След хищника. Осколки - Дик Фрэнсис

— Что? Он говорит, что хочет сдаться. Он тут, в наручниках. — Он послушал еще несколько секунд, затем, нахмурившись, сунул мне в руки трубку. — Хочет поговорить с тобой.

— Кто это? — прокричал мне в ухо Кент. — Эндрю.

— Иисусе... — он тяжело дышал в трубку. — Ты где?

— Не знаю. Подожди. — Я спросил у хозяина дома адрес. Он на время взял трубку и продиктовал, объяснив все подробности:

— Три мили по Массачусетс-авеню от Дюпон-серкл, затем направо по Сорок шестой улице, направо по Давенпорт-стрит, оттуда четверть мили, в лесу.

— Он послушал еще немного, затем отдал мне трубку.

— Кент, — сказал я, — возьми с собой людей и приезжай тихо. Наш дружок поблизости.

— Понял, — ответил он. — И, Кент... привези какие-нибудь брюки.

— Что?

— Штаны, — отрезал я. — И рубашку. И какие-нибудь ботинки, десятого английского размера.

— Ты... — недоверчиво сказал он.

— Да. Очень забавно. И еще какой-нибудь ключ от наручников.

Мой хозяин смотрел на меня со все более озадаченным видом, взял трубку и спросил Кента Вагнера:

— Этот человек опасен?

Кент потом клялся, что сказал ему следующее: «Хорошенько позаботьтесь о нем». Он именно это и подразумевал, но мой хозяин понял это как «бойтесь его» и продержал меня под дулом пистолета на месте, несмотря на мои возражения, что я не просто совершенно безобиден, но и вообще благонамеренный гражданин.

— Не опирайся на стену, — сказал он. — Моя жена взбесится, если увидит на ней кровь.

— Кровь?

— Ты весь в ссадинах, — изумленно сказал он. — Ты что, не знал?

— Нет.

— Откуда ты сбежал?

Я устало покачал головой и не стал объяснять. Целых сто лет прошло, прежде чем Кент Вагнер позвонил в дверь. Он вошел в холл, улыбаясь в предчувствии встречи. Улыбка его стала еще шире, когда он увидел веселенькое полотенце, но потом он внезапно помрачнел.

— Как ты? — без обиняков спросил он.

— О'кей.

Он кивнул, вышел и вернулся с одеждой, ботинками и внушительными ножницами для резки металла.

— Это не полицейские наручники, — сказал он. — У нас нет к ним ключей.

Мой хозяин отвел меня в свою гардеробную, чтобы я смог переодеться, и, одевшись, я с благодарностью отдал ему полотенце.

— Думаю, мне следовало бы дать вам выпить, — задумчиво сказал он, но я только что видел себя в зеркале и понял, что он еще хорошо со мной обращался.

— Ты туда не пойдешь, — сказал Кент.

— Нет, пойду, — ответил я. Он искоса глянул на меня. — Ты не в состоянии...

— Я в порядке. Малость исцарапан — с ног до головы, но это пустяки.

Он пожал плечами и сдался. Мы ехали в полицейской машине, сирены молчали, горели только габаритные огни. Я вкратце рассказывал ему о произошедшем.

— Вернемся тем же путем, по которому я пришел, — сказал я. — Другого выхода нет.

Он велел своим людям, молчаливыми тенями сидевшим в машине, оставаться здесь и ждать приказа, а мы пошли сквозь лес, мимо дома, в котором я ждал, мимо дома с перепуганной дамой, вверх по склону. Поднялись на плоскую вершину, перелезли через проволочный забор.

Мы оба шли тихо, наши ноги мягко ступали по мокрым листьям. Дождь прекратился. В разрывах облаков безмятежно плыла луна. Света было достаточно. Зрение уже приспособилось.

— Где-то тут, — полушепотом сказал я. — Неподалеку.

Мы шли от одной купы лавровых кустов к другой, пока не нашли знакомой лужайки.

— Он приходил оттуда, — показал я. Кент Вагнер несколько мгновений с каким-то неопределенным выражением смотрел на вывороченное дерево, затем мы тихо, осторожно вышли из круга лавровых кустов, смешавшись с темнотой, как пара крадущихся котов.

Он был не столь искусен, как Тони Вэйн, но таких вообще мало. Я понимал, что на темной дорожке лучше иметь рядом такого спутника, и не стал бы возвращаться сюда без него. Он, со своей стороны, объяснил, что ему приходится сейчас работать в основном в офисе, и ему приятно было выйти разок на дело.

Он держал пистолет так, как будто он был естественным продолжением его руки. Мы медленно продвигались вперед, осторожно делая каждый шаг, мы понимали, что тут могут быть ловушки. Тут среди рощиц более молодых деревьев росло много старых лавров, потому далеко мы не могли видеть, но где-то шагов за пятьдесят от дома мы все же увидели сквозь заросли свет.

Кент показал мне на него дулом пистолета. Я кивнул. Мы тихонько пошли туда, теперь с чрезвычайной осторожностью, понимая весь риск нашего предприятия.

Никаких часовых мы не обнаружили, что вовсе не значило, что их не было. Мы увидели фасад современного многоуровневого дома, совершенно обыкновенного и невинного с виду, с огнями внизу и полузадернутыми шторами.

Мы не стали подходить ближе. Вернулись в ближайшие деревья и по подъездной дорожке от дома к дому вышли на шоссе. У обочины на столбе висел почтовый ящик с номером 5270. Кент показал мне на него. Я кивнул, и мы пошли вдоль дороги к городу, как он твердо меня заверил. Когда мы отошли, он сказал:

— Я слышал ту запись, которую ты наговорил. Твоя фирма прислала ее из Лондона сегодня утром. Похоже, Жокейский клуб получил ее со срочным курьером.

— Моя фирма, — сухо сказал я, — явно мной недовольна.

— Я говорил с парнем по имени Джерри Клейтон. Все, что он сказал мне, так это раз ты жив и ведешь переговоры, то все о'кей.

— Мило.

— Мне показалось, что они хотят тебя вернуть, но почему — понятия не имею.

Мы неторопливо шли вдоль дороги.

— Я разговаривал с Гольдони, — сказал он. — С его родителями.

— Бедняги.

Он пожал плечами.

— Отец был взбешен. Мать была просто раздавлена. Она действительно встречалась с сыном и рассказала ему о тебе. Но нам это не помогло. Она встречалась с ним у Потомака, они немного погуляли, затем пошли позавтракать в какой-то тихий ресторанчик... Он звонил ей в отель, чтобы договориться о встрече... но так и не сказал, где остановился сам.

— Понятно.

— Да.

Шага через два он остановился, сунул пистолет за пояс и снял с пояса рацию.

— Поворачивайте, — сказал он своим в полицейской машине. — Возвращайтесь на Сорок пятую улицу, затем налево, еще налево на Черритри и ползите, пока не наткнетесь на меня. Никаких сирен. Никаких повторных запросов по радио, никакого шума. Понятно?

Ему ответили на общепринятом полицейском жаргоне. Кент задвинул телескопическую антенну своей рации и прикрепил черную коробочку к поясу.