Охота на мага - Николай Иванович Леонов

пьяный соседушка, а хотя бы и незнакомый. Что ж, мимо проходить? Живая душа все-таки, и мороз.

Гуров с улыбкой посоветовал:

– Вот ты и не проходи. А прочих всех, не зная обстоятельств и картины, не осуждай. Нехорошо.

– Это я каждое воскресенье слышу. Ну а за бумагу спасибо, Рожнов куркуль еще тот. Если вдруг что понадобится от меня, телефон теперь есть, буду рад помочь.

На обратной дороге, снова любуясь красотами, Гуров старался не цепляться ни за одну из версий, которые нарастали как грибная плесень.

Это и понятно, для человека с интеллектом – обычное дело. Легко сконструировать мотивы, выстроить цепочки догадок, сплести надежную сеть… да вот хотя бы вокруг того же Жоги. Ишь, какой умник, месяц не появляется, а может, отводит от себя подозрения? Или этот, как его… Яша. А что, бывший собутыльник не может испытывать неприязнь к завязавшему? Может! И инопланетяне могут быть.

Много чего может быть. С опытом приходит не только разочарование в людях, но и понимание того, что не надо искать ответы сразу на все вопросы. Это трудно, это против природы человека. Однако это путь неверный, более того, опасный. Как правило, та версия, которая выстраивается в голове у торопыги, стремящегося тотчас ответить на все вопросы, оказывается неправильной. А процесс отвечания затягивает, сам не заметишь, как уже углубился в туманные догадки, блуждаешь по темному лесу ошибочных предположений и, скорее всего, скоро увязнешь в болоте неправды и отчаяния.

Нет уж, увольте.

Сейчас время собирать и накапливать информацию и терпеливо дожидаться момента, когда количество перейдет в качество. А до того – никакого анализа, никаких поспешных выводов.

«Полагаю, что раз договоры подписаны, то Яша и друг его Упырь должны трудиться в театре. Пожалуй, имеет смысл попробовать. Заодно и с Ситдиковым-младшим пообщаться… Директор театра, ударник, гитарист – с ума сойти можно. Может, все-таки вызвать? Нет, вряд ли. Встретимся у них, так сказать, дома, в привычной обстановке. Позови такого в кабинет – тотчас надуется, как лягушка, встанет в позу и начнет звать адвокатов.

В конце концов, мы с Гуровым, Львом Ивановичем, договорились не делать поспешных выводов, мы информацию собираем. А информацию легче всего выудить из людей спокойных, открытых, людей, которых не выуживают из своего аквариума, не выкидывают задыхаться в чуждую атмосферу. Вот пощупать, понаблюдать за поведением, за реакциями – пользы от этого будет куда больше».

Глава 7

С утра Алексей Ситдиков, директор и по совместительству ведущий актер театра «Тень», успел постоять в интересной позе на ковре в налоговой. Выйдя и разогнувшись, узнал еще и о том, что запланированная на сегодня съемка промоушен-передачи отменяется.

«“Извини, старик, сам понимаешь…” Есть у них более насущные темы, – злился он, – как же, разумеется! Был бы Мишка – бежали бы, теряя тапки, подвывая от восторга, а так что? Так кто?»

Совмещать административную работу и творчество вообще непросто, особенно если нет таланта ни к тому, ни к другому. И кто бы, кроме брата, смог? У него все всегда получалось. Пришел бы на этот синедрион жирных инспекторш, побасил бы виновато, глазищами своими в коровьих ресницах похлопал – они бы и расцвели подсолнухами, простили бы все. Да еще бы и сами на бумажке расписали: что не в порядке, где подтереть да как в следующий раз делать так, чтобы приходить сюда только с цветами и конфетами.

«А пока, Михаил Юрьевич, нельзя автограф для внучка?»

Так всегда и было, и не раз.

С ним же, Алексеем, не миндальничают, поскольку он тюфяк, вечный никто и номер два.

Мишка ржал, пихая под ребра: что куксишься, подушкин? Все в твоих руках, вон Ильич, тоже всего-то младший братик был – и нате, весь мир до сих пор трясет.

Алексей отнял руки от лица, с лютой ненавистью вперился в собственное отражение. Включил подсветку, принялся старательно, со всем тщанием, гримироваться.

Как он мечтал об этой роли. Это не глупый неврастеник в шортиках, это тот, чья душа прогнила так, что несет до небес, злодей под самым страшным проклятьем, Тот, Которого Нельзя Называть. За всю пьесу ни один не осмеливается произнести его имя.

Не брата он убил, а целый мир, сконструированный хитроумным Шекспиром. Чокнутый Гамлет в состоянии только куклу свести с ума, Клавдий – все государство. И при этом бухает, лапает не кого-то, а саму королеву!

Между прочим, королева обещалась прибыть сегодня. Роскошная женщина! И как Мишке удалось ее уговорить участвовать в этом всем? И как вдохновил – она прямо заявила, что не собирается отказываться от участия и настроена решительно.

Следовательно, надо соответствовать, а как? Начнем с того, что не может быть королю Клавдию двадцать девять и он не имеет права быть таким смазливеньким господинчиком.

«А ведь Мишка все подготовил, все исходники для моего триумфа. Получается, если обделаюсь – так сам виноват. Не чьей-нибудь, своей милостью буду дурак и бездарь. Мечтал стать номером «раз» – вот и стал, теперь изволь утереть нюни и царствовать».

И снова, и снова старательно, как учили, накладывал тени, заостряя нос, выделяя складки, совершая множество эволюций, и вроде бы все верно делал – но вновь и вновь, как бы издеваясь, проступало из-под белил и черноты молодое ненавистное лицо. Сквернословя, Алексей удалял нанесенное с такой силой и злобой, словно так можно было стереть, изуродовать сами раздражающие черты. Он поднял глаза: над зеркалом пришпилено Мишкино фото, в королевском гриме.

«Мы же братья родные. Мы же похожи! Вот же, как две капли воды – глаза, носы, рты… нет, все не то. Морда жирная, круглая. Характер не тот, то есть нет его».

Разве что голос. Закрой глаза – и сразу не поймешь, кто с тобой говорит: младший ли, старший. Отвернувшись от зеркала, Алексей вздохнул, сосредоточился, попробовал негромко:

– Пусть смертью брата нашего родного больна душа… Т-твою ж мать!