Турист - Олен Стейнхауэр

К отчету Туриста Фицхью сделал короткую приписку «бредовый домысел», после чего впечатал свои инициалы и дату.

В начале пятого в дверь постучали.

— Да? Войдите.

Дверь открыла специальный агент Джанет Симмонс.

Фицхью постарался не выдать раздражения. И снова, как и при первой встрече, подумал, что она производила бы приятное впечатление, если бы не так сильно стремилась к противоположному. Темные волосы сурово убраны назад, темно-синий костюм, чересчур свободные слаксы — Фицхью называл такие лесбиянскими.

— А я думал, вы еще в Вашингтоне.

— У вас Уивер, — ответила она, убирая руки за спину.

Фицхью откинулся на спинку кресла — интересно, ей-то откуда известно?

— Да, он сам к нам пришел. Явился к центральному входу.

— Где он сейчас?

— Парой этажей ниже. С ним работают. Мы пока ничего не спрашивали, но он уже признался в убийстве Тома Грейнджера.

— Причины?

— Приступ злости. Решил, что Грейнджер его использовал. Предал.

Она подошла к свободному стулу, положила руку на спинку, но садиться не стала.

— Я хочу поговорить с ним.

— Конечно.

— И как можно скорее.

Фицхью покачал головой, всем видом давая понять, что он далеко не так прост, как может кому-то показаться.

— Как только представится возможность. В этом я могу вас уверить. Но не сегодня. Сегодня никак не получится. Завтра с ним весь день буду разговаривать я. Сами понимаете, вопросы безопасности.

Симмонс все-таки села, скользнув одним глазом по панораме за окном и уставившись вторым на хозяина кабинета.

— Знаете, если понадобится, я ведь могу и власть употребить. Понимаете? Как-никак он убил Тома Грейнджера на американской территории.

— Грейнджер служил у нас, а не у вас.

— Это значения не имеет.

Фицхью сел поудобнее.

— Вы так держитесь, Джанет, будто Уивер — ваше орудие мести. А он всего лишь продажный служащий.

— Три убийства за месяц — Тигр, Йейтс и Грейнджер. Не многовато ли для продажного служащего?

— Вы ведь не думаете, что их всех убил он?

— Я составлю мнение, когда поговорю с ним.

Фицхью облизал губы.

— Вот что я вам скажу, Джанет. Дайте нам поработать с ним еще один день без постороннего вмешательства. Послезавтра, в пятницу, я разрешу вам присутствовать на допросах. — Он поднял три пальца. — Слово скаута.

Симмонс ненадолго задумалась, как будто еще могла выбирать.

— Хорошо, послезавтра. Но кое-что мне нужно сегодня.

— И что же?

— Личное дело Уивера. Не то, что в открытом доступе, а то, что хранится у вас.

— Боюсь, быстро не получится, и мне…

— Перестаньте, Теренс. Я не собираюсь ждать, пока вы перепрячете его или уберете все самое пикантное. Раз уж мне предлагается потерпеть один день, я бы хотела занять этот день интересным чтением.

Он поджал губы.

— А вот агрессивность здесь совсем ни к чему. У нас обоих одна цель. Кто-то убивает моих людей, и я хочу, чтобы он до конца жизни смотрел на мир через решетку.

— Рада, что мы в этом согласны, — сказала она, хотя никаких следов радости на ее лице Фицхью не заметил. — И мне нужно личное дело.

— Но хотя бы десять минут подождать вы можете?

— Это — могу.

— Тогда, пожалуйста, в приемной. Я пришлю его туда.

— А что жена? — поинтересовалась, поднимаясь, Джанет. — С ней вы уже поговорили?

— Коротко. В Остине. И уже после того, как Уивер вышел на контакт. Она об этом ничего не знает, и мы досаждать ей больше не хотим — миссис Уивер и без того пришлось нелегко.

— Понятно.

Не протянув на прощанье руки, она повернулась, вышла из кабинета и промаршировала между закутками в своих лесбиянских слаксах, провожаемая взглядом Фицхью.

Он поднял трубку телефона, набрал 49 и, услышав по-военному четкий ответ охранника, бросил отрывисто:

— Имя.

— Стивен Норрис, сэр.

— Слушайте меня внимательно, Норрис. Слушаете?

— Так точно. Сэр.

— Если вы еще раз пропустите кого-то из этого чертова МНБ, не получив моего разрешения, ваша служба здесь закончится. Отправитесь охранять наше посольство в Багдаде, а вместо бронежилета получите футболку с портретом Буша. Все ясно?

Номер она сняла на двадцать третьем этаже отеля «Хайатт», над Грэнд-сентрал. Как и любое помещение, в котором работала Джанет Симмонс, комната быстро превратилась, грубо говоря, в свинарник. Она не любила гостиничные одеяла и сразу сбросила их на пол. Туда же отправились дополнительные подушки — ей вполне хватало одной, — меню обслуживания, алфавитный каталог предоставляемых гостям услуг и то «лишнее», что занимало прикроватные столики. Только избавившись от всего, что отвлекало, Джанет уселась наконец на кровати, включила лэптоп и открыла новый вордовский документ, чтобы перенести мысли в слова.

Джанет Симмонс не нравился Теренс Фицхью. Было что-то неприятное в том, как его взгляд оценивающе описывал контуры ее бюста. Но не только это. Ее бесило то, как он сочувственно хмурился, словно все, что она говорила, было для него крайне огорчительной новостью. Театр да и только. Когда она после убийства Энджелы Йейтс ворвалась в его вашингтонский кабинет, он встретил ее точно так же, будто давая понять: этим расследованием буду руководить я. Можете быть уверены.

После такого приема Джанет ничего, в общем-то, и не ждала, а потому немало удивилась, когда на следующий день в ее офис на Мюррей-лейн, 245, доставили пакет, содержавший слегка подредактированный анонимный отчет о видеонаблюдении за Энджелой Йейтс. Там-то она и обнаружила то, что искала: в 11.38 вечера в квартиру Йейтс вошел Мило Уивер. Наблюдение было приостановлено без объяснения причин (надо отметить, что и установлено оно было также без каких-либо обоснований). К тому времени, когда камеры снова включились, Уивер уже ушел. Примерно через час Йейтс умерла от передозировки. Удобный момент и единственный подозреваемый. Мило Уивер.

Позднее, уже в «Дисней уорлде», она увидела его испуганную, но строптивую супругу и сонную дочурку, явно не ожидавших появления людей с оружием. Только вот самого Мило застать не удалось. Выяснилось, что его предупредил Грейнджер.

Еще через неделю Грейнджер был убит в Нью-Джерси. Место преступления выглядело весьма странно. Обведенный мелом контур тела Грейнджера во дворе в общую картину вписывался, но вот три разбитых снаружи окна… А кровь неустановленного лица у ступенек, перед дверью? А семь выпущенных из «ЗИГ-Зауэра» пуль в самих ступеньках? Никто не дал никакого объяснения, хотя Симмонс и так все поняла: возле дома был третий. Фицхью старательно изображал недоумение и растерянность.