Великолепный джентльмен - Алисса Джонсон

– Я не проторяю ей никакой дорожки. – Только к себе, мысленно исправился Макс. – С нами была целая армия слуг. В этом не было ничего…

– Ей необходимо было сопровождение.

Недовольство перерастало в настоящее раздражение. Полдюжины слуг вполне могли заменить любое сопровождение.

– Чем именно ты недоволен? Что я не предложил Анне захватить с собой Лилли и Уинифред?

– Да. Или нас с Гидеоном. Там должен был присутствовать кто-то еще. Только при таком условии твоя прогулка могла бы считаться приемлемой. У меня прекрасные слуги, Макс, тебе это известно…

– Самые замечательные, – с готовностью согласился он.

– Но они люди. Они станут говорить. Полуночный пикник – это неподходящее развлечение для молодой незамужней леди.

– Анна взрослая женщина, а не глупая девица, принимающая первые ухаживания. Почему бы не позволить ей решать, что прилично для нее и…

– Никто единолично не устанавливает правила поведения.

– Это обязанность приличного общества? – фыркнул Макс и покачал головой. – Она незаконнорожденная дочь куртизанки, выросшая в доме, где царили нравы, недалеко ушедшие от настоящего борделя. Общество никогда не примет ее как полноправного члена. Уж ты-то это знаешь.

– Но ей также не следует давать пищу для скандалов и слухов, – возразил Люсьен.

– Ее мать пользуется печальной известностью. Она всегда будет предметом разговоров. И мы с тобой не в силах это изменить. Так дадим же ей по крайней мере воспользоваться преимуществом, которое она может из этого извлечь.

– Каким преимуществом?

– Свободой.

– Она – это не ты, Макс.

– Ни в коей мере. Я мог бы обзавестись хорошей репутацией в обществе, если бы меня это волновало, но мне это безразлично.

– Анна может…

– Нет, не может! – отрезал Макс. – Проклятие, ты ведь знаешь, что не может. И ты не будешь давать ей ложные обещания или заставлять ее просить то, чего она не может иметь. Я этого не позволю.

Люсьен откинулся на спинку кресла.

– Ты этого не позволишь?!

– Именно.

В прошлом он никогда не выступал против Люсьена и даже вообразить не мог, что станет возражать ему в вопросе, касающемся семьи, но будь он проклят, если позволит Люсьену заставлять Анну искать расположения людей, которые, во-первых, ее и взгляда не удостоят, а во-вторых, отнесутся к ней с презрительным высокомерием.

– Позволим Анне выбрать собственный путь. По большому счету мы не должны даже обсуждать все это без нее.

– Не должны обсуждать?.. – Люсьен умолк, и гневные складки на его лице разгладились. – Она тебе нравится, Макс?

– Что за вопрос? Иначе зачем бы я стал проводить время с женщиной?

– Чтобы она быстрее привыкла к Колдуэлл-Мэнору, именно об этом я и просил тебя. – Люсьен с задумчивым видом постучал пальцем по ручке кресла. – Сколько времени ты проводишь с Анной, насколько ты увлечен ею, и почему я до сих пор ничего об этом не знаю?

Терпение Макса подходило к концу, и он ответил, не задумываясь:

– Во-первых, я не засекал время, во-вторых, это тебя не касается.

– Я ее брат.

Макс открыл рот и закрыл его, не сказав ни слова, затем сделал вдох, чтобы успокоиться. Вне всякого сомнения, это касалось Люсьена, но Макс не был готов сразу дарить ему победу.

– Ты хочешь, чтобы я попросил у тебя разрешения ухаживать за твоей сестрой? Хорошо. Могу ли я ухаживать за твоей сестрой?

– Нет.

– Что? Почему, черт возьми?

– Да потому, что ты наверняка захочешь сделать ее своей любовницей? Ты сошел с ума?

Оскорбление улетело так же быстро, как и прилетело.

– Да нет же. Не любовницей, женой.

Люсьен переварил информацию в мгновение ока.

– Разрешение дано.

Максу же потребовалось время, чтобы подумать над ответом Люсьена.

– Я… Хорошо. Очень неожиданное изменение точки зрения.

– Мой самый верный друг хочет сделать мою сестру виконтессой. Я был бы дураком, если бы стал возражать. Я полагаю, ты хорошо обдумал последствия такого выбора?

– Только те, которые меня интересуют.

– Достаточно честно. Скажи мне, чем я могу помочь?

– Хорошо, – медленно произнес Макс. – Эта встреча проходила совсем иначе, чем он рассчитывал. – Позволь мне ухаживать за Анной так, как я считаю нужным.

Люсьен выругался под нос и задумчиво провел ладонью по волосам, затем с суровым видом уставился на Макса.

– Ты понимаешь, о чем ты меня просишь?

– Я прошу поверить мне. – Неожиданно он почувствовал себя неловко и начал перебирать бахрому на сиденье кресла. – Ты знаешь, я бы никогда… Ты знаешь, что для меня значит ваша семья.

– Знаю. – Люсьен, который тоже чувствовал себя не в своей тарелке, кивнул и начал вертеть в руках пресс-папье, не сводя с него глаз. – Что ж, поступай так, как считаешь правильным. – Он поставил мраморное приспособление на стол и поднял указательный палец. – Но запомни: хоть одно только слово жалобы, и я, не раздумывая, вызову тебя на дуэль.

Услышав эту угрозу Макс успокоился.

– Ты же терпеть не можешь дуэли.

Люсьен пожал плечами:

– Раньше у меня не возникало желания кого-либо убить.

– Как брат ты просто невыносим.

– Можешь говорить, что тебе вздумается, но просто помни, кто из нас стреляет лучше.

В течение нескольких следующих дней Макс, встречаясь с Анной, вспоминал о предупреждении Люсьена, хотя, конечно, нисколько не верил, что Люсьен вызовет его на дуэль, как бы ни сложились обстоятельства. Но и Люсьен, и Гидеон не станут раздумывать ни минуты и сделают из него отбивную, а потом запретят ему появляться в Колдуэлл-Мэноре. Первое Макс вполне мог бы пережить (и разве держать Анну в объятиях не стоило такого риска?), но второе пугало куда больше.

Тогда он вообще лишится возможности встречаться с Анной. Он потеряет Люсьена, Гидеона, миссис Уэбстер и… черт, он потеряет всех и все, что было ему дорого.

И поэтому он был осторожен. Гораздо более осторожен, чем ночью после пикника, поэтому быстро научился получать удовольствие от самых простых вещей – прикосновения ее руки, касания коленей, когда они сидели рядом на скамье, мимолетного объятия где-нибудь в коридоре. И он обнаружил, что в этих кратких прикосновениях можно найти огромное удовольствие, стоит лишь внимательнее отнестись к ним.

Конечно, не каждый проведенный вместе момент был невинным. Макс не упускал возможности сорвать один-другой поцелуй (или десять) во время их прогулок или в укромных уголках холла – всего лишь краткое касание губ и лишний повод обхватить ладонями ее лицо и наслаждаться ее вкусом.