Во имя Зоны - Лев Жаков

Через пару часов они остановились перед обрывом. Трещина шириной метров двадцать перегораживала им дорогу, она распорола холмы слева, а вправо тянулась, извиваясь, сколько хватало глаз, терялась в лесах. Сталкеры вслед за монолитовцем подошли к самому краю и посмотрели вниз.

— Как называется этот мост? — спросил Сержант.

— Никак. Мы первые люди, которые пришли в это место после образования Могильника.

— Я назвал бы его Дьявольский мост, — сказал Цыган. По его лицу плясали жаркие отблески: на дне расщелины горели десятки жарок, они вспыхивали и гасли. Что их включало? Или они так часто понатыканы, что активируют сами себя?

— А я бы назвал Лестница-в-Ад, — сказал Падла, отодвигаясь от края. — Я не говорил, что боюсь высоты? Такой, настоящей высоты, когда бездна разверзается под ногами. Когда знаешь, что лететь будешь опупительно долго и можешь не сдохнуть по дороге. А потом еще шмякнешься об землю и перед смертью успеешь всеми костями почувствовать этот шмяк. — Он отвернулся, передернув плечами. — Нельзя ли обойти?

— Неужели наш бесстрашный бандит чего-то боится? — ухмыльнулся Рваный. Монолитовец медленно покачал головой:

— Это самый короткий путь.

Цыган снял рюкзак, поставил на землю, нагнулся над обрывом, вглядываясь в горячую бездну. Видимо, когда-то здесь текла река и через нее был перекинут мост — каменные опоры и железный настил. Остатки моста еще были там — по одной ферме с каждой стороны. При образовании этой трещины опоры съехали вниз метров на пять, середина моста провалилась. Но расщелина была рваной, неровные каменистые стены местами подходили довольно близко друг к другу, кое-где из них торчали валуны или остовы каких-то машин — воздух внизу плавился, не давая увидеть подробности. И по этим каменным полкам, по выдающимся из стен автомобилям можно было перебраться на другую сторону.

Одна проблема — вероятные «ступени» располагались довольно далеко друг от друга и доходили почти до самого дна. Где, между прочим, полыхали жарки.

— Сколько у нас веревок? — скидывая рюкзак, спросил Долг. Он снял с ремня бухту, начал разматывать. Цыган взялся за конец веревки:

— Я первый.

— Ты нам будешь нужен дальше. Пойдет Рваный. Лицо свободовца вытянулось:

— А я, значит, не нужен? Долг, ты чего все время меня вперед пихаешь, будто я таран какой-то, честное слово?! Пусть вон Падла лезет, ему полезно будет перебороть страх высоты. Клин клином вышибают. — Он мотнул головой в сторону отошедшего от края бандита, сальные пряди рассыпались по плечам, прикрыв изуродованное взрывом ухо. Рваный вытащил из кармашка на лямке «разгрузки» резинку и собрал волосы в хвост.

Падла поднял брови, услышав такое, но решительно шагнул вперед. Широкое лицо его потемнело, однако бандит протянул руку:

— Давайте вашу подвязку. Долг взялся за висящий на груди «калаш»:

— Пойдет Рваный. Амбал отступил:

— Долг, ты чего? Совсем взбесился! Ты друга, что ли, пристрелишь? Мы с тобой столько прошли!

Падла подобрал выпущенную долговцем веревку, огляделся в поисках камня, за который ее можно было бы перехлестнуть. Слева и справа от того места, где стояли сталкеры, обрыв был изрезан, из земли торчали валуны.

— Пойдет Рваный, — напряженно повторил Долг. Он медленно перекинул ремень через голову, поднял автомат к плечу. — Это дело принципа. Мы уже говорили с тобой, Рваный, о выполнении приказов.

— Блин, да ты меня пристрелишь, что ли?! — выкрикнул свободовец, побагровев. — Из-за какого-то наемника?!

— Выполняй приказ, Рваный, — с напряженным спокойствием сказал Долг. Палец на спусковом крючке напрягся, ствол «калаша» смотрел в грудь свободовцу.

— Хватит, Долг, — нахмурился Цыган. — Нас мало, а мы только в начале Могильника…

Щелкнул выстрел, пуля выбила песок из земли возле ботинка Рваного. Долг быстро вернул ствол в прежнее положение.

— Последнее предупреждение, — сказал он. Левое веко его дернулось. Испуганный Ботаник подошел ближе, успокаивающе подняв руки:

— Долг, придите в себя, вы же воспитанный человек, человеческая жизнь дороже принципа, тем более что Рваный — наш товарищ… За холмами послышался низкий гул, он нарастал, приближаясь.

— Патруль!

— Вегтушка! — одновременно заорали Падла и Сержант. Все задрали головы. Среди облаков мелькнул вытянутый силуэт Ми-24.

— Надо лезть вниз, тогда они нас не заметят, — сказал монолитовец.

Сержант снял с пояса бухту, связал две веревки — свою и Долга, затем быстро сделал ведёрный узел на выдающейся над обрывом железной балке — остатке крепления мостовой опоры — и кинул в расселину оба конца. Подергал, проверяя на крепость, взялся за одну веревку, сел на краю обрыва и, перевернувшись, повис. Над расселиной осталась его голова.

— Спускайтесь по коренному концу, — сказал он. — Проверяйте узел, подтягивайте, если что. — И исчез, быстро перебирая руками. Долг опустил «калаш», перекинул ремень через голову.

— Цыган, страхуй Ботаника! Падла, вниз, Рваный, замыкаешь! Рамир нагнулся за рюкзаком, кивнул лаборанту:

— Иди сюда.

Ботаник, приблизившись бочком, присел на корточки у обрыва, вцепился в веревку и умоляюще глянул на Рамира:

— Высоко же!

Цыган посмотрел на приближающуюся вертушку — черный силуэт на серых облаках. Низкий гул нарастал.

— Поймаю, если что, — буркнул он, соскальзывая в расселину. Повиснув над пропастью, он задрал голову и крикнул: — Давай!

Со дна поднимался теплый воздух, шевелил волосы на голове. Мышцы на руках напряглись, удерживая вес тела и нагруженного консервами и патронами рюкзака. Цыган обвил веревку ногами и стал сползать. Ладони заныли, несмотря на толстые повязки. Ботаник повис над ним, зажмурив глаза и вцепившись в веревку, как боящийся темноты ребенок в плюшевого мишку, когда родители выключат свет.

— Пошел! — крикнул Цыган. — Я страхую! — И начал спуск.

Мост не упал — он просто съехал вместе с каменным уступом вниз. Цыган коснулся подошвами неровной каменной поверхности, потопал, проверяя, вьщержит ли этот кусок старой кладки его вес.

— Дегжит, отцепляйся. — Из тени вышел Сержант. — Иди глянь, куда дальше лезть. Ботаник приземлился и, не отпуская веревки, завертел головой.

— Отойди, дай другим спуститься. — Цыган толкнул его к стене. — Постой тут.

Внизу стало темнее, над сталкерами нависла каменисто-земляная стена высотой метров пять, тусклый предзакатный свет почти не попадал сюда. Уцелевшая часть мостовой опоры, на которой они стояли, была метра два в длину и три в ширину, кое-где сохранился старый асфальт. Между камнями росли два чахлых кустика колючки.

Цыган подошел к краю моста, предварительно проверив ногой, чтобы не осыпался под его весом, и посмотрел вниз.