Шелк и тайны - Мэри Джо Патни

Росс любил Джулиет так же дико и необузданно, с той самой страстью, которую она заметила в нем во время матча бозкаши. Это был чисто мужской акт обладания и в то же самое время — настоящая любовь, проистекающая от болезненной привязанности. Она чистосердечно отвечала, словно пытаясь доказать своим телом то, что, облаченное в слова, показалось бы фальшью. То, что она любила его, всегда любила, пусть даже он и не верит.

«Вероятно, нам не надо было вновь становиться любовниками. Может, это была ошибка, ибо боль так и трепещет на поверхности. Но теперь, когда мы снова вместе, нас уже не разлучить. К лучшему это или к худшему, но теперь мы соединились под сенью смерти».

После ночи бурной любви, опустошенные и молчаливые, они боялись разговаривать, не зная, что могут принести им слова. Голова Джулиет покоилась на плече Росса, огненные волосы ее, как мантия, закрывали ему грудь. Пальцы их переплелись. Свободной рукой Росс медленно гладил ее по голове, раздумывая, а стоит ли им вообще выходить отсюда. За последние шесть часов они пережили страсть, сладостную истому, безудержное отчаяние. Если бы Росс так не устал, он бы подивился собственной выносливости.

Теперь ему казалось, что между ним и Джулиет установилось хрупкое перемирие. «Мы должны продолжать в том же духе, быть вместе, но остерегаться друг друга, и ни один из нас не затронет болезненных тем, которые чуть не разлучили нас вновь», — размышлял он.

В дверь властно постучали, они оба насторожились и услышали голос слуги. Абдул Самут Хан приглашал лорда Кхилбурна на завтрак. Супруги вскочили на ноги и стали торопливо одеваться. Росс тем временем крикнул, что, приглашая его, наиб оказывает ему великую честь.

Джулиет уже облачилась в незамысловатые туарегские одежды и выглядела как Джелал, а Росс все еще завязывал галстук. Прежде чем впустить слугу, Росс тихо спросил:

— Меня, возможно, не будет целый день. Ты сегодня будешь здесь?

— Разумеется. — Она удивленно изогнула брови.

Он с удовольствием выслушал ее ответ, хотя не совсем был уверен в ее словах. Надев сюртук, Росс провел расческой по волосам, придал лицу спокойное выражение и вышел, чтобы разделить завтрак с хозяином дома.

Наиб многословно приветствовал его:

— О мой дорогой лорд Кхилбурн! Как вы пережили беседу с эмиром? Если бы я знал, что вас вызовут прошлой ночью, я бы сопроводил вас. — Он взял Росса под руку и повел его к небольшому столику. Холодные глаза его составляли разительный контраст с экспансивными манерами. — К несчастью, моего внимания потребовали важные дела, связанные с артиллерией, поэтому я и знать ничего не знал. Что сказал его величество?

— Да ничего особенного, — непринужденно ответил Росс, пристраиваясь на подушке и подозревая, что наиб знал о том, что случилось прошлой ночью в комнате для аудиенций, знал слово в слово, до мельчайших подробностей. — Эмир просто не разрешил мне забрать тело майора Камерона домой для погребения. Естественно, я сожалею об этом, но его величество имеет право отказать. Когда я попросил разрешения отбыть, он пообещал скоро отпустить меня.

Абдул Самут Хан настороженно огляделся по сторонам. В дальнем конце комнаты у дверей со скучающим видом стоял охранник. Больше в комнате никого не было.

— Если это правда, конечно, — тихим голосом произнес наиб. — Ибо всем известно, насколько непостоянен эмир. Он даст вам разрешение только затем, чтобы потом отобрать его назад, — именно так он поступил с вашим братом. И так будет продолжаться до тех пор, пока он на что-нибудь не обидится, а может, и вообще без всяких причин откажет вам.

Росс спокойно посмотрел на наиба:

— И тогда что — Черный колодец или он казнит меня сразу?

— Этого я сказать не могу, — нахмурился наиб. — Ситуация не из простых и, похоже, вскоре совсем осложнится. Вы, наверное, слышали, что между Бухарой и Кокандом возникли трения. Вчера эмир решил лично возглавить свою армию. Как главный артиллерист, я должен быть с ним. Вот почему прошлой ночью меня здесь не было: я готовился к войне, поскольку Насрулла желает выступить через десять дней. А сделать предстоит немало.

— Понятно. — Росс ел дыню и обдумывал скрытый смысл слов наиба. «Бухарцы утверждают, что их дыни — лучшие в мире. Видимо, так оно и есть». — А как это отразится на мне?

— Поскольку эмир не казнил вас прошлой ночью, я думаю, вы будете в безопасности, пока он отсутствует. — Наиб выдержал паузу и отхлебнул чай. — Если кампания против Коканда окажется успешной, Насрулла вернется воодушевленный и пожелает осыпать милостями всех и вся. Но если кампания не заладится, то, боюсь, настроение его станет… опасным. В самом деле очень опасным.

— И что, по-вашему, я должен делать?

Абдул Самут Хан снова огляделся, потом наклонился ближе к Россу.

— Вам надо бежать из Бухары, пока эмира нет в городе. Бегите в Хиву — их эмир дружественно настроен к европейцам.

События принимали интересный оборот, но Росс догадывался, что это еще не все.

— Путь в Хиву долгий, полный трудностей. Одинокому ференги убежать довольно трудно. Естественно, я сделаю все, что в моей власти, чтобы помочь вам, мой достойный гость, даже с риском для собственной жизни. — Наиб задумчиво погладил бороду. — Побег возможен, но он может дорого обойтись, весьма дорого. Если у вас достаточно золота, я смогу все устроить до моего отъезда. Эмир не узнает о том, что вы сбежали, до своего возвращения, а к тому времени вы уже будете в безопасности в Хиве. — Он виновато махнул рукой. — Я взял бы все расходы на себя, но, увы, у меня нет средств.

«Другими словами, ференги должен передать все свои деньги в ненадежные руки хозяина дома и надеяться на лучшее». На Росса не произвело впечатления заявление наиба о том, что он готов рисковать собственной жизнью, но вряд ли можно обвинять персиянина за то, что его неблагодарный гость сотворил в его отсутствие. «Вероятно, если Абдул Самут Хану хорошо заплатить, то он и в впрямь поможет мне бежать, а может, и нет. И единственный способ выяснить — это отдать свою жизнь в руки наиба». Но Россу не хотелось этого делать.

Скрывая свои раздумья, Росс сказал:

— Вы очень смелый человек, наиб, раз делаете мне такое предложение, но я считаю побег делом недостойным: ведь эмир оказал мне такой великодушный прием!

Хозяин дома раздраженно поглядел на гостя:

— Честь — это прекрасно, лорд Кхилбурн, но речь ведь идет о вашей жизни. Ничто, кроме бегства, не спасет вас от гнева эмира.

— Я подумаю над этим.

Выражение лица Абдул Самут Хана изменилось.

— Есть еще один выход: станьте одним из нас. Если вы обратитесь в ислам, эмир сделает вас доверенным везирем, дарует вам прекрасных жен и настоящее богатство. Оставайтесь, лорд Кхилбурн.

У Росса было странное ощущение, что на сей раз наиб говорит искренне, однако стать одним из советников Насруллы?.. Эта перспектива не привлекала Росса, к тому же в таком случае положение его стало бы ничуть не лучше, чем нынешняя ситуация.