Яд в моём сердце - Рита Трофимова

секунду застывает. Она не умеет танцевать вальс, однако подаёт ему руку, и он легко ведёт её в танце. Лина летит и порхает, и ей совсем не страшно.

Ей тут хорошо, и от этого страшно!

Мужчина слегка отстраняется, заглядывает Лине в лицо. Глаза его сияют прозрачной голубизной и кого-то ей напоминают.

— Веришь в судьбу? — глубокий тембр голоса обволакивает её, но губы незнакомца неподвижны, на них всё так же мерцает улыбка. — Ты знаешь его, ты скоро поймёшь…

Пространство плывёт, подёргивается рябью, и краски тускнеют, но голос его отчётливо звучит, а слова доносятся эхом в пустом пространстве:

— Schlaf sanft mein Kind, schlaf sanft und schon! Mich dauert`ssehr, dichweinen sehn…*

* Спи спокойно, дитя моё, спи спокойно! Мне нужно время, чтобы увидеть, как ты плачешь. (нем.)

Глава 21. Эла

Мать приехала днём раньше. Так уж она истосковалась по ним, «своим ненаглядным девочкам», что больше и часу вытерпеть не могла. Переступив порог дома, она тут же ринулась наводить порядок, будто не две недели прошло со дня её отъезда, а целых два месяца.

Сидя за столом, Эла потягивала кофе и краем глаза наблюдала, как та перебирает посудный шкаф, узрев, что чашки из чайного сервиза стоят не на месте. А в блюде уже размораживалась куриная грудка для диетического бульона.

— Линочка стала бледная и очень исхудала. Бедняжка вся в занятиях, совсем не бывает на свежем воздухе, не ест супы. Толку, что на дачу съездили! Усердие — это хорошо, но так и гастрит и анемию недолго заработать. Вижу, что без меня питались всухомятку. Стоило только уехать, и дом будто вверх дном перевернулся, — бурчала Марта, позвякивая посудой.

Эла смотрела в экран телевизора и упрямо молчала. Не хотелось вступать в бесполезные споры с матерью, знала, что той только слово подкинь — заведётся на весь оставшийся день. За праздники Эла совсем не отдохнула, напротив — вымоталась и чувствовала себя морально опустошённой. Ещё и старые раны разбередила воспоминаниями. А Полянский… так и не объявился.

Поначалу она почти не сомневалась, что он одумается и вернётся, ждала звонка и поминутно проверяла входящие сообщения, но с каждым днём надежда утекала как песок.

На даче ей удалось немного отвлечься. Невинный флирт с Максом помог поднять настроение, однако мысли то и дело возвращались к Эдуарду, и Эла места себе не находила, всё вспоминала сцену их расставания и задавалась вопросом: где она допустила ошибку?! Видно, Полянский испугался серьёзных отношений, сбежал и, похоже, держал слово.

— А что с работой, приглашали куда-нибудь? — Голос матери вывел Элу из глубокой задумчивости.

— А… так, ничего стоящего, — отмахнулась Эла, по привычке потянувшись к пачке сигарет. — Да и праздники были, сама знаешь.

Эла поймала проницательный взгляд Марты. Та недовольно прищёлкнула языком и покачала головой:

— Засиделась ты дома, от безделья, гляжу, и хандра напала. Ну-ка рассказывай, что тут у вас стряслось?

— Ничего не стряслось. С чего ты взяла, мама? — Эла поднялась из-за стола, спасаясь от матери бегством на балкон. Там она прикурила сигарету и с удовольствием вдохнула в лёгкие едкий дым.

Марта вышла следом и встала напротив, уперев руки в бока.

— Да на тебе лица нет, осунувшаяся, бледная. И куришь как заправский мужик. Мать-то не проведёшь. Вы с Линочкой, случайно, не поругались? Вот чую, что-то произошло!

— Ничего не произошло, мам. Ты права, я просто засиделась дома. Нужно срочно что-то менять. — Эла чуть было не вспылила. В надежде успокоиться она затянулась несколько раз подряд, затем затушила сигарету и вышла с балкона, чувствуя, как спину пронизывает строгий взгляд матери.

В последнее время Марта всё чаще давила на больное, обвиняя Элу в упрямстве и отсутствии гибкости. Эла отчасти соглашалась, списывая неудачи на сложный характер. С возрастом в нём всё больше проявлялись семейные черты Альтман. Она не желала прогибаться под обстоятельства, даже на работу устроиться не могла. Всё, что предлагалось работодателями, Эла считала недостойным своего профессионального опыта, а на собственный салон у неё не хватало средств.

Похоже, что чёрная полоса затянулась, беспросветно и безнадёжно, да и уверенности в своей неотразимости поубавилось. И, как ни прискорбно было осознавать, но Москва не принимала её.

Нет, определённо, нужно проветрить мозги, хотя бы сбежать из дома на пару часов. А завтра начать новую жизнь!

Не раздумывая, Эла набрала Ларискин номер и договорилась о встрече.

Освежившись под душем, Эла придирчиво оглядела себя в зеркале, подмечая мелкие морщинки в углах глаз — следы недавних расстройств, достала рабочие ножницы и безжалостно остригла часть волос, преобразуя светлую прядь в косую чёлку. Тщательно уложила причёску, навела макияж и облачилась в красное платье-водолазку, облегающее грудь, бёдра и плоский живот. Закончив сборы, Эла улыбнулась собственному отражению и с вызовом вскинула подбородок. Плевать на все неудачи! Победа над трудностями будет за ней!

— Ох, доченька, — заохала мать, изумлённо оглядывая Элу. — Ты что же, в буквальном смысле всё поняла? Куда в таком виде собралась? Не слишком ли смело?

— Нормально. Пойду, прогуляюсь немного, буду поздно. — Эла обулась в стильные туфли на высоком каблуке, накинула плащ и с теплом посмотрела на мать. — Не ждите меня с Линой, я, может, у Ларисы заночую.

Часам к восьми вечера Эла прибыла в ресторан с панорамным видом на Москву. Лариса уже сидела за столиком, пускала сигаретный дым в потолок и потягивала вино из пузатого бокала. С недавних пор она пристрастилась к курению, совсем как Эла.

— Ух ты. Элка… выглядишь сногсшибательно! Какое платье… и причёска новая! — Лариса разглядывала её с плохо скрываемой завистью. Эла понимающе улыбнулась. Подруга была неисправима и по-прежнему во всём ей подражала. Хотя, нужно отдать должное, дружба пошла Ларисе на пользу — за последние месяцы она постройнела, полностью сменила гардероб и выглядела помолодевшей и уверенной в себе женщиной.

— Спасибо, ты тоже хороша как никогда. — Эла вернула комплимент и уселась напротив. — Что пьёшь?

— А, «Шато-Латур»… — взмахнула дымящейся сигаретой Лариса. — Будешь? Я угощаю!

— С ума сошла, это же дорого! — Эла удивлённо вскинула брови. Она прекрасно разбиралась в дорогих винах, прикинув мысленно, во что обойдётся Лариске такая излишняя щедрость.

— Могу себе позволить раз в пятилетку, — засмеялась Лариса, подзывая официанта и заказывая целую бутылку.

— Давно не виделись. Есть повод шиковать? — Эла откинулась на спинку кресла и раскрыла меню.

— Ой, ты не представляешь, сколько всего случилось за праздники, — вздохнула подруга. — Вот смотри, что мне Валера подарил. — Она повертела головой и кокетливо повращала кистью. В ушах поблёскивали новые серьги,