступник, совсем потерявший человеческий облик. Только такие не вызывают жалости. Но подобные экземпляры, их сейчас называют отморозками, — редки. В основном находятся объективные обстоятельства, толкнувшие преступника на жестокость, зацепки, внушающие надежду на то, что наказание принесет ему в конце концов пользу. А уж с какими случаями приходилось сталкиваться Турецкому! Были и миллионные хищения, и серийные убийства, и немыслимых размеров взятки, скажем, вагоном натуральных мехов.

А с шоу-бизнесом он имел дело впервые. Что же это за мир, который совершает с людьми немыслимые метаморфозы, превращает нормального, воспитанного человека в оголтелого охотника за славой, богатством, популярностью? В какой атмосфере нужно очутиться скромной провинциальной девушке, чтобы стать вдруг воровкой чужих песен? Почему выросший в центре Москвы мальчик, исправно посещавший музыкальную школу, трансформировался в дикаря, угрожающего людям заряженным пистолетом?

Александра Борисовича не оставляло ощущение, подобное тому, которое возникало, когда он читал судебные речи русских адвокатов. Там частенько напрашивался вывод, что все плохие: и совершившие преступление, и те, против кого оно направлено. Интересно, в какую сторону шагнуло общество за век-полтора? От каких причин стонут сейчас «униженные и оскорбленные»? Есть ли такие, которых раньше и в помине не было?

Подсев к компьютеру, Турецкий набрал на поисковой системе в Интернете слова «Преступления в российском шоу-бизнесе» и ахнул — перечисление сайтов занимает 257 страниц! И это в основном случаи, произошедшие в последние годы. А сколько их творилось в «докомпьютерную» эпоху! Александр Борисович вспомнил одну дальнюю родственницу, которая работала с известнейшей певицей Клавдией Шуль-женко. Так та рассказывала, как в конце 1925 года Клавдия Ивановна подписала свой первый эстрадный контракт. Это было сделано по предложению женщины, которая стала ее директором, режиссером и аккомпаниатором. Начинающей певице пришлось по душе такое сотрудничество, она и в ус не дула. Однако вскоре неожиданно получила повестку в суд — ее вызывали как свидетельницу. Оказалось, бойкая дама забирала себе львиную долю гонораров Шульженко, и суд признал контракт недействительным.