Дорога на Берлин. "От победы к победе" - Алексей Исаев

B боях за Шар-Егерш и Шимонторниа СУ-100 применяли своеобразный тактический прием с вынесением позиций для стрельбы далеко вперед. Батарея самоходных установок становилась в укрытие, маскируясь в лесу или на обратных скатах высот. Впереди, на открытой местности откапывались обычные позиции – капониры с бруствером. Несколько таких позиций готовилось на танкоопасных направлениях. При выходе танков противника на 1000–1500 м СУ-100 выходили из укрытия вперед на позиции и открывали огонь по ним. Сделав несколько выстрелов, самоходки задним ходом возвращались обратно. Это было связано с тем, что немцы вели тщательное наблюдение за передним краем и выявляли стационарные позиции, на которых самоходки находились постоянно. Соответственно заранее разведанные позиции подвергались удару артиллерии и по ним в первую очередь били атакующие танки и САУ. Пустые капониры такой судьбы избегали и СУ-100 могли вести огонь с незнакомой противнику позиции. B районе, где действовали «Королевские тигры» и «Ягдпантеры» такие меры предосторожности вовсе не были излишними.

Образование плацдарма на южном берегу канала Елуша создавало непосредственную угрозу прорыва немцев в тыл 26-й и 57-й армий. Началось типичное сражение за плацдарм, когда одна сторона стремится удержать его от разрастания, а другая – «вскрыть», т. е. вырваться с плацдарма на оперативный простор. Для ослабления позиций немцев на плацдарме были использованы все имеющиеся в распоряжении Толбухина средства. По указанию командующего фронтом были подняты шлюзы канала Елуша в Шиофоке, у оз. Балатон, в результате чего уровень воды в канале повысился на 60 см. Уровень воды в канале после открытия щитов в Шиофоке повышался медленно вследствие того, что канал был в нескольких местах замусорен обломками взорванных железобетонных и цельнометаллических мостов. После расчистки его от вызванных обломками запруд вода поднялась на 1,6 м. Однако ожидаемого эффекта достигнуто не было – ввиду медленного повышения уровня воды построенные немцами мосты вырвавшимся на волю потоком не снесло. Попытки советских саперов спускать вниз по течению канала плавучие мины также не принесли успеха. Ими был взорван только легкий пешеходный мостик. Стоявший за ним основной мост, по которому переправлялась бронетехника, остался неповрежденным.

Наиболее действенным средством воздействия на переправу через канал была артиллерия, постоянно державшая ее под обстрелом. Это недвусмысленно подтверждается данными противника. Так, 14 марта мост в Шимонторниа был сильно поврежден советской артиллерией. Даже постройка еще одного моста к западу от города не давала надежды безнаказанной переброски людей и техники через канал при свете дня. Также переправа постоянно подвергалась бомбовым и штурмовым ударам силами 17-й воздушной армии. Как позднее вспоминал сапер из «Лейбштандарта»: «Русские истребители-бомбардировщики не давали нам ни минуты отдыха». Bce это существенно затрудняло усиление подразделений, действующих на южном берегу канала, и, соответственно, расширение плацдарма.

Если в полосе 26-й армии немцам удалось вклиниться в оборону советских войск на глубину почти 30 км, то в полосе 27-й армии III танковый корпус и II танковый корпус CC с трудом продвигались вперед. Пошатнуть советскую оборону немцам удалось 9 марта с вводом в бой 3-й танковой дивизии. Ранее в операции участвовал только ее артиллерийский полк.

Слабым местом в советской обороне в очередной раз стал участок 1-го гв. УРа, к югу от озера Веленце. 9 марта немцам удалось вклиниться в оборону УРа, занять господствующую высоту. Попытка отбить ее силами 78-й стрелковой дивизии на следующее утро успеха не принесла. Более того, 10 марта III танковому корпусу удалось отбросить примыкающий к озеру пульбат УРа и прижать его к берегу. Окруженным частям даже пришлось отступать, переплывая через озеро. Пробивание широкой бреши позволило немцам выйти вплотную к дефиле между Веленце и Дунаем. Удержать танковый клин от прорыва в глубину обороны удалось с большим трудом, за счет обстрела относительно узкого вклинения противника артиллерией с соседствующих с позициями злосчастного УРа участков. Устойчивость позиций 35-го гв. стрелкового корпуса оказалась под угрозой.

Некоторое представление о том, в какой ярости был Толбухин по итогам действий укрепленного района 9-10 марта 1945 г., дает его решение о дальнейшей судьбе соединения. Шифровкой № 0222/ш утром 11 марта 1-й гв. УР приказывалось расформировать, а личный состав передавался на укомплектование 44-го гв. стрелкового корпуса. Несколько позже последовал приказ командира 35-го гв. стрелкового корпуса, который со ссылкой на распоряжение Толбухина требовал передачи личного состава УРа ему. Началась передача людей в стрелковые подразделения. K середине дня ярость командования несколько поутихла, да и решение о расформировании частей и соединений Красной армии принималось все же центральными управлениями, а не командующими фронтами. K 15.00 11 марта передача личного состава была остановлена, и люди были возвращены обратно в пульбаты.

«Наказанием» злосчастного УРа путем расформирования можно было выплеснуть свое неудовольствие. Рассчитывать на удержание фронта за счет пополнения стрелковых дивизий бойцами пульбатов было бы наивностью, граничащей с глупостью. Вклинение III танкового корпуса в оборону 27-й армии создавало предпосылки для удара с севера во фланг и тыл советским частям, противостоявшим II танковому корпусу CC. B ближайшей перспективе это означало развал всей системы обороны на восточном берегу канала Шарвиз. У немцев появлялись хорошие шансы на прорыв к Дунаю. Для выстраивания прочной обороны потребовалось перетасовать механизированные части. По приказу командующего 27-й армией на прикрытие южного фаса вклинения выдвигалась 181-я танковая бригада 18-го танкового корпуса. Ранее эта бригада занимала оборону на подступах к Шарашду. Вместо убывшей бригады на позиции выводилась 206-я стрелковая дивизия и 1-й гв. мехкорпус с несколькими артиллерийскими частями. Таким образом, Толбухин рассчитывал отразить удар как III танкового корпуса, так и II танкового корпуса CC.

Для парирования кризиса, возникшего в связи с развалом обороны 1-го гв. УРа, было также использовано еще одно из немногочисленных механизированных соединений 3-го Украинского фронта. B каждой оборонительной операции всегда находится «мятущаяся душа» – соединение, которое мечется по дорогам, выполняя приказы командования о сосредоточении то в одном, то в другом месте. При этом, не участвуя в бою, части наматывают многие километры в маршах. B сражении на Балатоне эта роль досталась 23-му танковому корпусу генерала Ахманова. Ha схемах в советских книжках его перегруппировка деликатно показывается короткой стрелочкой из района к северу от озера Веленце в район к югу от него. Однако такая стрелочка отражает только начальную и конечную точку маршей 23-го танкового корпуса. 9 марта, когда возник кризис в 26-й армии и Толбухин просил разрешения задействовать в обороне части 9-й гв. армии, корпус Ахманова получил первый приказ. Ему предписывалось выйти в район Дунафельдвар с задачей нанесения контрудара по прорвавшемуся противнику. Прорыва к Дунаю у Дунафельдвара, к счастью, не последовало.

Новый кризис, возникший на этот раз в полосе обороны 27-й армии, потребовал немедленных ответных действий. 23-й танковый корпус был развернут обратно и ночным маршем вышел в район дефиле между оз. Веленце и Дунаем. По иронии судьбы, части корпуса Ахманова уже наступали в этом районе в феврале 1945 г., ликвидируя последствия «Конрада III». Теперь здесь же предстояло обороняться. Для усиления корпуса, состоявшего из одной усиленной бригады, была выделена 207-я самоходно-артиллерийская бригада СУ-100 (63 САУ). Выйдя в назначенный район утром 11 марта, подразделения 23-го танкового корпуса получили почти сутки на подготовку позиций и отдых после марша.