Возвращение в Эдем. Книга 1 - Розалин Майлз

Боль, которую Таре причинял этот разговор, становилась невыносимой.

— Дэн, ты не знаешь самого главного обо мне.

— О женщина… — Он вздохнул. — Я знаю каждую клеточку твоего тела. Я знаю, что ты вторая половинка моей души. Я знаю, что хочу быть с тобой до конца своих дней.

Его нежность почти сломила ее. Она воскликнула:

— Дэн, но не только же у тебя есть обязательства! Он удивленно рассмеялся.

— Обязательства? Я знаю, что не только у меня они есть. Я так никогда и не говорил. Так вот в чем дело, да? Так давай сложим вместе наши обязательства и разделим их. Поможем друг другу. Ведь в этом и есть соль супружества, не так ли?

Боже, как сильна его любовь! Ни один мужчина, ни один — никогда не предлагал ей такого участия. Она почувствовала, как земля уходит из-под ног. Ей нужно бежать. Не видя ничего перед собой, она направилась к подъезду, но Дэн се опередил. Он схватил ее за плечо и поднял ее лицо за подбородок, так что ей пришлось посмотреть ему в глаза. Выражение его лица было язвительно мрачным.

— Прости за такой детский вопрос, но ты сама ведешь себя как ребенок. Есть кто-то другой?

Как она могла ответить на этот вопрос?

— В некотором смысле, да.

— Боже праведный! — Боль и досада мешали ему справиться с гневом, Его рука сжала ее подбородок еще сильнее, и, приблизив свое лицо к ней, он прошипел:

— Ну, что это за ответ? Ответь же как взрослый человек, Тара!

Оскорбленная, она сбросила его руку.

— Что ж, это единственный ответ, который ты можешь получить!

— Ты его любишь?

Вот наступил решающий момент. Тара сказала твердо:

— Дэн, пожалуйста, оставь меня в покое. Возвращайся обратно на свой остров. И забудь о моем существовании!

— Ну, конечно! Нет ничего легче! — сказал он не менее твердо. — Попробуй посмотреть мне в глаза и сказать, что ты меня не любишь.

Тара вздрогнула. О боже!

— Я не люблю тебя!

По лицу Дэна было видно, как умирала надежда в его сердце.

— Я тебе не верю!

— Что я должна сделать, чтобы ты поверил?

Он задохнулся от горечи.

— Тара…

Ее лицо, ее язык, сердце ее, казалось, окаменели. Едва дыша, она наблюдала, как боль осознания разрывала его на части; его сосредоточенное лицо мелькнуло перед ней, прежде чем он яростно отвернулся. Он сделал несколько шагов в темноту, затем остановился. Если бы он обернулся… Но с согбенными плечами он пошел вперед, и сверкающая ночь сомкнулась за его спиной. Он ушел. Не сознавая ничего, Тара машинально подхватила свою сумку и медленно пошла к себе домой.

Ей было не до того, чтобы раздеться, и упав в постель, она лежала долгие часы, дрожа, свернувшись в маленький жалкий комочек. Медленно тянулось время, а в ее мозгу билась лишь одна мысль: я потеряла единственную настоящую любовь в моей глупой, никому не нужной жизни!

В особняке Харперов это вечернее развлечение обернулось к полному удовлетворению Грега. Очнувшись после полудремы, последовавшей после схватки любви, Грег осознал, что маленькое, но весьма пышное тело Джилли безвольно лежало на нем, и его первым позывом было избавиться от него как можно скорее: компанию очень немногих женщин Грег мог переносить после того, как физиологический процесс был закончен. «Нужно избавиться от нее, — подумал он. — Срочно надо отправить ее домой». Но одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что это будет нелегко. После возлияний, ссор и ругани, а потом секса она погрузилась в тяжелый сон и теперь тяжело дышала, кисло раскрыв рот. Грег прищурился, глядя на нее с отвращением. Вот здорово бы было, если бы всех женщин можно было держать в клетке, как кроликов, и выпускать ненадолго, только чтобы побыть в горизонтальном положении. Ну что ж, пора вернуть крольчиху в ее клетку.

— Ну, давай, Джилли. — Он приподнял ее с себя, и она соскользнула на ковер. — Пора вставать. Я пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало.

Джилли наконец пришла в себя, ее тело при этом глухо стукнулось о ковер. Грег стоял над ней, заправляя рубашку в джинсы и застегивая молнию. Он оглядел остатки одежды Джилли с садистским удовольствием. Она сама на это напрашивалась. Он ей преподаст урок. Ей бы пошло на пользу, если бы он вывез ее из дома как есть, в чем мать родила, и заставил бы так вернуться домой в Хантерс-Хилл. Вот она бы дала этим снобам пищу, о чем потрепать языки! Блин, уж это точно была бы самая большая сенсация с тех времен, как мы выиграли кубок Америки. Он засмеялся, забавляясь этой мыслью. Да ладно, не поступит он так с этой несчастной овцой. Лучше выставить ее сразу, чтобы не одолевал соблазн.

— Вставай, киска, вставай, — сказал он, пихая ее ногой. Она застонала, откинулась, упала на спину, закрыв одной рукой лицо от света, который он неожиданно включил. Она перевернулась на живот, оказавшись на одном из кусков своего разорванного платья. Ее глаза расширились от ужаса, когда она начала вспоминать все, что было.

— Грег! Моя одежда! Что же я надену? — Она вдруг расслабилась, и на лице появилась сонная улыбка. — Мне придется остаться здесь, пока ты не сможешь послать кого-то в магазин купить мне новые тряпки.

«Ну уж нет, — подумал он. — Я знаю, как с тобой надо обходиться, киска».

Грег вышел из комнаты и поднялся наверх. Из своего гардероба он выбрал майку самого маленького размера и севшие обрезанные джинсы, которые надевал только на пляж, затем прихватил ремень и поспешил обратно в гостиную. Он не боялся, что прислуга увидит или услышит его, — всех их предусмотрительно согнали в служебные помещения в глубине этого большого дома — он больше не мог терпеть присутствия Джилли и хотел спровадить ее, как можно скорее. Задержавшись в прихожей, он вызвал такси.

В гостиной Джилли лежала на полу. Грег грубо поднял ее и прислонил к стулу. Он натянул на нее майку через голову и впихнул вначале одну, потом другую безжизненные руки в рукава, не реагируя на ее невнятные протесты. «Вообще-то так она лучше выглядит», — подумал он холодно, обратив внимание на очертание ее груди под тонкой материей. Затем он поднял ее на ноги. — Эй, что здесь происходит? — уставилась на него Джилли, теперь окончательно проснувшись и ощущая в себе растущее чувство неприязни.

— Пора двигаться, крошка, — сказал он мягко, чмокнув ее в щеку. — Пора убираться — сегодня же большой обед, все шишки из добывающей промышленности соберутся здесь сегодня.

— А я что, не могу прийти? — она пролепетала жалобно.

Грег подавил желание поиздеваться, представив себя где-нибудь в обществе с пьяной шлюхой под руку.

— Боюсь, что сегодня собираются только важные дяди на мальчишник.

Он схватил джинсы и с трудом вставил в штанину вначале одну ее ногу, потом другую. Когда он подтянул джинсы вверх, шов врезался в ее мягкую, незащищенную кожу между ног. Она протестующе застонала.