Ничья земля. Книга 2 - Ян Валетов

– Они сохраняют кибуц, как точку встречи, – сказал Сергеев. – Что толку тебя бомбить или устраивать здесь резню? Все идущие на Север будут прыгать к границе отсюда!

– Или от нас… – добавила Сэм. – Больше неоткуда.

– Ну, положим, не так уж неоткуда, – не согласился Сорвиголова. – Лес большой…

– Но не очень удобный для подготовки перехода, – перебил его Сергеев. – Уж мне-то можете верить! Я границу столько раз переходил, что и не сосчитать… У наших противников логика, скорее всего, простая: если есть место, где можно готовить переброс, то что толку по кустам прятаться? Лес, землянки, холод и сырость… А тут – никаких проблем! Все компактно собраны на точке старта. Спутник, несколько беспилотных аппаратов на высотах за 5000, два-три агента внутри поселения – и мы имеем тотальный контроль. И зачем, скажи, тебя трогать без крайней причины? Чтобы загнать проблему вовнутрь? Так они не глупцы! Надо будет – захватят весь кибуц с дорогой душой! Или рванут нафиг! Но если тебя рвануть, проблема становится на порядок сложнее! Как сделать так, чтобы на границу шел не сплошной вал, а вполне организованный поток, как через шлюз в плотине! Все суть улавливают?

Вадим кивнул.

– Значит, ты думаешь, что кибуц не рассадник заразы, а колония полезных микробов?

– Ну, так резко бы я не говорил… Но от истины ты недалек… Вы – меньшее зло. «Вампиры» куда опаснее, но и их не трогают.

Саманта кивнула.

– А с той поры, как их шеф-основатель допущен к императорскому двору, они должны быть «в законе»…

– Знаешь, Сергеев, – сказал Левин, прищурившись, – есть у тебя одно любопытное свойство. Обобщать ты умеешь. Причем так обобщать, что в твои предположения начинаешь безоговорочно верить. Но вот легче от этого не становится. Становится тяжелее.

Михаил пожал плечами и виновато улыбнулся:

– Ну, ты спросил – я постарался ответить. Понимаешь, Лев Андреевич, ты же и без меня обо всем догадался. Вот только всегда нужен гонец, приносящий дурную весть. Потому что тогда есть причина кого-то повесить.

– Не очень удачная шутка, – сказал Левин.

– Точно, – согласился Сергеев спокойно. – Только это не шутка. Я в последнее время приношу дурные вести, Лева. И с этим ничего не поделаешь.

В комнате стало тихо. Трещал огонь, пожирающий смолистые сухие дрова, да тикали большие напольные часы у стены, настоящая древность – с корпусом из полированного дерева, белым циферблатом и крупными черными цифрами на нем. Внутри узкого короба раскачивался блестящий маятник, закрытый мутноватым от времени стеклом. Пожиратели времени… Сергеев невольно поежился.

Ма-мы боль-ше нет! Па-пы боль-ше нет!

Горло свело, как в тот далекий день.

– Мне нужна помощь, – наконец-то выговорил он не без труда и потушил окурок в пепельнице. – И так получилось, что мне больше некого попросить.

– Так, – сказал Левин. – Это я, дружище, сразу понял. Мальца искать будешь?

– Да.

Дверь в гостиную приоткрылась, и несколько колонисток, шумные и румяные с мороза, начали накрывать на стол. Одна из них так стреляла глазами в сторону Вадима, что коммандос оживился и закрутил лопоухой головой, не выпуская крепенькую, как гриб, девицу из поля зрения.

Тишину вымело из комнаты поганой метлой. Вместе со звоном извлекаемой из «комода» посуды, шагами, шуршанием застиранной до дыр и аккуратно заштопанной скатерти, мгновенно накрывшей доски стола, женским сдержанным смехом в комнату вошел уют. Атмосфера изменилась, и Сергеев почувствовал, что сжатая в тугой узел пружина начинает потихоньку ослабевать, освобождая виток за витком.

Тут можно было не ожидать выстрела в спину. Тут можно было прикрыть глаза и задремать, разомлев от тепла. Тут пахло домом, выскобленным деревом, соленой капустой и горячим хлебом. Настоящим хлебом, который только что из печи. С корочкой и нежным мякишем. Такой хлеб больше всего любил Молчун. Любил больше всех лакомств. Но жизнь редко баловала мальчишку. Сухари, галеты, запитые водой, отдающей дезинфекатами и лежалый плиточный шоколад, если очень повезет.

Сергеев стал у окна и незаметно для себя самого закурил еще одну сигарету, выпуская дым в форточку. За стенами гостевого дома кибуц жил своей жизнью. Взбудораженный прибытием гостей поселок хрустел по снегу ногами прохожих, хлопал дверями, перекликался разными голосами и не думал успокаиваться. Закрывавшие небо маскировочные сети душили последние лучи потускневшего зимнего солнца. Холодало к ночи, воздух был прозрачен и чист, и на озябшем небе, у самого горизонта, из облаков вывалился бледный серп молодой луны.

– Убрать, что ли, сетки? – спросил Сорвиголова за сергеевской спиной. – Ну на кой они нужны при таком раскладе?

– А если я ошибаюсь?

Левин рассмеялся.

– Да ну? Миша, что-то я тебя не узнаю! С каких пор в тебе поселился бес сомнений?

Сергеев пожал плечами.

– Ты насчет того, что здесь есть наблюдатели, пожалуйста, вслух не говори… – попросил Левин, понизив тон почти до шепота. – Не надо…

– Ты же человек военный, – сказал Сергеев негромко. – Сам должен понимать.

– Я понимаю. Тут всегда война, а значит, есть и агенты. Что уж жизнь из меня выжгла, так это наивность. Тут вот в чем дело, Миша… Не то чтобы я хотел что-то скрывать от своих, но…

Он помолчал.

– Кибуц, по определению, место, где не должно быть сомнения в товарище. Иначе идея становится нежизнеспособной. Тут все делается вместе. Работа, воспитание детей, приготовление пищи, оборона периметра. И иначе никак нельзя. Мы – одна большая семья. Это не идеология, Сергеев. Это метод выживания. И если в эту семью бросить зерно взаимного недоверия, то – все! Пиши – пропало…

– Так ты с агентурой не борешься?

Левин улыбнулся так, что Михаил невольно повел плечами, как от холода.

– Ну почему не борюсь? Борюсь. И не один. У меня и помощники есть.

– Много?

– Двое. Но им я по-настоящему доверяю.

– Значит, Лева, у тебя своя контрразведка. Я бы удивился, если бы было иначе. И как успехи?

– Нормально.

– Не уверен, что ты делаешь правильно. Общий враг – неплохая цель для закрытого сообщества. Как ты поступаешь, когда находишь… агентов? Несчастные случаи? Таинственные исчезновения?

– По-разному, – уклончиво промолвил Левин.

– Я бы на твоем месте никого не трогал, – сказал Сергеев серьезно. – Что ты меняешь? Несколько дней, ну от силы месяц и к тебе внедрят кого-то еще. И не факт, что ты его вычислишь. Известный враг – наполовину друг. Ты, Лева, прямой, как танковый ствол. Ну, что тут у тебя можно нашпионить? Как капусту солить? Или как зерно высушивать? Послушай доброго совета: следующего засланного казачка не скармливай медведям, а, наоборот, холь и лелей! Пусть пасется вольно, шлет радиограммы начальству и удивляется твоей наивности и совершенству своей маски. Пестуй его. И только тогда, когда нужно будет действовать быстро и скрыто – пристрели. Только на глазах у всех. Без тайн и обмана.