Мальчик глотает Вселенную - Трент Далтон

– Ну, он великий мыслитель, – говорит папаша.

Очередная долгая пауза.

– Я беспокоюсь не о других учениках, Роберт, – произносит она. – Я искренне считаю, что Август – и те мысли, которые бродят в его необыкновенном разуме, – не несут опасности ни для кого, кроме него самого.

Стул коротко отъезжает по деревянному полу кухни.

– Вы узнаете эту сцену? – спрашивает миссис Биркбек.

– Да, я знаю, что он рисует, – отвечает папаша.

– Илай назвал это «Лунный пруд», – говорит она. – Вы когда-нибудь слышали, чтобы он называл это так – «Лунный пруд»?

– Нет, – произносит отец.

Август смотрит на меня. Что ты ей сказал, Илай, долбаная ты крыса?

Я шепчу:

– Я должен был сказать ей хоть что-нибудь! Она собиралась выпнуть меня из школы!

Август смотрит на меня. Ты рассказывал этой сумасшедшей ведьме про Лунный пруд?

– Когда директор Гарднер поведал мне о недавних психотравмах в их жизни, я подумала, что последствия этих событий, естественно, проявятся в поведении мальчиков каким-то образом, – говорит миссис Биркбек над полом. – Я уверена, что они оба страдают от какой-то формы посттравматического стрессового расстройства.

– Что, типа контузии или нечто вроде того? – спрашивает папаша. – Вы думаете, они побывали на войне, миссис Биркбек? Вы считаете, что эти парни вернулись с битвы при Сомме, миссис Биркбек?

Папаша начинает терять терпение.

– Ну, в каком-то смысле да, – отвечает она. – Это не война пуль и бомб. Но война слов, воспоминаний и моментов так же способна повредить мозг растущего мальчика, как и что-нибудь на Западном фронте, да, можно так сказать.

– Вы хотите сказать, что они чокнутые? – спрашивает папаша.

– Я такого не говорю, – возражает миссис Биркбек.

– А звучит так, как будто именно это и говорите.

– Я просто хочу сказать, что некоторые мысли в их головах… необычны, – продолжает она.

– Какие мысли?

Август смотрит на меня. Как ты думаешь, почему я не рассказывал про Лунный пруд никому, кроме тебя, Илай?

– Мысли, которые потенциально могут быть вредны для обоих мальчиков, – говорит она. – И я чувствую, что о таких вещах я обязана поставить в известность Департамент по защите детей.

– По защите детей?.. – повторяет папаша. Такое впечатление, что эти слова обжигают ему язык.

Август смотрит на меня. Ты все пустил псу под хвост, Илай. Полюбуйся, что ты наделал. Неужели ты не мог держать рот на замке? Неужели не мог быть осторожней?

– Я чувствую, что эти два мальчика чего-то замышляют, – говорит миссис Биркбек. – Такое ощущение, что они направляются в какой-то пункт назначения, о котором, возможно, никто из нас не узнает, пока не станет слишком поздно.

– Пункт назначения? – переспрашивает папаша. – Пожалуйста, скажите же мне, миссис Биркбек – куда они направляются? В Лондон, в Париж, на скачки в Бердсвилл?

– Я не имею в виду непременно физическое место, – объясняет она. – Я имею в виду, что они движутся по определенным направлениям в их умах, по которым небезопасно двигаться мальчикам-подросткам.

Отец смеется:

– И вы почерпнули все это из маленьких акварелей Августа?

– Ваши мальчики когда-либо выказывали признаки суицидального поведения, Роберт? – спрашивает миссис Биркбек.

Август качает головой, закатывая глаза. Я приставляю воображаемый пистолет к подбородку и, хихикая, вышибаю свои воображаемые мозги. Август всхрюкивает и вешается, высунув язык, на воображаемой петле.

– Илай сказал, что Август рисует его сны, – продолжает миссис Биркбек. – Лунный пруд был из снов Илая, сказал он. Но он также сказал, что связывает глубокое чувство страха, чувство тьмы с этим прудом. Он сказал, что может вспомнить этот сон в мельчайших подробностях, Роберт. Говорил ли вам Илай когда-нибудь о своих повторяющихся снах?

У Августа в руке сухой прутик, от которого он отламывает мелкие кусочки. Он бросает эти кусочки мне в голову.

– Нет, – отвечает отец.

– Он может вспомнить свои сны с удивительной ясностью, – говорит она. – В этих снах – огромная жестокость, Роберт. Когда Илай рассказывает мне некоторые из этих снов, он может описать голос своей матери, то, как капли крови выглядят на деревянном полу дома, он может описать мне запахи вещей. Но я сказала ему, что сны не приходят в сопровождении запахов. Сны не приходят со звуком. И я попросила Илая начать называть эти сны тем, чем они являются.

Долгая пауза.

– И чем же они являются? – спрашивает отец.

– Воспоминаниями, – отвечает миссис Биркбек.

Август пишет в воздухе. Защита детей заберет Августа Белла в ад.

Август пишет в воздухе. Защита детей научит Илая Белла никогда не болтать.

– Илай сказал, что машина упала в Лунный пруд за два дня до того, как Фрэнсис вас бросила, – говорит миссис Биркбек.

– Зачем вам понадобилось ворошить все это дерьмо? – спрашивает отец. – С этими ребятами все в порядке. Они двигаются дальше. Они не могут двигаться дальше, когда всякие миссис «Сердце-кровью-обливается» вроде вас продолжают копаться в дерьме и прокручивать все это в их головах, и заменять то, что произошло в их головах, на то, что произошло в вашей голове.

– Илай сказал, что вы загнали машину вместе с ними в Лунный пруд, Роберт.

И сон кажется совсем другим, когда она так говорит. «Вы загнали машину вместе с ними в Лунный пруд». Он действительно влетел с нами в Лунный пруд. Больше некому. Это сделал он. Мы были на заднем сиденье и играли в «уголки», стараясь на поворотах прижать друг друга к боковым дверям.

– Мне нравятся ваши сыновья, Роберт, – добавляет миссис Биркбек. – Я пришла сюда сегодня ради их блага, в надежде, что вы сможете убедить меня – почему я не должна сообщать в Департамент, что Август и Илай Беллы живут в страхе перед своим единственным опекуном.

Я помню этот сон. Я помню это воспоминание. Была ночь, и машина резко свернула с дороги, и подпрыгивала по гравию между высоких эвкалиптов, которые мелькали за моим окном, словно Бог менял картинки в слайд-шоу под названием «Жизнь».

– Это была паническая атака, – говорит папаша. – У меня случаются приступы паники. Такое происходит постоянно. Они у меня с детства.

– Я думаю, Илай считает, что вы сделали это нарочно, – произносит миссис Биркбек. – Думаю, он уверен, что вы намеренно свернули с дороги в ту ночь.

– Так считает и его мать, – говорит папаша. – Из-за чего, вы думаете, она от меня сбежала?

Долгая пауза.

– Это была паническая атака, – твердо говорит отец. – Спросите у копов в Сэмфорде, если вы мне не верите.