Рубин - Кристина Скай

Пэйджен нагнулся и провел дорожку горячих поцелуев вниз по ее шее. Баррет запрокинула голову. Ни о чем уже не думая, она открыла себя его страсти, ее золотистые волосы водопадом разметались по спине. Прерывистыми лихорадочными фразами Пэйджен воспевал ее красоту, в этой странной речи Баррет не поняла ни слова. Но она чувствовала каждое движение, каждое проявление его чувства. И когда наконец его губы добрались до ее распухшего до боли соска, она застонала от первобытной страсти.

– Да, маленький сокол, почувствуй мой жар. Почувствуй пожар в своей крови.

Время, казалось, застыло на месте. Баррет открыла глаза и зачарованно смотрела, как язык Пэйджена скользил по ее потемневшему напряженному соску. Вот Пэйджен поднял свои темные неистовые глаза к ее лицу. Не отводя взгляда, он забрал розовый бутон в рот и стал посасывать его.

– Н-нет, Пэйджен. Не надо... я не могу... – Ее дыхание прервалось стоном. – Остановись!

Он удивленно и задумчиво рассматривал ее совершенную красоту.

– Остановиться, – повторил он, не отводя губ от ее болящей кожи. – Конечно. Должен остановиться... остановиться... Господи, насколько чутко твое тело!

И его язык снова начал двигаться, описывая медленные, возбуждающие круги на ее нетерпеливо горящей коже. Секундой позже твердые настойчивые губы прикоснулись к ней. Она почти теряла сознание. Она слышала его стон, но он показался ей далеким, очень далеким. Не востребованные до сих пор мускулы пробуждались к жизни, требуя того, чего она все еще не понимала. Вслепую она обхватила его плечи, приникнув к его силе, шепча и выкрикивая его имя, поскольку мир рушился вокруг нее. На мгновение она почувствовала страх, когда его руки отыскали ее сгорающее лоно. Нежно, осторожно он обнажал ее, ласкал каждую клеточку ее тела. Требовал ее.

– Нежный маленький цветок. – Его голос звучал еле слышно. – Господи, такой нежный, такой красивый. Здесь, ты чувствуешь? Здесь. Тебе нравится?

В ответ ему раздался только ее приглушенный стон. Она вонзила ногти в спину Пэйджена, как только он обнаружил вход. Баррет чувствовала, что ее тело горит и тает, она чувствовала, как волшебные волны плавно качают ее тело. Но Пэйджен не останавливался, он склонился еще ниже, и в следующую секунду его нетерпеливые губы устремились вслед за пальцами.

– П-Пэйджен!

Он не отводил рта, его дыхание обжигало ее кожу.

– Все хорошо, мой маленький цветок. Дрожи для меня. Раскрывайся для меня. Желай меня. Позволь мне показать тебе все лица твоего желания.

И потом его губы сомкнулись вокруг ее влажной, нежной и ослепительной красоты.

Баррет напряглась. Яростное безмолвное желание взорвалось в ее теле, разрушая последние барьеры рассудка и страха. С приглушенным рыданием она упала на кровать, дрожа от восторга и наслаждения, волнами экстаза прокатывающихся через ее тело. Это повторялось снова и снова. Снова и снова он увлекал ошеломленную и пылающую женщину в глубины высшего наслаждения.

И тогда надежда и страстное желание Баррет слились в одно целое, обозначившись в ее мыслях одним звуком, и этим звуком было его имя. Она шептала его долго и исступленно, и его имя все еще дрожало на ее губах, когда ее тело разлетелось на тысячи ослепительных искр.

Она снова ощутила свое тело. В напряженной дрожащей тишине огонь погас, вернулись прежние ощущения. Наконец ее дыхание стало ровным. Баррет чувствовала, что рассудок вернулся к ней, и вместе с ним вернулось чувство стыда. Боже, что случилось с ней? Как мог этот мужчина заставить ее испытывать такие чувства?

Зажмурив глаза, она отвернулась, страшась признаться самой себе, во что она превратилась. И тогда она ощутила, что губы Пэйджена щекочут ее шею. Она напряглась и широко открыла глаза. Его пристальный взгляд остановился на ее лице – уверенный, жаждущий, проницательный. Взгляд собственника. Краска стыда разлилась по ее шее и лицу, становясь с каждой секундой все жарче под его завораживающим взглядом. Господи, что она наделала? Тихо вскрикнув, она отпрянула.

– Не разыгрывай теперь передо мной старую деву, маленький цветок.

Баррет потеряла дар речи, она снова зажмурила глаза.

– Посмотри на меня, Angrezi. Я никогда не считал тебя трусливой.

При этих словах ее глаза распахнулись, как и хотел Пэйджен. Все еще ошеломленный ее неискушенной реакцией, великолепием ее раскованной страсти, он подавлял свой дикий голод, зная, что слишком многое зависит от следующих минут. Он уже видел отказ, затемняющий ее глаза, закрывавший ее от него. А этого Пэйджен не мог допустить, особенно теперь, когда он наконец обнаружил, какая неистовая страстность скрывалась в этом прекрасном теле. И Деверил Пэйджен, наполовину язычник, убежденный циник и сластолюбец, не хотел гасить пожар этой страсти и растрачивать впустую такую красоту.

Он прикоснулся к ее щеке большим пальцем.

– Так-то лучше, Циннамон. Ты не должна ничего скрывать от меня. Может быть, я и не самый терпеливый человек, но я опытен. Я видел вещи, которые ты не можешь себе даже вообразить, да тебе это и ни к чему. Но поверь: ничто сказанное или сделанное тобой не может шокировать или оскорбить меня. И пусть это не шокирует и не оскорбляет тебя. – Он обхватил ладонями ее лицо. – Ты понимаешь меня, маленький сокол? Ты теперь находишься на Востоке. Пора принять его обычаи.

Баррет дрожала, попадая под обаяние его таинственной власти, как и прежде почти способная поверить, что его грубые и потрясающие эмоции могли быть совершенно естественными и приемлемыми. Она страстно желала, чтобы это было так, потому что она вновь жаждала его ласк. Но рассудок удерживал ее, рассудок и твердые принципы, приобретенные с детства. Она перевела дыхание и попробовала освободиться, но его сильные пальцы крепко держали ее плечо.

– Нет, Angrezi, я не отпущу тебя, пока мы не поговорим.

Она напряглась, зная, что не может вырваться, пока он сам не позволит ей.

– Очень хорошо, – сказала она, и ее голос все еще звучал хрипловато.

Пэйджен снова привлек ее к своей груди, одновременно пытаясь повернуться так, чтобы не чувствовать горячего напряжения в паху. Но он знал, что его пожар уймется только в одном случае – когда он погрузится глубоко в ее атласное жаркое лоно и услышит ее нежные страстные стоны, когда обоюдный экстаз поднимет их на волне наслаждения. Он пробормотал проклятие, прогоняя это видение.

– В твоем теле заключена великая страсть, маленький сокол. Это очень редкое явление. Ты действительно не помнишь вкуса таких удовольствий?

Щеки Баррет вспыхнули.

– Я... нет... Я, конечно, помнила бы, если...

Краска на ее щеках стала гуще. Боже, как могла она сидеть, обнявшись с ним, спокойно обсуждая такие запрещенные вещи?

После ее безыскусного признания восторг торжества охватил Пэйджена. Он понял, как хотел услышать эти слова, как хотел быть ее первым любовником, ее лучшим любовником. Черт побери, ее последним и единственным любовником! Но это было невозможно, и он тоже знал это. Невозможность воплощения его мечты заставила Пэйджена твердо взглянуть в ее глаза. По крайней мере он мог бы позаботиться о ней.