Долина лошадей - Джин М. Ауэл

При его появлении толпа зашумела. Заметив поджидающих его женщин, Джондалар вздохнул с облегчением. Рошарио и Толи сопроводили его до небольшого холмика у боковой стены, где их ждали другие участники церемонии. Рослый светловолосый Зеландонии, лицо которого было прикрыто деревянной маской птицы, стоял на самой его вершине.

Заметив приближающегося брата, Тонолан нервно улыбнулся. Джондалар смотрел на него во все глаза, пытаясь разгадать его истинные чувства. Он искренне сожалел о том, что обычаи племени Шарамудои не позволяли ему общаться с братом. Впрочем, он успел заметить, что тот чувствовал себя здесь как рыба в воде, и это наблюдение больно резануло Джондалара по сердцу. Как дружны они были в начале Путешествия, и как сильно разошлись теперь их пути… Джондалар чувствовал, что пропасть, разделяющая их, с каждым днем становится все шире и шире. Им вновь овладели горестные чувства.

Он закрыл глаза и, крепко сжав кулаки, попытался взять себя в руки. Гости опять дружно загалдели. Джондалар сумел расслышать два слова: «высокий» и «одежда». Он открыл глаза и с изумлением обнаружил, что Тонолан успел напялить на себя костюм племени Шамудои, который, надо сказать, шел ему как нельзя лучше.

Не случайно его собственная одежда вызвала у гостей такой неподдельный интерес… Да, Тонолан уже успел стать одним из них, Джондалар же остался Зеландонии.

Высокий мужчина присоединился к группе новых родственников его брата. Хотя формально он не принадлежал к Шарамудои, с этого момента он тоже становился их родственником. Вместе с родней Джетамио они должны были раздавать гостям подарки и еду. Чем больше гостей прибывало на празднество, тем обременительнее становилось его проведение для хозяев. Многих гостей привлекло сюда происхождение и положение молодой пары, и потому хозяева делали все возможное, чтобы те не обманулись в своих ожиданиях и не ушли с праздника неудовлетворенными.

Внезапно все замолчали и дружно повернулись к группе людей, направлявшихся к холмику.

– Ты видишь ее? – спросил Тонолан, став на цыпочки.

– Нет, – покачал головой Джондалар. – Но в том, что она идет вместе с ними, я нисколько не сомневаюсь.

Поравнявшись с окруженным многочисленной родней Тоноланом, плотная группа расступилась, открывая свое главное сокровище. Едва Тонолан увидел украшенную цветами красавицу, одарившую его лучезарной улыбкой, в горле у него пересохло. Его радость и счастье были настолько явными, что Джондалар не смог удержаться от улыбки. Тонолан стремился к любимой женщине так, как стремится пчела к цветку, источающему мед. Родственники подвели его к невесте и взяли молодых в кольцо.

Группы перемешались и тут же разбились на пары. Шамуд поднес к губам дудочку и принялся наигрывать на ней какую-то нехитрую мелодию. Человек в птичьей маске стал отбивать ритм на большом круглом бубне. Джондалар тут же решил, что видит еще одного Шамуда. Все Служители Матери были неуловимо похожи друг на друга. Это вновь заставило его вспомнить о доме.

Представители двух родственных групп то образовывали пары, то расходились, двигаясь в такт музыке. Белоголовый Шамуд продолжал играть на своей маленькой флейте. На конце длинной прямой палочки с выжженной сердцевиной и рядом высверленных отверстий была вырезана птичья голова с широко раскрытым клювом. Звуки, извлекавшиеся Шамудом, порой действительно походили на птичье пение.

Участники церемонии выстроились в два ряда и, соединив поднятые над головой руки, образовали проход. Как только молодая чета проходила под очередной живой аркой, ее участники расцепляли руки и пристраивались в хвост торжественной процессии, возглавляемой Шамудом. Шествие направилось сначала к краю террасы, затем – вдоль каменной стены. Джетамио и Тонолан шли вслед за музыкантом, за ними Маркено и Толи, затем – Джондалар и Рошарио, являвшиеся ближайшими родственниками молодой четы. За ними следовали прочие родственники, члены других Пещер и гости. Шамуд, игравший на бубне, держался возле своих сородичей.

Белоголовый Шамуд направился вниз, к поляне, на которой изготавливались лодки, однако вскоре свернул на боковую тропку и вывел участников церемонии к Щедрому Древу. После того как они расположились вокруг огромного старого дуба, Шамуд стал наставлять тихим голосом молодую чету, давая разнообразные советы, как снискать расположение и благоволение Матери. Его слова могли услышать только ближайшие родственники молодых, находившиеся рядом с ними. Стоявшие поодаль гости и дальние родственники принялись переговариваться между собой, но стоило Шамуду замолчать, как все разговоры разом смолкли.

Установилось напряженное молчание. Из леса донеслись хриплый крик сойки и отрывистая барабанная дробь большого пятнистого дятла, которой вторило гулкое эхо. В следующее мгновение поляна огласилась сладостными трелями взмывшего в небо жаворонка.

Человек в птичьей маске, который, казалось, только этого и ждал, поманил к себе молодых. Шамуд извлек из одежд веревку и сделал на ней петлю, быстро затянув узел. Посмотрев в глаза друг другу, Тонолан и Джетамио соединили руки и продели их сквозь петлю.

– Джетамио и Тонолан. Тонолан и Джетамио. Я связываю вас друг с другом, – громко возгласил Шамуд, стянув петлей их запястья. – Завязав этот узел, я связал ваши жизни воедино и соединил их новыми узами родства с Пещерой и Родом. Вы замыкаете квадрат, начало которому положили Маркено и Толи. – Последние сделали шаг вперед и соединили руки с новобрачными. – Шамудои владеют дарами земли, Рамудои – дарами воды. Теперь, когда вы связали свои жизни, вы стали Шарамудои – обладателями того и другого. Помогайте же друг другу.

Толи и Маркено отступили назад. Шамуд вновь заиграл на своей удивительной дудочке. Тонолан и Джетамио стали неспешно обходить древний дуб. Когда они стали описывать второй круг, зрители принялись осыпать их птичьим пухом, лепестками цветов и сосновой хвоей, выкрикивая пожелания новобрачным.

Когда Тонолан и Джетамио обходили Щедрое Древо в третий раз, к ним присоединились смеющиеся гости. Кто-то затянул обрядовую песнь, которую тут же подхватило множество голосов. Заиграли флейты, загрохотали бубны и полые, выдолбленные изнутри чурбаки. Женщина из племени Мамутои взяла в руки лопатку мамонта и стала ударять по ней деревянной колотушкой. На миг все замерли. Звонкий, раскатистый звук изумил участников обрядового действа, но еще сильнее их поразило то, что женщина могла изменять тон и высоту звука, меняя силу и место приложения удара. По завершении третьего круга Шамуд вновь возглавил шествие и повел группу вниз, к поляне, находившейся возле самой реки.

Джондалару так и не довелось стать свидетелем окончания строительства лодки. И хотя он принимал участие едва ли не во всех работах, связанных с ее постройкой, от вида лодки у него захватило дух. Она оказалась куда больше, чем ему представлялось, и имела соразмерные с пятидесятифутовой длиной изящно изогнутые высокие борта и мощную заднюю стойку. И все-таки сильнее всего его поразила передняя часть судна, украшенная резным изображением головы и шеи водяной птицы, закрепленной на носу лодки при помощи клиньев.