Буря и натиск - Артем Тихомиров

– Серьезно?

Чародей повернул голову, проверяя, шутит Сказочник или нет. Сержант не шутил.

– Все так или иначе сводится к этому. Мы убиваем их, чтобы вернуть себе не просто землю, а территорию для проживания и размножения, а без этого нельзя.

– Да. Без траха никуда.

– В этом суть. Вид, который занимается этим часто и с удовольствием, воспроизводясь достаточно быстро, чтобы покрывать биологические ресурсы, потерянные по тем или иным причинам, твердо стоит на ногах. В конце концов, я думаю, наша война продиктована желанием преодолеть разрыв в рождаемости. В последние десятилетия гоблины так много воевали, что наша раса стала испытывать нехватку… личного состава, выражаясь военным языком. Сам ход нашей истории подтолкнул зеленых к войне. А Харкплюй Брод был всего лишь орудием естественной необходимости.

– Мудрено говоришь, гобломант, – сказал Сказочник, взирая на трупы эльфов. И на таблички. – В обучении у волшебника нахватался?

Гробовщик поморщился от мимолетных воспоминаний. Снова. В последнее время этот период его прошлого почему-то воскресал в памяти слишком часто.

– Нет, трах здесь ни при чем, – сказал Сказочник. – Политика. Есть необходимость возродить Древний Злоговар, а значит, будет и реальность. Многие уж богам души отдали, но, думается, не зря. Все во имя великой цели. Во имя свободы. И справедливости.

– Да я и не спорю. Только подойти можно с разных сторон.

– И с этой… как ее… биологической?

– Да. Потому что она и есть первопричина. Выживаемость. У гоблинов уже долгое время нет прочной базы для того, чтобы развиваться и множиться. Злоговар должен стать ею вновь. Опорной точкой. Разбросанные тут и там зеленые, даже в королевствах, как Вырвилла, не могут составлять единую самодостаточную силу. А время на месте не стоит. Требует. Ставит условия. Тот, кто не в состоянии играть по новым правилам, рискует с треском вылететь со сцены истории, сержант.

– Понятно, хотя и башку сломать можно. А причем тут дохлые эльфы?

– Грани борьбы за существование, – сказал гобломант. – Одна из них называется «Убийца мирных жителей», другая «Диверсант», третья «Пособник тиранов»… На двух языках, чтобы всем было предельно ясно…

– Этого повесили свои. Перебежчики. Никто бы месяц назад и подумать не мог, что такое случится. Чтобы эльф эльфа убивал! Они же все против нас.

– Выходит, не все. Сейчас только и говорят, что о них, пятой колонне, повстанцах… Вот еще одна грань, – сказал Гробовщик. – Политика и биология переплетаются так тесно, что не разорвать.

– Не понимаю, – отозвался Сказочник. – Предатели воюют на нашей стороне… Зачем им это позволили?

– Политика. Военные соображения. Мало ли причин?

На следующем дереве повешенных было еще больше, целые гроздья. Нижних ветвей не хватило, и одного перворожденного просто приколотили к стволу гвоздями. Кора под телом побурела от длинных неровных полос крови, тянущихся к земле.

– А чего им надо?

– Свободы. Как нам, – ответил Гробовщик. – Свободы жить по своим правилам, а не тем, какие навязывают владыки. Потому эльфы берут в руки оружие и уходят за линию фронта, чтобы потом вернуться – уже в авангарде нашего наступления. И голос крови здесь оказывается слабее, чем голос мечты.

– Бред. Как может он быть сильнее?

– Мы гоблины. Мы до этих вещей будем доходить еще лет сто. А почему? Потому что столь тонкими материями сроду не заморачивались. Но они, куклы эти, способны понимать, как правильно отделять одно от другого. В их заумностях можно и заплутать, но на поверку все достаточно стройно. Убей собрата, который предал твой народ, потому что он уже не собрат. Если он служит тирану, который сделал твоих соплеменников рабами, будь беспощаден. В общем-то, не ново. В этом есть своя логика.

– Теперь-то, выходит, предатели согласны, чтобы мы вышвырнули их из Злоговара?

– Они борются под нашими знаменами, формально, но не за нас, а против своего правительства, которое их унижает, которое лжет им и посылает на смерть за то, что им не нужно.

– А Шелианд разве не нужен?

– Спроси их, я не в курсе. Надо отдать должное, наши союзнички решительны. Не видел я, чтобы зеленые вот так развешивали эльфюг на деревьях. Эту моду ввели перебежчики. Они и развлекаются таким способом чаще всего. Слышал, что говорят наши? Мол, лютуют эльфюги. Попадись им в руки диверсант, не сносить ему головы. На этих деревьях болтаются твердые доказательства твердых намерений новых эльфов…

Сидящая на голове трупа ворона каркнула и продолжила сдирать с черепа остатки скальпа.

– Они жаждут мести, – добавил Гробовщик. – Отступая, регулярная армия сжигает за собой города и фермы, стирает с лица земли селения. Расстреливает тех, кто не хочет уходить на север. Счет идет на сотни тысяч жертв. Эльфы взрывали здания вместе с жителями – об этом зеленые узнали в первые дни войны. Еще их армия расстреливала колонны беженцев, которые пытались уйти в нашу сторону. Думаю, среди перебежчиков много таких, чьи родные были уничтожены своими же карателями. И если мы еще пожалеем как-нибудь тех мясников, которые топят в крови собственное гражданское население, то эльфы никогда. Это тоже вопрос крови, выживания. Справедливости. Чаши весов должны уравновеситься, ибо природа не терпит перекосов.

– Кровь за кровь, – прогудел Сказочник. – Все ясно. Но все одно – не доверяю я им. Они предали своих. Зачем им сохранять верность нам? И кто из наших согласится сидеть с эльфюгами в одном окопе?

– У них собственные подразделения, их не смешивают с нами, – сказал Гобломант. – А вот, кстати, и наши герои! Погляди на них, сержант. Возможно, момент исторический. Новые отряды в составе нашей могучей армии. Новые грани в борьбе за выживание.

Грани показались на дороге из клубов пыли. Сказочник никогда не видел новых союзников, но сейчас имел возможность убедиться, что они не подходят на роль нелепой сказки или неудачной шутки. И хотя сержанта, воевавшего большую часть жизни, ничем нельзя было поразить на войне, сейчас он удивился.

Конные эльфы ехали по двое, легкой трусцой, и их колонна, казалось, уходила за горизонт. Ни единого звука. Только скрип упряжи и топот копыт.

Сказочник остановился неподалеку от накренившегося набок грузовика. Остальной взвод последовал его примеру. Обдаваемые пылью зеленые взирали на всадников. Именно такие сражались под командованием знаменитого рубщика Вриаля Дафинга и причиняли своими стремительными кавалерийскими наскоками большие неприятности гоблинским тылам. Именно летучие эскадроны эльфов оказались самыми мобильными частями первых дней войны. Могли появляться из ниоткуда, бешено атаковали и уходили в никуда. В «Смердящем» помнили несколько стычек с конниками, в том числе и Сказочник – ему повезло участвовать в контратаке через час после того, как батальон принял его под свое крыло.

Теперь эльфы были на противоположной стороне и сражались под другими знаменами. Никто не ехал в доспехах или шлемах – экипировка и длинные мечи крепились к седлам. Лошади покрыты попонами из гибкой брони, способной выдержать удар гвоздя или каменной пули, головы животных защищали маски, украшенные вездесущим орнаментом из листьев и цветов. Форму регулярной армии Шелианда эльфы оставили, правда, избавились от знаков отличия. Вместо них – синие лоскуты ткани на левом плече. Рукава подогнуты, воротнички расстегнуты нарочито небрежно, а сами сидят в седле так, словно на прогулке. Это первое, что отметил Сказочник.