Эмма - Джейн Остин

— Но я никогда не назначала себе определенного месяца, будь то июнь или какой-нибудь другой, — просто вообще имела в виду лето.

— И вы так-таки ни о чем не слышали?

— Я и не пыталась узнать, для меня покамест слишком рано.

— Ах, моя милая, не оказалось бы, что слишком поздно, — вы себе не представляете, как трудно получить то, что вам требуется.

— Это я-то не представляю? — сказала Джейн, покачивая головой. — Дорогая миссис Элтон, есть ли человек, который думает об этом больше меня?

— Да, но вы мало знаете свет. Вы не имеете понятия о том, сколько всегда приходится желающих на лучшие места. Мне доводилось видеть бессчетные тому примеры, будучи в Кленовой Роще. У миссис Брэгг, кузины мистера Саклинга, отбою не было от предложений — каждый мечтал поступить именно к ней, потому что ее семейство принадлежит к самому избранному кругу. Восковые свечи в классной комнате! Остальное пусть дорисует вам воображение! Нет в Англии дома, где бы я так желала вас видеть, как у миссис Брэгг.

— К середине лета в город воротятся Кемпбеллы, — сказала Джейн, — и, я уверена, захотят, чтобы какое-то время я побыла у них, — ну а там, пожалуй, пора будет и распорядиться своею будущностью. Но до тех пор я бы хотела, чтоб вы себя не утруждали наведением справок.

— Утруждала! Да, мне известна ваша щепетильность. Вам страшно причинить мне беспокойство — но верьте слову, дражайшая Джейн, что даже Кемпбеллов столь не затрагивает судьба ваша, как меня. На этих же днях напишу к миссис Партридж и дам ей строгое наставленье следить, не объявится ли что-нибудь интересное.

— Благодарю вас, но предпочла бы, чтоб вы не касались в переписке с нею этого предмета. Я никого не хочу обременять раньше срока.

— Дражайшее дитя мое, но сроки уже наступают, уже апрель месяц — до июня, даже июля, ежели угодно, — рукой подать, а у нас впереди такое дело! Мне, право, смешна ваша неискушенность. Такое место, которого вы заслуживаете, какое и друзья ваши признали бы достойным вас, попадается не каждый день, его нельзя получить в последнюю минуту! Нет-нет, необходимо теперь же приниматься за поиски.

— Простите, сударыня, но это никоим образом не входит в мои намеренья. Я и сама не веду поисков и очень бы не хотела, чтобы это делали мои друзья. У меня вовсе нет опасений надолго остаться без места, когда подойдет срок, который я себе определяю. На то в Лондоне существуют заведенья, куда можно обратиться, и вам быстро подыщут что-нибудь. Заведения, торгующие… живым товаром, скажем так — пускай не плотью человеческой, но человеческим духом.

— Живым товаром? Фи, моя милая, я поражена — если вы думаете о торговле рабами, то могу вас уверить, мистер Саклинг всегда стоял за ее отмену.

— Нет, я думала не о том — не торговлю рабами имела в виду, а всего лишь торговлю гувернантками, что, конечно, гораздо меньшее преступленье для тех, кто ею занимается, однако менее ли несчастны жертвы — не знаю… Впрочем, я только хочу сказать, что существуют конторы, куда дают объявленья, и при их содействии мне бесспорно очень быстро попадется что-нибудь сносное.

— Сносное! — повторила за нею миссис Элтон. — Да, вы, при ваших скромных представлениях о собственной особе, может быть, этим удовольствуетесь — я знаю, сколь вы непритязательны — но будут ли довольны ваши друзья, если вы согласитесь на первое, что подвернется — какое-нибудь жалкое место в простой семье, не принадлежащей к определенному кругу и для которой недоступны изящные стороны жизни.

— Спасибо, вы так любезны, однако для меня все это совсем не важно. Я не ставлю себе целью попасть в богатый дом — там унизительность моего положения будет только чувствительней, разница между ними и мною только усугубит мои страданья. Пусть это будет хорошая фамилия, иных условий я не ставлю.

— Знаю, знаю я вас, вы согласитесь мириться с чем угодно, но я на этом для вас не помирюсь, и, верьте слову, добрые Кемпбеллы тоже примут мою сторону — с такими необычайными талантами, как у вас, вы по праву должны быть вхожи в наилучшее общество. Одно уже музыкальное образование дает вам право называть свои условия, требовать для себя столько комнат, сколько понадобится, участвовать в жизни семейства, сколько вам нравится, — хотя не знаю… Вот если б вы играли на арфе, тогда наверное могу сказать, что имели бы такое право, — но ведь вы не только играете, вы и поете… да, я уверена, что и без арфы вам можно было бы оговорить себе все, чего вы пожелаете, и потому мы с Кемпбеллами не успокоимся, покуда вы не будете устроены на самых восхитительных, почетных и роскошных условиях.

— Пожалуй, у вас есть основание ставить слова «восхитительный», «почетный» и «роскошный» в один ряд, — сказала Джейн, — они скорей всего будут одинаково применимы в этом случае… И все же говорю вам совершенно серьезно — я не хочу, чтоб для меня покамест что-нибудь подыскивали. Я чрезвычайно вам обязана, миссис Элтон, — обязана всем, в которых возбуждаю сочувствие, но серьезно бы желала, чтобы до наступленья лета ничто не предпринималось. Ближайшие два-три месяца я по-прежнему останусь на том же месте и в том же положении, что и теперь.

— А я, — игриво отозвалась миссис Элтон, — не менее серьезно отвечу, что намерена быть всякую минуту начеку, и друзьям накажу делать то же, чтобы не прозевать, в случае ежели объявится что-нибудь истинно первостатейное.

В подобном духе безостановочно продолжалось до тех пор, покуда к ним не вышел мистер Вудхаус и ее тщеславие не устремилось по новому руслу.

— А, вот и мой старенький обожатель! — услышала Эмма все тот же полушепот, адресованный Джейн. — Вышел к нам, не дожидаясь остальных мужчин, это ли не галантность! Ну что за душка — верьте слову, необычайно милое существо. Эта неподражаемая старомодная учтивость приводит меня в восхищенье, она мне куда больше по вкусу, нежели нынешняя свобода обращения, мне эта нынешняя свобода часто претит. Но мистер Вудхаус — слышали бы вы, каких любезностей наговорил мне славный старичок за обедом! Поверьте слову, я уже стала опасаться, как бы мой сага sposo не начал ревновать! Видно, я его покорила — он даже обратил внимание на мое платье. Вам оно нравится? Выбор Селины. По-моему, фасон элегантный, но не слишком ли вычурно? Терпеть не могу, когда одеваются вычурно, — все эти рюшки, побрякушки приводят меня в ужас. Сегодня вы на мне видите украшенья лишь потому, что таков порядок. Новобрачная, знаете ли, должна выглядеть, как полагается новобрачной, но от природы у меня вкус только к простому — простота в одежде несравненно лучше всяческих затей. Но боюсь, такие, как я, составляют меньшинство — простоту умеют ценить немногие, для остальных главное — наряжаться как можно богаче и пышней… Я все думаю, не пойдет ли такая же отделка к моему поплиновому, белому с серебром? Как по-вашему?

Не успело все общество вновь собраться в гостиной, как показался мистер Уэстон. Он воротился домой к позднему обеду и прямо от стола направился в Хартфилд. Те, которые научены были опытом, приняли его приход без удивления — хотя и с большою радостью. Мистера Вудхауса он теперь столь же обрадовал, сколь опечалил бы раньше. И только одного Джона Найтли поверг в немое изумленье. Чтобы человека, который мог бы тихо провести вечер дома, приехав из Лондона, где провел день в трудах, снова потянуло куда-то и он шагал полмили к чужому дому, где будет до позднего часа сидеть в обществе посторонних, обрекая себя тяготам вежливости и мукам разноголосицы, — это не укладывалось в сознании. Человек, который с восьми часов утра был на ногах и мог бы посидеть спокойно, который наговорился за день и мог бы помолчать, который толкался среди людей и мог бы отдохнуть в одиночестве, покидает свободу и покой собственного очага и по холоду, по апрельской слякоти мчится вечером снова на люди! Ежели б ему хотя бы можно было единым мановением пальца поднять с места жену и увести домой — тогда бы еще понятно, но вечер из-за его прихода, по всей вероятности, не сократится, а только затянется… И Джон Найтли в немом изумлении смерил его взглядом, потом пожал плечами и мысленно заключил: « Такого я не ожидал даже от него». Между тем мистер Уэстон, оживленный и бодрый как всегда, вовсе не подозревая, какую бурю он вызвал в чьей-то груди своим появлением, и чувствуя за собою право, после отлучки на целый день из дому, претендовать на львиную долю в разговоре, любезно со всеми поздоровался и, ответив на расспросы жены касательно его обеда, уверив ее, что ни одно из ее тщательных наставлений прислуге не пропало даром, сообщив также всем, что нового слышно в мире, перешел к новостям семейным, относясь теперь преимущественно к миссис Уэстон, но нимало не сомневаясь, что они будут в высшей степени интересны и для каждого из присутствующих. Он подал ей письмо, написанное Фрэнком и предназначенное ей, — он перехватил его по дороге и позволил себе распечатать.