Счастливо оставаться! - Татьяна Булатова

– Который час? – полюбопытствовал Виктор Сергеевич у копошащейся в коридоре горничной.

– А? – не поняла Нина сути вопроса.

– Который час? – переспросил Мальцев, сознательно оттягивая момент встречи с семьей.

Горничная беззубо разулыбалась и вожделенно уставилась на отдыхающего.

Догадавшись, что ответа он не дождется, Виктор Сергеевич обронил печальное «спасибо» и направился к лестнице, ведущей на третий этаж.

Дверь в триста одиннадцатый номер была приоткрыта: там обреталась долгожданная родина. Оттуда до Виктора Сергеевича донеслось бойкое Марусино пение:

На лошадке оловянной

Скачет всадник оловянный

С ме-е-е-едною трубо-о-о-ю…

Всадник с медною трубою,

Ты возьми меня с собою,

Вса-а-а-адник оловянный…

Тара-тара-тара-тара… Тара-тара-тара-тара… – перешла Машка на музыкальную морзянку, очевидно, испытывая несказанное удовольствие от своего «тара-тара», и заголосила еще громче, причем совсем уже невпопад.

По коридору проходили прибывшие с пляжа пансионатцы, замедляли шаги у двери в триста одиннадцатый и понимающе улыбались, видя рядом с дверью переминавшегося с ноги на ногу главу семейства.

– Хорошо поет девочка! – льстили они Мальцеву и лукаво отводили глаза.

Деваться было некуда – не вечно же стоять ему под дверью в ожидании, пока Маруся прервет свое «тара-тара», – и Виктор Сергеевич решительно шагнул.

Машка, увидев испарившегося с утра, как она думала, папашу, соскочила с кровати и обрушила на вошедшего шквал вопросов:

– Ну как? Тебя отпустили? Завтра едем?

Мальцев, совершенно растерявшийся, не нашел ничего другого, как вместо «Здравствуй, дочь», «Как дела, дочь?», спросить:

– А где мама?

– В город спустилась, – надулась Маруся и почесала ногу.

– Зачем?

– Сказала, в аптеку и на рынок.

– А ты чего не пошла? – уводил дочь в сторону Виктор Сергеевич.

– Мама велела тебя ждать…

– Значит, мама тебе сказала, где я был? – нащупывал Мальцев возможные варианты, подозревая жену в нравственной диверсии.

– На корабле, – уверенно заявила Машка.

– Где-е-е? – чуть не подавился Виктор Сергеевич.

– На корабле, – подтвердила Маруся. – Груз досматривал.

– А какой, тебе мама не сказала?

– Сказала.

– И какой?

– Стра-те-ги-чес-ки важ-ный, – со знанием дела заявила Машка и таинственно уточнила: – Таможня дала добро?

Мальцев сдвинул брови и хмыкнул что-то невразумительное.

– Никакого покоя! – очень по-женски заявила Маруся и скомандовала: – В душ! И обедать!

Виктор Сергеевич представил, с каким выражением лица плела его супруга детективную историю о досмотре стратегического груза, как раздувалась от гордости за отца наивная Машка, как она бегала по берегу и таращилась на российские корабли, подбегая к матери и шелестя ей в ухо: «Какой? Этот?» И ему стало невыносимо стыдно перед семьей за оказанное доверие и очень захотелось рассказать правду. Мальцев было набрал в грудь воздуху, а потом – сдулся и обреченно отправился в душ.

Стоя под струями воды, Виктор Сергеевич продумывал предстоящий разговор с женой. «Скажу – прости, мол, меня дурака, такое больше не повторится». Перед глазами всплыло Тамарино лицо, и заготовленная фраза была отвергнута, как недопустимая. Или: «Я виноват, Том. Ну бывает же?» И снова по воображаемому лицу супруги промелькнула какая-то презрительная тень. «Да ну вас, на хрен! – возмутился про себя Мальцев. – Что я, пацан, что ли? Оправдываться?!»

Из душа Виктор Сергеевич вышел бодрым и решительным. Бодро и решительно он вместе с дочерью вышел из триста одиннадцатого номера. Бодро и решительно спустился вниз на ресепшн. Бодро и решительно направился к столовой, но, увидев Тамару, стоящую в толпе отдыхающих, бодро и решительно зашагал обратно.

– Пап! – изумилась Машка. – Ты куда? Вон же мама!

– Забыл, Маруся! Телефон в номере. А вдруг позвонят?

– С корабля? – заговорщицки поддержала его Машка.

– С корабля, – уверил ее Виктор Сергеевич и вставил в рот сигарету. – Иди к маме. Я сейчас.

– Давай, – скомандовала Маруся и махнула рукой.

В этот момент в столовую начали запускать отдыхающих. Это был миг великого перемирия, подобный великому перемирию хищников и травоядных, утоляющих жажду у водопоя. Память о нем всколыхнулась в животном бессознательном Мальцева, и Виктор Сергеевич обреченно побрел в столовую.

– Ви-и-и-тя! – нарочито радостно поприветствовала мужа Тамара. – Ты вернулся?

Мальцев кивнул головой и попытался скрепить жуткое мгновение счастливой встречи ритуальным поцелуем в щечку. Маруся внимательно смотрела на родителей, интуитивно чувствуя какой-то подвох. Тамара, не отводя глаз от дочери, с готовностью подставила щеку супругу. Виктор Сергеевич приложился, старательно вытягивая губы, и обнаружил, что, невзирая на жуткую духоту в столовой, щека была холодная, как гранитная плита. Виктор Сергеевич физически ощутил разряды негодования, исходящие от супруги. Машка, зафиксировавшая момент родительского воссоединения, тактично потупилась. И слава богу! Иначе ее взору предстала бы кривая материнская улыбка, потащившая за собой добрую половину лица, и бесцельно блуждающий, виноватый отцовский взор.

– Ну что? – полюбопытствовала Мальцева. – Помог родине?

– Военная тайна, – буркнул супруг и сел за стол.

– Даже не смею расспрашивать…

– Да уж, не стоит, – согласился Виктор Сергеевич и залпом выпил согревшийся в адской жаре столовой компот.

– Пить хочется? – ехидно уточнила Тамара.

Мальцев угрюмо посмотрел на жену и ничего не ответил. Помощь пришла неожиданно:

– Пап, хочешь я тебе фанту куплю? – с легкой надеждой на взаимность предложила Мария Викторовна.

Виктор беспомощно посмотрел на жену, ожидая разъяснительного сигнала. Тамара самоустранилась. Пока Машка пытала отца на предмет приобретения жаждоутоляющей продукции, явились Истомины и активно перешли к процедуре приветствия. Встреча с ними в понимании Виктора Сергеевича Мальцева никак не могла быть причислена к разряду долгожданных, но в данном случае выбирать было не из чего.

– Маруся, – расплылся в улыбке сидящий на раскаленной сковородке папаша, – не купишь ли ты…

– Куплю! – молниеносно сориентировалась девочка и скомандовала: – Деньги!

– Сорок рублей, – подсказал Женя Истомин и вожделенно облизнулся.

Мальцев выдал триста и велел приобрести семь штук. Машка закатила глаза и возмутилась:

– А как я их дотащу-то?!