Охота на Менелая - Марта Таро

– Что здесь происходит? – изумлённо спросила она. – Где Дмитрий? Неужто побоялся меня будить и уже уехал?

Ольга торжествовала: соперница побледнела, она стояла, привалившись спиной к закрытой двери, и с ужасом взирала на женщину, лежавшую в постели её мужа.

– Что вы так смотрите? – изображая недоумение, хмыкнула Ольга. – Я давным-давно вам сказала, что Ордынцев принадлежит только мне, и так будет всегда. Не хотите верить – дело ваше. Мне всё равно.

– Покиньте мой дом немедленно! – потребовала Надин, и соперница с явной досадой услышала, что из её голоса исчезла дрожь.

– Это дом князя Дмитрия, а не ваш. Вернее, это дом его матери, а несколько лет назад он был моим, так что нечего тут командовать! – заносчиво изрекла Нарышкина, подбирая с пола свой капот и подвязки.

– Продано – значит, продано. Скатертью дорога! – уже с напором сказала Надин и добавила: – Я разрешила мужу приводить домой продажных женщин только в мое отсутствие. Теперь я приехала, и ваше время закончилось.

– Да как вы смеете?! Я устрою вам в Одессе такой приём, что вы сильно пожалеете. Вас не примут ни в одном приличном доме! – закричала Ольга.

– Кого интересует эта деревня? Я не собираюсь жить в вашей пыли… Собрали своё белье? А теперь убирайтесь!..

Этого Нарышкина уже стерпеть не могла, она шагнула вперёд с желанием вцепиться сопернице в волосы, но вдруг замерла от страха. Глаза Надин превратились в два куска синего льда. Такая сумеет за себя постоять…

«Лучше не связываться с этой сумасшедшей», – трусливо подумала Нарышкина, подобрала с пола свои чулки и, увидев, что соперница, дав ей дорогу, отступила в сторону, выскользнула за дверь.

«Всё равно, между ними уже вбит клин, и это навсегда», – размышляла Ольга, пробираясь через сад к собственному дому. Но почему-то ей совсем не хотелось вновь увидеться со своим неверным любовником. Княгиня Нарышкина даже не поняла, что против своей воли, но выполнила желание Дмитрия: она оставила его в покое – просто отвязалась!

Господи, пусть её наконец-то оставят в покое! Как же Надин этого хотела… Она одна стояла на палубе корабля. Прежнее отчаяние, так долго сжигавшее всё внутри, обрушилось на неё вновь. Кругом царили обман и предательство. Куда податься теперь? Возвращаться в Москву и вновь прятаться в родительском доме?.. Надин представила участливые лица знакомых. Все сразу начнут её жалеть… Ох, только не это!

Слава богу, что всё это случилось в Одессе. Через полчаса после безобразной сцены в доме мужа, Надин оказалась в порту. Ей было безразлично куда плыть, а ближайший рейс оказался в Крым. Капитан сообщил, что везёт доски и брус для новой конторы в Ялте, где уже начали закладывать порт. Если даму такой маршрут устроит, он её с удовольствием доставит.

Корабль вышел в море, и Стеша, тут же испытавшая приступ морской болезни, прилегла в каюте, но Надин не хотела уходить с палубы. Она повернулась спиной к Одессе и теперь глядела в открытое море. Солёные брызги от поднявшихся волн осыпали её лицо и волосы, Надин оперлась на борт и глянула вниз. Вода казалась тёмной, с барашками белой пены на гребнях, а морская бездна завораживала: иди – волны примут, и не останется ни боли, ни отчаяния, ни унижения…

Надин показалась, что в тёмной воде, как в зеркале, мелькнуло лицо её соперницы. Княгиня Ольга злорадно усмехалась – радовалась тому подарку, который собиралась преподнести ей законная жена её любовника.

«Тогда Нарышкина победит», – поняла Надин и её передёрнуло. Как вообще можно было до этого додуматься?! Мама оставила на неё Любочку, а она даже ни разу не вспомнила о сестре. Вот позорище! Не она первая – не она последняя, многим женщинам не везёт с мужьями, но они же находят для себя достойный выход из положения. Как там сказала Зизи? Любимый просто уехал – но он останется глубоко в сердце. Жизнь как-то наладится. Надо только дождаться того дня, когда сможешь написать мужу письмо, а пока нужно просто жить.

Надин подставила лицо холодным брызгам. Она вспомнила княгиню Волконскую, певшую в тот бесконечно далёкий вечер в Москве, и с родившейся в душе надеждой повторила:

Вековечный шум моря не беспокоил Надин. Окна в её спальне выходили на огромную плоскую гору. По утрам над макушкой горы сгущался туман, а может, это были низкие облака, и тогда гора печалилась, закрывалась от встающего над морем солнца, а вместе с ней грустила и Надин. Тупая боль, поселившаяся в её сердце, не проходила, так и пекла его, не находя выхода. Надин казалось, что судьба загнала её в каменный лабиринт, по которому, сколько ни броди, к свету всё равно не выйдешь.

Она понимала, что Бога гневить нельзя: Провидение заботилось о её жизни и здоровье. Чем ещё можно объяснить то, что она вспомнила лишь однажды услышанное название имения мужа в Крыму. Слово «Кореиз» всплыло в памяти именно в тот миг, когда она, стоя на берегу пустой бухты, где ещё не было даже и намёка на порт, мучительно решала, что делать дальше. Мрачный возница, сгрузивший с подводы большую кучу валунов, с подозрением уставился на Надин, когда та попросила довезти их со Стешей до города.

– До какого? – спросил он.

– А какой тут есть?

– Никакого, – кратко ответил возница, но, как видно, сжалившись над двумя одинокими женщинами, предложил: – Могу отвезти вас в имения – Мисхор или Кореиз, а там уж сами выбирайтесь.

– В Кореиз, нам туда и нужно, – обрадовалась Надин, ведь это было имение её мужа, а значит, она могла рассчитывать на помощь.

Возница кивнул и усадил женщин на подводу. Так и въехала княгиня Ордынцева в великолепное имение своего мужа – на грязной телеге, засыпанной песком и осколками камней. Управляющий поместьем оказался человеком деликатным и не стал уточнять, почему её светлость путешествует налегке и таким необычным видом транспорта.

К удивлению управляющего, Надин отказалась занимать парадную спальню и выбрала для себя небольшую комнату с видом на гору. И она об этом не пожалела. За две недели, проведенные в Кореизе, Надин стала относиться к горе, как к живому существу. Может, это выглядело глупо, но только гора и море помогали Надин, успокаивали её мятущуюся душу: гора с ней плакала, а море смывало усталость и печали. Утром и вечером сбегала Надин по дорожкам парка к морю, где на берегу был выстроен домик в мавританском стиле, а из него попадала на маленький пирс. По деревянной лесенке из трёх ступеней она спускалась в прозрачные волны, и море подхватывало её.

Отсчитывал последние дни октябрь, но вода всё ещё оставалась тёплой. Надин подолгу плавала на глубине и возвращалась к купальне, только когда руки уже начинало ломить от усталости. Зато она всей кожей ощущала, как прежняя жизнь, словно подсохшая корка, отваливается в прошлое, а из-под неё уже проступает новая, или просто повзрослевшая Надин. Рецепт княгини Волконской помог. Надин уже смирилась с тем, что её муж уехал, и они будут разлучены, но никто не мешал ей любить свои воспоминания.