Портреты Смутного времени - Александр Широкорад

Послы самозванца первоначально приехали к Жолкевскому в Хорошево и объявили гетману о цели своего посольства к королю. Гетман уклонился от переговоров с ними, но разрешил ехать к Сигизмунду под Смоленск.

2 августа 1610 года тушинское войско попыталось подойти к стенам Москвы, но было отбито московским войском, которым командовал Иван Михайлович Салтыков. Через несколько дней семибоярщина заключила договор с поляками. Согласно договору Жолкевский должен был совместно с московским войском добить Тушинского вора, причем предварительно гетман должен был попытаться уговорить Петра Сапегу отстать от самозванца. Марину следовало отослать в Польшу и запретить предъявлять права на русский престол.

Жолкевский действительно послал гонца к Сапеге с предложением не препятствовать делу короля и Речи Посполитой и уговорить самозванца подчиниться Сигизмунду. В этом случае Жолкевский обещал выпросить у польского правительства самозванцу в кормление Самбор или Гродно. В случае же несогласия самозванца Сапега должен был выдать, его гетману или по крайней мере отступиться от него.

Сам Сапега готов был выполнить требования Жолкевского, но его офицеры не согласились, посчитав себя обойденными. Тогда Жолкевский ночью объединил свое войско с пятнадцатитысячным отрядом князя Мстиславского. На рассвете объединенное русско-польское войско стояло в боевом порядке перед станом Сапеги. Кроме того, еще один отряд московского войска блокировал действия русских тушинцев.

В войске Сапеги испугались, увидев перед собой объединенные московские и польские полки. Мстиславский, заметив это, хотел сразу же наступать, но гетман не желал проливать польской крови и велел повременить и дождаться покорности. Вскоре Сапега явился к Жолкевскому и пообещал уговорить Тушинского вора подчиниться гетману, в противном случае Сапега обещал отступиться от самозванца.

Лжедмитрию II от имени короля были предложены большие имения в Польше. Но Тушинский вор ответил, что он «предпочел бы рабство у крестьянина позору есть хлеб короля». Вмешавшаяся в переговоры Марина прибавила к этому высокомерному ответу насмешку: «Пусть король уступит царю Краков, тогда царь подарит ему взамен Варшаву».

Ставка самозванца находилась в Угрешском монастыре (ныне в черте Москвы, в районе Перервы). Тогда Жолкевский обратился к семибоярщине с просьбой провести польскую конницу через Москву, чтобы подойти к монастырю и захватить там самозванца врасплох. Бояре позволили польскому войску ночью пройти через город. Гетман не обманул. Поляки быстро, не сходя с коней, прошли через Москву, так что москвичи ничего не заметили. У Коломенской заставы польское и русское войска соединились и пошли к Угрешскому монастырю. Но у самозванца было много приспешников в Москве, которые успели предупредить «вора» о готовящемся нападении, и Лжедмитрия уже не оказалось в монастыре, он спешно с женой и Заруцким бежал в Калугу. Не надеясь догнать «вора», польское войско вернулось в свой стан, а москвичи — в Москву.

Тем не менее, дело Тушинского вора не было проиграно. Суздаль, Владимир, Юрьев, Галич и Ростов стали тайно ссылаться с Лжедмитрием II, желая перейти на его сторону. Раньше эти города были против самозванца, видели в нем и его сподвижниках врагов государства. Но когда речь пошла о вере, многие предпочли покориться тому, кто называл себя царевичем Дмитрием, сыном Ивана Грозного, чем католику Владиславу.

Казань и Вятка присягнули «царю Дмитрию Ивановичу». Казанский воевода знаменитый Богдан Бельский хотел воспротивиться переходу города на сторону Лжедмитрия II, но был убит народом. «Лучше служить царику, чем зловредной Литве!» — писали казанцы в грамотах, рассылаемых по другим городам. В грамотах этих говорилось, что Москва теперь стала Литвой, а Калуга — истинной столицей отечества, и имя Дмитрия должно воссоединить всех русских людей для восстановления государства. Однако казанцы тут же в присяге оговаривают: «От литовских людей нам никаких указов не слушать и с ними не ссылаться, против них стоять и биться до смерти. Казаков нам волжских и донских, терских и яицких в город помногу не пускать и указов их не слушать же, а пускать казаков в город для торговли понемногу, десятка по два или по три, и долго им в городе не жить».

Пермь объявила нейтралитет, отказавшись подчиняться как Москве, так и Калуге. Однако узнать это Лжедмитрию II не довелось.

Старый касимовский хан Ураз Махмет присоединился к Лжедмитрию II еще в Тушине. После бегства самозванца в Калугу хан подался на службу к гетману Жолкевскому, но его любимый сын остался служить «вору». Ураз Махмет попросил разрешения Лжедмитрия II посетить Калугу для свидания с сыном. Но как только хан появился в Калуге, самозванец велел утопить его в Оке. Тогда крещеный татарин Петр (Арслан) Урусов, начальник татарской стражи самозванца, поклялся с товарищами отомстить за смерть хана.

11 декабря 1610 года Тушинский вор отправился на охоту на зайцев. Его сопровождали шут Кошелев и татарская стража. Внезапно Петр Урусов ударил «царя» саблей и рассек ему лицо. Другой татарин отрубил «царю» голову. Шута татары пощадили, а сами отправились в степь в направлении Крыма, грабя все по дороге.

Кошелев прискакал в Калугу к «царице». Марина находилась на последних днях беременности. Тем не менее, она бегала по улицам и кричала о мщении. Но мстить было некому, убийцы были уже слишком далеко, зато казаки перебили две сотни касимовских татар, служивших самозванцу.

Вечером 11 декабря в Калугу привезли обезглавленное тело самозванца. Труп пролежал в холодной церкви более месяца, и народ ходил смотреть на него и на голову, лежащую рядом. Затем тело похоронили в Троицком соборе. В вещах Лжедмитрия II нашли талмуд, письма и различные бумаги, написанные на еврейском языке. Это подтвердило давние толки о его происхождении.

Теперь воровское войско лишилось знамени. Тушинские бояре князь Григорий Шаховский и атаман Иван Заруцкий решили бежать из Калуги, но казаки удержали их силой. Через несколько дней Марина родила сына. По «деду» его назвали Иваном. Казаки немедленно провозгласили его царем. Петр Сапега предложил Марине с ребенком перейти под его покровительство, но она высокомерно отказалась. Марина хотела быть или московской царицей, или никем.

Происхождение патриарха Гермогена достоверно неизвестно. Известно лишь, что в миру его звали Ермолаем, а свое церковное имя он писал «Ермогей».

Польские источники утверждают, что в молодости Гермоген был донским казаком. Ермолай участвовал в боях, грабил и т. д., а позже стал попом.

Некоторые русские историки XIX века утверждают, что Гермоген принадлежал к княжескому роду Шуйских или Голицыных, но не приводят никаких фактов в подтверждение своей версии.

На мой взгляд, польская версия более достоверна. Известны десятки случаев, когда донские казаки и даже атаманы, вволю нагулявшись и нагрешив, уходили замаливать грехи в монастырь. Княжеское же происхождение Гермогена исключено. Родословные княжеских родов того времени достаточно хорошо изучены, да и просто невероятно, чтобы в Смутное время никто не знал о родственных связях такой крупной фигуры, как Гермоген.