Филогенез - Алан Дин Фостер

И, обернувшись к Десвендапуру, вор принялся двигать руками и шевелить пальцами.

Поэт внимательно следил за бессмысленными жестами, после чего принялся отвечать жестами иструк и стопорук. Он заявил, что Чило — «понтик», особенно медлительная и тупая разновидность личинок. А эти двое антиобщественных типов — «пепонтики», или «до-понтики», чей интеллектуальный уровень не дотягивает даже до того, чтобы назвать их тупыми. Разумеется, никто из троих людей не имел ни малейшего представления о значении сложных жестов, зато сам Десвендапур немало повеселился.

Придумать, как ответить,— не на бессмысленное рукомашество Чило, а на действительно важный вопрос антиобщественного человека,— было куда сложнее. Поскольку говорить Десвендапур не мог, следовало найти какой-то другой способ изложить свои требования к питанию. А пока он отвернулся и пошел изучать раковину, предоставив Монтойе выкручиваться самостоятельно.

Лишившись поддержки, Чило принялся импровизировать.

— Прямо сейчас он не голоден, а когда он не голоден, то предпочитает не говорить о еде.

Маруко сердито хмыкнул.

— Ладно, разморозим несколько разных овощей и фруктов, пусть выбирает, что понравится. А мне пора заняться переговорами. Апес, поди разгрузи машину.

Его напарник кивнул и скрылся в коридоре, соединяющем дом с ангаром. Второй браконьер продолжал пристально смотреть на связанного пленника. Глаза его сузились.

— Что-то ты больно много крутишься. Сдается мне, норовишь вывернуться из зажимов. Надо надеть еще парочку тебе на глаза и на рот.

Он мерзко ухмыльнулся.

— Жуку можешь сказать — это тоже часть ритуала.

Он покосился на Десвендапура.

— Я не стану рыться в его мешке, или контейнере, или что там у него на спине, потому как не хочу его тревожить. Что у него нет оружия, я и так знаю: иначе он давно бы попытался использовать его против нас.

Чило кивнул.

— Я ж вам говорил, он занимается исследованиями. Потому и согласился с вами сотрудничать. Он не вооружен.

Это было правдой, насколько знал Чило.

— Вот и прекрасно. Оставим его как есть — по крайней мере, пока.

Браконьер налепил пленнику на запястья новую полосу самозапаивающегося пластика. Через пару секунд руки вора снова оказались крепко-накрепко связаны.

— Чтоб ты не мог с ним «разговаривать» у меня за спиной, пока я работаю, понял?

Маруко сел за стол в дальнем углу комнаты. И спустя несколько минут погрузился в беседу с отдаленными уголками планеты и представителями ряда людей, чьи представления об этике были столь же скудны, сколь раздуты их банковские счета.

Беспомощный Чило молча кипел, а любопытный Десвендапур продолжал исследовать жилище браконьеров. Температура и влажность поднялись до уровня, который поэт находил если не комфортабельным, то, по крайней мере, сносным, поэтому транкс спешил насладиться передышкой, зная, что продлится она недолго. По мере того, как Дес продолжал исследовать комнату и ее обстановку, лицо Чило непрерывно менялось самым причудливым образом. Все эти сокращения лицевых мышц не имели для поэта никакого смысла, однако, судя по их частоте и настойчивости, человек явно чего-то от него хотел.

Разумеется, Десвендапур не мог допустить, чтобы его продали. Конечно, если другого выхода не будет, он вполне сумеет выжить и даже неплохо прожить в плену у людей. Но к такому будущему он особо не стремился. Люди не смогут по достоинству оценить его представлений! Ему необходима транксская аудитория. А потому он, по возможности, должен найти способ вернуться в колонию. Дес сознавал, что самому ему найти такой способ будет сложновато. Следовательно, ему потребуется помощь Чило.

Однако не следует торопить события — и Десвендапур не собирался их торопить. Хотя эти антиобщественные люди явно намеревались нажиться на его существовании, Дес не сомневался: если они решат, что пришелец им угрожает, они не колеблясь убьют его. Чило наверняка тоже это понимает.

Скоро вернулся Апес, покончивший с разгрузкой машины. Он устроился на кухне и принялся готовить обед. Его партнер тем временем продолжал вести по защищенной от прослушивания межконтинентальной связи деловые переговоры. На обоих пленников пока никто не обращал особого внимания.

Столкнувшись с ситуацией, которой никакие курсы и занятия, пройденные Десвендапуром за всю его жизнь, не предусматривали, поэт решил пустить в ход способность, до сих пор ни разу его не подводившую: воображение. Продолжая изучать обстановку, он одновременно мысленно программировал последовательность своих действий, примерно так, как программировал бы длительное выступление, с учетом всех возможных изменений и поправок.

Встревоженный Чило, разумеется, не мог знать, чем занимается транкс, поэтому все больше впадал в отчаяние. Благодаря своей находчивости он сумел выиграть немного времени, но речь ведь шла не о покупке нового переговорника или трехмерки, никто не предлагал ему никаких гарантий, и, если что не так, денег ему назад не вернут! Двое браконьеров явно привыкли действовать, не задумываясь. Любой пустяк, любая неурядица могли вывести их из себя, а тогда — пиши пропало. Махнув рукой на все расчеты и выгоды, они попросту его пристрелят.

Чило понимал сложившуюся ситуацию очень хорошо, потому как двое бандитов смахивали на него. Все они принадлежали к одному и тому же подвиду Homo sapiens, который в любых непредвиденных обстоятельствах не думает, что делать, а просто делает. Да, Маруко и Апес слишком сильно походили на него — а потому Чило боялся их, как боялся бы себя самого на их месте.

Убедившись, что, по крайней мере, прямо сейчас его не пристрелят, он перестал следить за браконьерами и начал наблюдать за странными действиями транкса. Понять ход мыслей инопланетянина Чило не мог, поскольку не мог с ним заговорить. Приходилось довольствоваться догадками. Что транкс думает обо всем этом? А вдруг ему вообще все равно? Самому-то Чило была решительно безразлична судьба транкса, однако в данный момент его собственная шкура целиком и полностью зависела от шкуры… то бишь, панциря членистоногого. Его, Чило, жизнь находилась в руках жука — да, во всех четырех.

Если инопланетянин забудется, отклонится от сценария и заговорит, браконьеры сразу поймут, что переводчик им ни к чему. И тогда Чило станет лишним. А в горах к востоку отсюда достаточно пропастей, куда можно сбросить тело. И он навеки исчезнет среди ущелий, облаков и джунглей. Поэтому он мысленно умолял транкса помалкивать. Даже если их продадут, они, по крайней мере, останутся живы. Это куда более многообещающая перспектива, чем скорая расправа. Кто знает, может, ему даже удастся уговорить покупателей подбросить его прямиком в Гольфито!

Чило пытался не терять присутствия духа. Если только ни браконьеры, ни жук не потеряют головы, все еще может обернуться к лучшему. Ему ведь нужно было на время куда-то скрыться, не так ли? Именно этим он и занимался в девственном тропическом лесу. А где лучше всего залечь на дно — разумеется, после того, как он закончит свои дела с Эренгардтом,— как не в частном зоопарке или коллекции какого-нибудь сказочно богатого воротилы, совершенно незаконно приобретшего редчайший и очень дорогой экземпляр? Чило уже не в первый раз в своей отчаянной, безумной жизни старался мысленно обернуть события в свою пользу. Вон даже жук ему помогает: молчит и делает вид, будто занят изучением предметов в доме.