День ангела - Павел Комарницкий

- Точно, Рома. Ты теперь от того себя так далеко ушел только по фотокарточке и похож. А скоро и этого не будет, я чувствую.

Дед смотрит мне в глаза. Переходит на мысль.

"Ты святой, Рома, и как я мыслю, скоро вообще станешь ангелом во плоти. Станешь, станешь, Маша слов на ветер не бросает. Только я хочу тебя спросить как ты мыслишь себе свою жизнь в новом обличье? Ну вот перенесешься ты к ним, и будешь жить с Иркой в ихнем раю. Кем ты там будешь? Понятно, живой легендой о всесильной любви. Навроде статуи в Эрмитаже. Да, еще Великим Спящим. Не надоест спать все время? Голова болеть не будет?"

Я улыбаюсь. Дед, дед… Дожил до седых волос, и такие вопросы… Кто из нас олух?

"Я буду рядом с ней, Иваныч. Все остальное несущественные детали"

Дед крякнул смущенно.

"Да нет, Рома. Не пытаюсь я тебя отговаривать, упаси Бог. Обратно ты не так меня понял. Само собой, взялся ходи, теперь тебе только одна дорога. Я к чему надо тебе готовиться… ну, к перевоплощению. Дальше расти над собой, значит. А не только возле витализатора сидеть, да со мной тут на кухне. Не теряй времени, Рома. Ну вот хотя бы ихний этот виртуальный компьютер ты освоил?"

Я чувствую досаду. Нет, дед, компьютер не освоил. Сложная вешь, это тебе не ватрушки стряпать.

- А чего тут сложного? дед снова переходит на голос деловто…

Передо мной в воздухе повисает объемное изображение мой портрет в полный рост. Изображение медленно поворачивается, плавно перетекает в изображение громадного кота. Котяра косит на меня зеленым глазом, делает приветственный жест лапой. Сморкается, зажав лапой одну ноздрю. Изображение становится стекляннопрозрачным, тает, как дым. Я таращу глаза, открыв рот до упора. Ну, дед, ты даешь… Нет, я потрясен и раздавлен.

Дед утробно смеется в бороду.

- Стыдно, Рома? Так что давай, учись, дабы превзошел, значит, меня в этом деле так же, как и в телепатии.

Люк тает, как не было, подчиняясь моему мгновенному мыслеприказу. Я так привык к этому, что не задумываюсь, подобно тому, как у себя дома мы открываем двери. Я содрогаюсь, вспоминая когда год назад наш славный экипаж рыболовов доставил сюда мою Ирочку, она последним сознательным усилием открыла и заблокировала все люки сразу. Иначе мы бы не смогли пройти сюда.

В зале с тремя громадными висящими в воздухе аппаратами, со странным названием "витализатор" стоит мама Маша, колдуя над висящим в воздухе изображением. Кстати, интересно, откуда такое название?

- Ты растешь буквально не по дням, а по часам мама Маша говорит не оборачиваясь, не прекращает своей работы какойто год, и уже такой глубокий вопрос. Потрясающее любопытство.

- Не вижу здесь состава преступления, мама Маша. Как всплыло, так и спросил. А раньше у меня хватало других вопросов.

Она смеется.

- Да нет тут состава преступления. А название это дал сему аппарату один твой… соотечественник. Когда узнал, что этот аппарат способен оживлять даже умерших. Давно еще назвал, до вашей Великой и Страшной Революции. У многих представителей твоего народа, между прочим, прямо какаято страсть давать всему подряд непонятные наукообразные названия. Ну и приклеилось это название. А раньше его называли длинно "универсальное медицинское устройство"

Вот как. Мой соотечественник. Мой предшественник.

- Не твой. Деда Иваныча предшественник.

И что с ним случилось?

- Ничего не случилось мама Маша смотрит на меня удивленно, даже от виртуального дисплея оторвалась наконец Мы не подставляем своих, Рома. Вы, люди, живете недолго. Вот и он прожил свои девяносто восемь лет, и умер в своей постели. Но это давно было, еще до войны.

Да ой ли? Тактаки никогда и не подставляете? Перед глазами у меня стоит из пролома в стене лезут твари, похожие на людей, и Ирочка стоит оскаленная, как рысь, с занесенными для перекрестного удара клинками…

Меня пронзает такая смесь ее эмоций, что всякие мои мыслеобразы напрочь вылетают из головы.

- Ты… Ты же сам… тебя никто не заставлял! И она пошла с тобой только потому, что иначе бы тебя… Как ты можешь?!

Мама Маша дышит глубоко и часто. Меня пронзает глубокое раскаяние. Ну когда я отвыкну ляпать… Вот, довел тещу почти до инфаркта…

- Нет, Рома. Инфаркта у меня не будет, ни при каких условиях. Но Иолла права людей понять невозможно. Даже прожив здесь десятки лет. И даже тех, чью душу, казалось бы, увидел до дна. Взять хоть тебя. То ты святой, живая легенда о всесильной любви то валяешься пьяным бессмысленным животным, я знаю об одном эпизоде. То ты герой то циник. Совсем недавно я восхищалась тобой. Такая любовь… И Великий Спящий не шутка, их и у нас очень мало, а уж среди людей… Кто ты, Рома?

Я стою беспомощновиновато.

- Мама Маша, прости. Кто я? Вот как раз на эту тему я и хотел поговорить. Кто я? И кем буду? Ведь у вас есть прогностические машины невиданной мощи. Ну да, да, программы. Неужели вы не смотрели нашу судьбу?

Она вздыхает.

- Смотрели. Уэф работал на совесть, он же заинтересованное лицо. Год назад прогноз был неблагоприятным. Очень неблагоприятным, Рома, с вероятностью более девяноста процентов…

- А сейчас?

- А сейчас она резко меняет голос, передразнивая когото "программа выполнила недопустимую операцию и будет закрыта". Извини, мне надо работать. Ты будешь мешать.

Привычка мгновенно выполнять команды так въелась за время моей службы, что мне приходится вцепиться в косяк, чтобы не выйти. Или что там у люка, вместо косяка?

- Еще вопрос, мама Маша, можно? Когда?

Она смотрит мне прямо в глаза. Какие синие у нее глаза, прямо как были когдато у моей Ирочки. И скоро будут снова.

- Скоро. Теперь уже очень скоро. Да иди уже, займись какимнибудь делом!

Я сижу на пушистом ковре, в толще которого бегают размытые цветные огоньки. Ковер на этот раз бледножелтый, а огоньки по преимуществу зеленые. Такая настройка.

На стенах висят непонятнокрасивые штуковины некая смесь японской икебаны с африканскими ритуальными амулетами. Очень красиво, но я уже знаю, что это не икебана это разнообразные технические устройства. Так уж выглядит ихняя ангельская техника. Вот эта, например, абстракционистская конструкция устройство защиты периметра. А вот этот немного устрашающий с виду защитный тотем гаситель, в зоне действия которого невозможны ни пожар, ни взрыв. Настоящий защитный тотем, который превращает любое оружие хоть автомат Калашникова, хоть страшный плазменный разрядник маленьких зеленых человечков в бесполезные безделушки, более или менее красивые.

Однако мне некогда отвлекаться. Передо мной висит простейшая геометрическая фигура куб. Куб медленно вращается, меняет цвет: "заливка". Слушается меня. Ух ты мой хороший!

"Качество изображения среднее" раздается в голове шелестящий бесплотный голос. Понятно. Компьютер он и у ангелов компьютер, шутки не его стихия.