Синдром Алисы - Эли Фрей

Кот всегда считал двуногих не очень умными существами с крайне плохим обонянием и попытался спокойно объяснить человеку:

– Это мои ссаки. Ты что, не чувствуешь по запаху? Не тыкай меня туда, я знаю, что это ссаки, себя потыкай, раз не понимаешь, и понюхай как следует.

– Кто это сделал? Кто это сделал?!

– Я, безмозглый человечишко! Кто же еще? Подумай! Кто из нас считается разумным существом?

– Зачем ты это сделал?!

– Эта яркая плоская штуковина, в которую ты меня пытаешься засунуть, каждый вечер утаскивает куда-то твою дочь. Нужно показать, что это наша территория, чем я, собственно говоря, и занимался.

Но, как всегда, двуногие не прислушались к голосу кота. В этом доме почему-то мнение кота учитывали в последнюю очередь.

Половина кота находилась в комнате. Запах предупреждал зверька об опасности. Кот не переживал за свою маленькую хозяйку – каждое утро пришелец исчезал, а девочка снова возвращалась в свое тело и выглядела вполне счастливой. Значит, куда бы она ни отправлялась по вечерам, ей там было хорошо. Кот задумчиво пошевелил усами. Вкусной кормежки он сегодня не дождется. Бося развернулся и огромным пузыриком поплыл на кухню – делать нечего, остается набить урчащее брюшко диетическим лечебным кормом.

* * *

– Со-ба-ка. Хлеб. Ут-ка. Ма-ка-ро-ны. Чаб-рец. Би-о-по-ли-мер.

Алиса стояла перед зеркалом и шепотом произносила простые и сложные слова, первые пришедшие на ум.

Она уже давно убедилась, что это был не сон. Теперь она действительно может говорить. Алиса очень хотела, но одновременно и очень боялась рассказать об этом родителям и Вике. Вдруг она расскажет, все порадуются за нее, а потом голос пропадет снова? Ей нужно сначала убедиться, что это не временно. Что голос останется с ней навсегда.

* * *

В семье Тумановых утром в пятницу царил полный кавардак.

Алиса стояла в коридоре и смотрела, как папа в одних трусах носится по квартире бешеной морской свинкой. Мама копошилась в шкафу.

– Я опаздываю на встречу с важным клиентом! – кричал папа на всю квартиру. – Дорогая, погладь мне быстро рубашку! Возьми новую, я должен идеально выглядеть! И налей кофейку! Алиса, солнышко, поищи папин кейс! И телефон. И ключи от машины. И такие белые бумажки в файлике. Это очень важный договор!

Через десять минут папа стоял в коридоре с файликом в одной руке и чашкой кофе в другой. Мама быстро гладила рубашку.

Алиса набралась смелости и тихо сказала:

– Мам… Пап… я вас очень люблю. Простите за то, что у вас не вышло нормальных детей.

Слова давались тяжело, девушка произносила их медленно, еле передвигая челюстью, которая как будто жила своей жизнью.

Алиса смотрела, как файлик выпал из левой руки папы. Бумажки летели из него листопадом. Чашка в правой руке медленно наклонилась. Кофе лился на папины брюки и разбросанные листы важного договора. Мама поставила утюг плашмя прямо на рубашку. Родители смотрели на Алису, как будто видели впервые и не понимали, кто этот человек? Почему он находится в их доме?

– Лисонька, солнышко… – губы мамы дрожали. – Скажи, скажи еще что-нибудь!

Папа нашел в себе силы не уронить чашку, а поставить ее на гладильную доску.

– Нам не послышалось? Ты правда что-то сказала?

– Да. Теперь я могу говорить. Я вас люблю.

Алиса кинулась папе в объятия.

– Солнышко… Как я рад, как рад, – гладя ее по голове, папа заплакал. – Ты даже не представляешь, насколько. Это самый счастливый день в моей жизни.

Оставив утюг, мама кинулась обнимать их обоих.

– Алиса. Ты самое большое наше счастье, – сказала мама, уже не сдерживая рыданий. – Ты самое прекрасное, что когда-либо происходило со мной и папой. Ты вся наша жизнь. Больше, чем жизнь.

Через несколько минут Алиса подала папе найденный кейс и ключи. Рита протянула мужу сожженную рубашку. Папа застегнул ее и критично осмотрел себя в зеркало в прихожей. На рубашке посередине груди, там, где должны быть пуговицы, зияла огромная дыра, через которую проглядывала светлая кожа и курчавые рыжеватые волосы. Папа достал маленькую карманную расческу, причесал бороду и волосы на груди прямо через дыру. Подумал несколько секунд, а потом выронил кейс из рук, резко распахнул испорченную рубашку, так что на пол посыпались оторванные пуговицы, и громко сказал:

– А пошло оно все к черту! Сегодня никакой работы! Никакой школы! Поехали в парк аттракционов! Ах, он же не работает в это время… Тогда… в крытый аквапарк! Точно. Аквапарк – это то, что нам нужно! Рита, поищи мне кепку, кроссовки и ту идиотскую футболку с надписью «папа все разрулит». Алиса, солнышко, найди папе его рюкзак! А еще плавки и ковбойскую шляпу.

Когда мама и брат были на работе, Пелагея убиралась в комнате бабушки. Она принесла в ее комнату ноутбук и включила музыку, чтобы не слышать стонов и вялого бормотания. Пелагея мыла пол, который весь был в подозрительных пятнах с неприятным резким запахом, и через некоторое время услышала, что бормотание и стоны стихли, вместо них старуха стала издавать захлебывающиеся звуки. Девушка поднялась на ноги, подошла к стоящему на столе ноутбуку и сделала музыку погромче.

Хрипы, стоны, бульканье. Пелагея знала, что бабка задыхалась в собственной мокроте. Ей всего-то и надо было, что нажать кнопку на пульте под своей правой рукой… и тут Пелагея за спиной услышала спасительный звук. Звук упавшего на пол предмета.

Девушка терла пятна усердней.

– Глаша… Глаша… – голос бабки был тихий, – скорее, помоги. Подними меня. Пульт… Упал.

Пелагея делала вид, что не слышит из-за музыки. Пятно. Еще одно. Она терла пол так, будто хотела вместе с грязью содрать весь деревянный настил. Несколько ногтей обломилось. Пальцы покраснели. А за ее спиной бабка хрипела, кашляла, звук был такой страшный, словно ее легкие взрывались изнутри.

Вдруг в голове девушки будто что-то щелкнуло. Пелагея вспомнила статьи в интернете, описывающие мучения тяжелобольных людей и утверждающие, что смерть для них – наилучший выход из ситуации. А еще в гости последнее время все чаще заглядывала Соня, которая также затрагивала эту тему и пыталась убедить девушку в том, что смерть бабушки – лучшее решение для всех, в том числе и для самой больной. Такое давление с разных сторон сломало Пелагею, страшные и неправильные убеждения затуманили ее разум. Медленным движением девушка отложила тряпку в сторону. Она поднялась на ноги и развернулась, прошла к кровати старухи – с гордо поднятой спиной, изящными шагами, как будто шла по подиуму. Наклонилась к упавшему пульту.

– Глаша… Глаша… – бабка с мольбой смотрела на Пелагею, а потом зашлась в очередном приступе кашля. Ей было тяжело. Старуха мучилась, это было видно. Такого раньше с ней не случалось. Пелагея знала, что нужно делать. В лежачем положении ситуация только усугублялась, так бабка могла совсем захлебнуться в собственной мокроте. Нужно быстро поднять спинку кровати, дать больной возможность хорошо отхаркаться, а потом сразу же вколоть лекарство.