Влюбись в меня - Дженнифер Арментроут

– Я не подхожу, – сказал Рис, не опуская пистолета. – Но я хочу знать, какой у тебя план. Что ты задумал?

– Какая тебе разница? – Кип снова шагнул в сторону. Рис не стал к нему приближаться, но повторил все его движения, пока мы не поменялись местами. Теперь мы с Кипом стояли спиной к шкафу. – Выхода нет. Я не идиот. Я знаю, что нужно сделать.

Мой пульс участился, когда Кип крепче обхватил рукоятку ножа. Я представила, как Кип перерезает мне горло, а затем уходит от ответственности, делая одну простую вещь. Совершая самоубийство руками офицера полиции. Кип знал, что он в западне. Я сомневалась, что он готов был просто отбросить нож и сдаться.

Я заметила, как взгляд Риса на доли секунды сместился чуть левее нас, но мне могло и показаться, ведь без очков и с одним открытым глазом зрение у меня было, мягко говоря, не супер.

– Мы можем все обсудить, – сказал Рис, опуская пистолет. – Мы с тобой. Давай поговорим. Отпусти Рокси. Давай поговорим вдвоем.

Почувствовав, как Кип покачал головой у меня за спиной, я вздохнула. Стоило мне пошевелиться, и лезвие перерезало бы мне горло. Но я не могла не попытаться вырваться. В голове крутилось множество мыслей. Что мне было делать, чтобы не свести счеты с собственной жизнью?

Если это и правда были мои последние минуты в этом мире, мне хотелось поцеловать Риса в последний раз и почувствовать, как он меня обнимает.

– Рис, я… – дрожащим голосом сказала я. – Я люблю тебя.

– Малышка, ты еще не раз мне это скажешь. Поняла? – Рис не сводил глаз с Кипа. – Но нам с Кипом нужно об этом поговорить. Он отпустит тебя, и мы все обсудим.

– Думаешь, я ее отпущу? Думаешь, мне есть что сказать? – ответил Кип надломившимся голосом. – Это…

Раздался оглушительный треск. Кип дрогнул, а за ним дрогнула и я. Нож выпал у него из руки и скользнул по моей коже. Кип отпустил меня. Я сделала шаг вперед, а он упал на пол.

Секунду спустя Рис уже обнимал меня и говорил что-то. Он убрал волосы с моего лица и осторожно прижал руку к моей шее, но я развернулась, чтобы выяснить, что произошло, потому что выстрела я не слышала. Я не видела, как Рис спускает курок. Я ничего не понимала.

Но затем все встало на свои места.

Генри… Генри Уильямс стоял за лежащим на полу телом.

Глядя в окно спальни Риса, я рассеянно водила пальцем по нижней губе. Отек уже спал, но порез посередине еще побаливал. Во рту тоже все болело, особенно если я ела твердую пищу. Я не могла не ковырять болячки. Прямо как в детстве, когда я болела ветрянкой и расчесывала все язвы. С тех пор я так и не научилась себя контролировать.

Я проснулась некоторое время назад и не знала, который час. Скорее всего, было раннее утро, но я не видела, что показывали часы на тумбочке. Мне нужно было купить новые очки. Хоть я этого и не заметила, они разбились, когда упали на пол… в той квартире.

Прошло четыре дня с тех пор, как я нашла потайную дверь у себя в шкафу. Четыре дня с тех пор, как я оказалась в комнате прямиком из ночных кошмаров. Четыре дня у меня болел живот и ныло лицо – и эта боль напоминала мне, что я была совсем близка к тому, чтобы так и не выйти из той комнаты. Четыре дня я копалась в себе.

Видимо, так случается, когда чуть не погибаешь от руки жестокого серийного убийцы. После такого волей-неволей переосмыслишь все свои поступки и планы.

Как выяснилось, Генри перезвонил мне, после того как не ответил на звонок. Когда я не сняла трубку, он позвонил Рису, узнал, что я у себя в квартире, и решил приехать, очевидно, не желая упускать шанс поговорить со мной. При этом он еще не знал, что его ждет. Когда Генри позвонил Рису и сказал, что я не ответила на звонок, Рис сам попробовал мне позвонить. Он понимал, что ему бы я точно ответила. Чутье подсказало, что стоит сразу выехать ко мне. Когда Генри подошел к двери и обнаружил ее незапертой, он вернулся в машину, взял монтировку и прошел ко мне в спальню, где услышал, как Рис разговаривает с Кипом.

Остальное я уже знала.

Забавно, что решение наконец отпустить прошлое в итоге спасло мне жизнь.

И не только очевидным способом.

Кипа увезли в больницу, где ему обработали незначительный ушиб головы, а затем взяли под арест в окружную тюрьму. Там он до сих пор и находился. Насколько я знала, он ни в чем не сознался, но жутких фотографий на стенах и признаний, которые он сделал мне, было вполне достаточно, чтобы предъявить ему обвинения в нескольких нападениях. Кроме того, Колтон сказал, что Кипа, скорее всего, обвинят и в исчезновении Шелли Уинтерс, хотя ее тело не было найдено. Также поговаривали, что окружной прокурор, возможно, пойдет на сделку, если Кип согласится сообщить, куда он дел тело Шелли.

Несколько недель назад я пришла бы от этого в ярость. Как человек вроде него вообще имеет шанс на смягчение приговора – жизнь в тюрьме вместо смертельной инъекции, – когда он сделал такие ужасные вещи? Он явно убил человека, преследовал невинных женщин, пугал меня, нарушал право на частную жизнь – он заслуживал высшей меры наказания.

Но семья Шелли тоже заслуживала того, чтобы узнать правду. Девушку необходимо было найти и похоронить рядом с близкими. А я не могла и дальше копить в себе ненависть. Последние шесть лет я позволяла ненависти и чувству вины управлять собой. Я не имела ничего против тех, кто выступал за смертную казнь, но сама хотела двигаться дальше, смотреть в будущее, где видела себя свободной от ненависти. Я хотела, чтобы Кип расплатился за свои преступления, но не собиралась протестовать против смягчения его наказания, если это позволяло отыскать несчастную девушку.

Да, за эти четыре дня я успела передумать немало. Колледж. Живопись. Рис. Генри. Чарли. Как бы банально это ни звучало, я чувствовала, что наконец просыпаюсь и получаю второй шанс.

Матрас прогнулся, и Рис подкатился ко мне, прижавшись теплой мускулистой грудью к моей спине. Он осторожно обнял меня рукой за талию.

– Прекрати ковырять губу, – велел мне Рис хриплым ото сна голосом. Его рука легла мне на живот.

– Ничего я не ковыряю, – застыв, сказала я.

– Ага, конечно, – усмехнулся он, отчего волоски у меня на шее встали дыбом. – Давно проснулась?

Я накрыла его руку своей. Его ладонь была гораздо больше.

– Часа два назад.

Рис долго молчал.

– Поговори со мной, малышка, – наконец сказал он.

Последние четыре дня Рис был просто незаменим. Он вместе со мной поехал в больницу, поговорил с моими родителями и братьями, когда они приехали по звонку, выслушал меня, когда в ночь после нападения я наконец слетела с катушек и впала в истерику. Он отвлекал меня, когда я закрывала глаза и представляла фотографии, на которых мы были вместе, ведь эти снимки были жуткими и вовсе не походили на портреты, которые писала я. О боже, у них не было ничего общего. Рис был моим спасательным кругом в бушующем океане, но я понимала, что это дается ему нелегко. Ему ведь тоже пришлось несладко.