Нельсон - Мурат Магометович Куриев

развевающиеся на ветру знамена, захваченные в боях… Жена генерала Жюно Лаура оказалась практически рядом с императором и стала свидетелем того, как праздник был безнадежно испорчен.

«Я заметила, что уже в течение часа император часто оборачивался к морскому министру Декре и тихо говорил ему что-то. Потом он брал подзорную трубу и глядел на море, как будто желая увидеть в отдалении корабль; наконец он выразил явное нетерпение».

Увидеть император хотел соединение нескольких флотилий, вышедших из разных портов. Что особенно важно, соединение должно было произойти прямо на виду у английских кораблей, курсировавших в проливе. Но на море редко что происходит «по расписанию». Что-то пошло не так…

«Энергичная брань Декре, который не умел говорить без нее, показала императору, что произошло что-то неожиданное».

Произошло. Один из офицеров флотилии то ли не понял лоцмана, то ли его не услышал. Несколько шлюпок опрокинулось, солдаты оказались в воде, кто-то даже утонул.

«Над нами и так смеялись из-за наших “ореховых скорлупок”… Такое приключение, случившееся среди бела дня, перед неприятелем, который смотрел на нас в свои подзорные трубы, вызвало у императора сильный гнев, в каком я давно его не видела».

Холодный душ иногда полезен, действует отрезвляюще. Наполеон наконец понял, что операцию по высадке десанта в Англию без помощи больших кораблей не проведешь. А Судьба продолжала подавать знаки. В ночь на 19 августа 1804 года умер самый способный на тот момент из его адмиралов Латуш-Тревиль. Кстати, именно он отразил нападение отряда Нельсона на Булонь в 1801-м. Всего через семь месяцев (18 марта 1805 года. – М. К.) туберкулез стал причиной смерти главнокомандующего Булонской флотилией Брюи.

По мнению многих историков, лишь эти два адмирала могли повоевать с англичанами. Выбора у императора теперь, по сути, не было. Что там с адмиралом Вильнёвом?

Глава пятая

Англия готовится

В начале марта 1803 года Нельсон впервые обратился с личной просьбой к премьер-министру Генри Аддингтону. Большое письмо получил Аддингтон, очень подробное. Нельсон скрупулезно перечислил все свои доходы и расходы и обращал внимание премьера на тот факт, что другие адмиралы получают значительно бо́льшие прибавки к пенсии за куда меньшее количество побед.

Так и было. Несправедливо? Но и Нельсону стоит обратить внимание на то, что щедрым по отношению к адмиралу государство перестало быть с определенного момента. Даже его собственный отчет о доходах это подтверждает. Конечно же, его скандальная связь с леди Гамильтон учитывалась. Желаемую прибавку к пенсии Нельсон получить не успел. У Аддингтона теперь были дела поважнее. Да и у Нельсона – тоже.

13 мая 1803 года маленькую Горацию привезли в ту самую церковь, где когда-то сэр Уильям Гамильтон венчался с Эммой. Девочку крестили под именем Горация Нельсон-Томпсон, Нельсон и Эмма заявили, что они – приемные родители. После церемонии адмирал вдруг забеспокоился и попытался подкупить священника, попросил вычеркнуть запись из церковной книги. Служитель отказался.

Кто-то до сих пор возмущается «обманом Нельсона». Если кому и следует возмущаться, то только Горации. Она ведь так и останется незаконнорожденной дочерью. Утром в день Трафальгарской битвы Нельсон напишет в завещании: «Я оставляю на попечение моей страны свою приемную дочь Горацию Нельсон-Томпсон и желаю, чтобы в будущем она носила только имя Нельсон».

Трудными будут у Горации и детство, и юность. И мать она не признает, а отца – да. Она очень достойная женщина, Горация Нельсон-Уорд. Назовет своего первого сына Горацио, еще одного – Эдмундом, в честь деда, а еще одного – Нельсоном. Сохранились портреты и даже фотографии Горации. Она очень похожа на своего отца и совсем не похожа на мать.

Горация жила долго. У стариков есть привилегия, они обстоятельно готовятся к смерти. Горация сама написала эпитафию для своего надгробного камня. Длинную. Там есть слова «любимая дочь вице-адмирала Нельсона». Про свою мать она не вспоминала почти никогда.

18 мая 1803 года Нельсон в Портсмуте поднялся на борт «Виктори». Портсмут он терпеть не мог, еще с тех пор, как попал сюда мальчишкой. «Ужасный город» – так Нельсон его называл. Однако в Портсмуте ему пришлось задержаться, корабль был еще не готов к выходу в море.

«Виктори»… Мы о нем уже многое знаем, но кое-что добавить обязательно нужно. Он еще совсем недолго поплавает и на других кораблях, но все равно, можно с полным на то основанием говорить, это – последний корабль Нельсона. У адмирала не было какого-то особого отношения к «Виктори». Да и откуда оно могло взяться? После Трафальгара наверняка бы появилось, но на палубе «Виктори» ему суждено было умереть. А так… Нельсон просто поднимает на «Виктори» свой адмиральский флаг и занимается тем, что делал бы и на любом другом корабле.

Доукомплектовали «Виктори» в спешном порядке и традиционным способом. Как только в воздухе запахло войной, во всех прибрежных графствах (и не только) появились специальные кордоны. Отлавливали пригодных к службе людей. Другую практику, снимать матросов с торговых кораблей, тоже никто не отменял. В общем, ничего нового.

«Виктори» – корабль огромный, экипаж нужен большой, почти тысяча человек. Собрали. Война – дело молодых, и средний возраст членов экипажа чуть больше двадцати лет. Есть и опытные, которым перевалило за сорок, но таких человек пятьдесят. Нельсон, как обычно, займется подготовкой. Тренировать своих людей он будет усиленно и не жалея времени.

Считается, что Нельсон первоначально хотел, чтобы капитаном его флагманского судна стал Томас Фоли. Но Фоли сослался на нездоровье, и капитаном «Виктори» назначили другого Томаса, Харди. Высокий, физически очень крепкий человек, который уже много раз сражался под руководством Нельсона. Бесконечно предан адмиралу, один из самых близких к нему людей.

Говорить о других офицерах подробно особого смысла не имеет. Кто-то уже служил с Нельсоном, но и новобранцев немало. Адмирал имел возможность познакомиться со всеми, хотя бы в своей столовой.

За длинный обеденный стол (он разбирался на части, а стулья складывались) могли сесть 24 человека. Столовую, кстати, украшал портрет леди Гамильтон. В каюте самого Нельсона – только портреты Эммы и Горации. «Других украшений для своей каюты я не желаю». Мы не знаем, нравилось ли офицерам принимать пищу под томным взглядом леди Гамильтон, но выбора у них не было, и кормил Нельсон хорошо.

Итак, традиционный обед. Из офицеров за столом адмирала всегда Харди, его заместитель Джон Марри, секретарь адмирала Джон Скотт и два доктора, Гиллеспи и Александр Скотт.

Как раз благодаря воспоминаниям Гиллеспи, хирурга из Шотландии, мы знаем многое про «обеды Нельсона». Три блюда, десерт