Однажды я выберу тебя - Эмма Скотт

– Пошли к черту, – пробормотал я, быстро шагая через весь дом к папиным комнатам.

Я опоздал.

Стивен Милтон сидел на стуле рядом с кроватью. На коленях у отца лежал ноутбук. Стивен, празднуя победу, безмятежно улыбнулся.

Взглянув на меня, отец лишь качнул головой. И воды озера обрушились на меня, погружая в стылые глубины.

«Он знает».

– Боюсь, Сайлас, нам придется отправить тебя обратно.

Я резко вскинул голову, сердце бешено заколотилось в груди, и меня охватил ужас, казалось, добравшийся до нервных окончаний.

– Что ты сказал?

Отец поджал губы.

– Я сказал, что, к сожалению, разговора нам не избежать.

Я судорожно вздохнул и попытался взять себя в руки. Меня накрыла волна тошноты, хотя гнев так же быстро ее разогнал. В фотографиях «Общественности Сиэтла» не было ничего постыдного. Совсем ничего…

Я прошел по комнате, мельком взглянув на находившегося там медбрата. И возблагодарил всех богов во вселенной, что это оказался Дейл. Не Макс. Я бросил на него ледяной взгляд, и он поспешно вышел, бормоча что-то насчет кофе.

– Как я уже сказал, – пробубнил Милтон, – «Общественность Сиэтла» – весьма продуктивный блог, у которого тысячи подписчиков. Их статьи зачастую публикуются в социальных сетях и других интернет-изданиях.

– Этой статье уже несколько недель, – равнодушно произнес Эдвард. В его тоне не слышалось даже намека на эмоции.

– Ну да, – проговорил Милтон. – Если бы я знал, то раньше обратил бы ваше внимание…

– Что за чушь, – обретая голос, вмешался я. Каждое вылетавшее изо рта слово дышало холодом. – Я обнаружил доказательства того, что Стивену плевать на наши интересы. И на потребности клиентов. А он угрожал показать это тебе, – я пренебрежительно махнул рукой в сторону ноутбука, – если я продолжу копать дальше. Что я и сделал.

– И что же это значит? – медленно спросил Эдвард. – Ты и Максвелл?

Услышав слова отца, я стиснул зубы. Страх и стыд, что постоянно преследовали меня с самой маминой смерти, никуда не делись, притаившись здесь, в этой комнате, целые и невредимые.

Я с трудом сглотнул.

– У Макса медицинское образование, и во время работы в отделении «Скорой помощи» он приобрел опыт лечения жертв передозировки. Я показал ему предварительные данные о чрезмерном назначении ОксиПро и спросил совета. Вот и все.

«Да, вот и все», – подумал я. И этими тремя словами словно перечеркнул все, что между нами произошло.

В комнате повисло молчание. Отец пристально разглядывал меня, выискивая признаки слабости. Милтон кашлянул в кулак.

– Должен сказать, что содержащиеся в статье намеки, не говоря уж о самих фотографиях, указывают на довольно личные отношения…

– Не ваше гребаное дело, – резко бросил я. – Кого заботят сплетни в бульварной прессе? А фотографии… С дюжину скучных снимков, на которых мы болтали, жевали или чесали задницы. С помощью их ведь не получится сляпать какую-нибудь историю, правда?

Милтон, заикаясь, что-то забормотал. Отец переводил взгляд с меня на Стивена и обратно, что-то изучая, прикидывая.

– А где те сногсшибательные документы касательно Стивена? – спросил он меня.

Тут пришла моя очередь заикаться.

– Их собирают.

– Более того, – произнес Милтон, вновь обретая спокойствие. – Злоупотребив должностью исполнительного директора, Сайлас осмелился проникнуть на сервер, где я хранил секретные служебные записки и электронные письма компании, касающиеся наших стратегий маркетинга.

– Они не секретные. Это собственность компании, – проговорил отец.

Стараясь не привлекать внимания, я облегченно выдохнул.

– Однако, – продолжал он. – Мне надоел этот разговор, Сайлас. Меня не интересуют ни твои попытки найти компромат на Стивена, ни обсуждение устоявшихся методов работы компании. А все лишь потому, что тебя волнует горстка наркоманов, применявших не по назначению наше лекарство. Что же касается мистера Кауфмана, его сейчас же уволят.

Я пораженно взглянул на отца.

– Что? Почему? Он не сделал ничего плохого.

– Его контракт – это наем по желанию[26]. Так что объяснения ни к чему. Тем не менее… – Он сложил руки на животе. – Я же не могу нарушать законы государства касательно дискриминации по расовому признаку, религии или… сексуальной ориентации. Если думаешь, что Макс найдет основания подать в суд за незаконное увольнение, разумнее мне об этом сказать. – Он сверлил меня взглядом. – Хочешь мне что-нибудь сообщить?

Повисла гнетущая тишина, и я затаил дыхание. Все тело напряглось, ожидая, что я последую совету Макса и буду бороться за нас. И за себя. Или хотя бы просто скажу: «Да, я хочу кое-что сообщить. Макс со мной. А я с ним. И он для меня все…»

Я открыл рот, чтобы произнести эти слова, и увидел ведущие в никуда лестницы. Двери, что открывались в кирпичные стены. Милтон, отправляющий ОксиПро в Индонезию. В Азию. По всему миру.

«Прости, Макс. Нужно еще немного времени…»

– Нет, – проговорил я, глядя перед собой. Голос казался холодным, словно лед. – Мне нечего сказать.

Макс

Я натянул рабочую одежду, даже не задумываясь, что делаю. От постоянных споров с самим собой я пребывал в смятении, нещадно ныло сердце. Последние несколько дней я усердно работал, изо всех сил стараясь не позволить дурацким мыслям управлять своей жизнью. Сайлас позвонил лишь раз, и разговор получился напряженным. Больше мы не общались.

Он хотел, чтобы я подождал его. Но как долго?

На горизонте маячил ужин в честь Дня благодарения, а с ним и надежда на воссоединение с отцом. Только Сайлас там не появится. Мне придется идти одному, а брат с сестрой приведут с собой домочадцев. Им-то удалось создать семьи. Крепкие отношения.

– Ну, Макс, где тот «особенный», которого ты собирался привести на ужин?

– Ему нельзя появляться со мной на людях. Но, поверь, у нас все серьезно.

Я фыркнул от смеха. Но, когда с началом смены я направился к Эдварду, внутри поселилось тревожное чувство. У нас с Сайласом не было ничего серьезного. Но неистовость чувств к нему пугала до чертиков. Мне следовало оберегать себя, но, тем не менее…