Полночная страсть - Анна Кэмпбелл

Антония взволнованно перевела дыхание.

— Годфри…

Послышалось деликатное царапанье в дверь, и в комнате появился дворецкий с карточкой на подносе.

— Лорд Эйвсон желает вас видеть, сэр.

Резко отдернув руку, Демарест повернул голову.

— Черт возьми, Имз. Я же просил, чтобы меня не беспокоили. Меня нет ни для кого. — Он неожиданно нахмурился. — Как ты сказал?

Лорд Эйвсон…

Антония вцепилась в подлокотники кресла, сердце ее бешено заколотилось о ребра. В отличие от Демареста она тотчас узнала имя гостя.

Ее брат здесь.

Ни одного слова за десять лет. А теперь явился без предупреждения. После бурных событий последних дней Антония не находила в себе сил предстать перед Генри. Его приход стал последней каплей. Антонии показалось, что она разбилась вдребезги, разлетелась на множество осколков, словно хрупкое стекло.

Дворецкий не заметил, что его слова произвели действие взорвавшегося снаряда.

— Лорд Эйвсон, сэр. Я знаю, вы просили, чтобы вас не беспокоили, но его сиятельство проявил настойчивость.

Антония с усилием поднялась, ноги ее дрожали. Она похолодела от ужаса. Ей оставалось лишь бежать, немедленно бежать.

— Он не должен меня видеть.

— Дорогая, ты в моем доме. Тебе нечего бояться.

Лицо Демареста выражало неподдельное сочувствие, и Антонии захотелось ответить согласием на его предложение. Но прежде чем она успела заговорить, Годфри повернулся к невозмутимому дворецкому:

— Пригласи его войти, Имз.

— Да, сэр.

Слуга с поклоном удалился.

Мучительный стыд сдавил горло Антонии. Прошлое вновь навалилось на нее, отшвырнув на десять лет назад. Она вновь ощутила себя униженной семнадцатилетней девчонкой, которую отец обвинил в распутстве.

— Я не могу…

— Можешь.

Демарест схватил ее за локоть, чтобы удержать.

— Отпусти меня, пожалуйста.

Антония попыталась вырваться, но было поздно. В дверях показался брат. В изумленном недоверчивом взгляде Эйвсона ей почудилось отвращение.

— Антония…

Казалось, Генри потрясен не меньше сестры. Антония с мольбой посмотрела на Годфри, хотя тот не мог избавить ее от этой горькой встречи.

Призвав на помощь все свое мужество, она тяжело вздохнула и высвободилась из рук Демареста. Вчера она угрожала пистолетом своему любовнику. Разумеется, ей хватит храбрости встретиться лицом к лицу с братом, как бы ни хотела сбежать испуганная девчонка, прячущаяся внутри ее. Пусть Годфри Демарест не самый сильный мужчина во всей Англии, но он не позволит Генри выбросить ее на улицу, назвав грязной шлюхой.

— Лорд Эйвсон.

Она присела в реверансе, а затем выпрямилась, дерзко вздернув подбородок.

Генри неподвижно застыл в дверях. Белое как мел лицо его казалось нарисованной маской.

— Антония…

Он даже не взглянул на Демареста. Его взгляд не отрывался от лица сестры. Антония с ужасом заметила, что в голубых глазах Генри, в точности таких же, как те, что она каждый день видела в зеркале, блестят слезы.

Ее охватило смущение, напускная храбрость исчезла. Она ожидала упреков, брани, презрения, но не слез.

— Генри? — с запинкой произнесла она, усомнившись вдруг, что поступила правильно, избрав сухой официальный тон.

Сознавая всю унизительность своего положения и терзаясь стыдом, она с жадностью разглядывала брата. Как она скучала по нему все эти десять лет! В детстве Антония нередко страдала от одиночества, но всегда восхищалась братом.

Даже после долгой разлуки Генри показался ей до боли знакомым. Он был двадцатилетним долговязым юношей, когда Антония сбежала из дома. Прошедшие же годы превратили его в мужчину. Высокий светловолосый красавец, как и все Хиллиарды, он походил на молодого викинга. Генри был точной копией отца. Это невольное сравнение заставило Антонию содрогнуться, по спине ее пробежал холодок.

И все же отец никогда не казался таким уязвимым, таким сокрушенным. Даже когда навсегда изгнал дочь из своей жизни.

— Отец… сказал мне, что ты умерла, — хрипло произнес Генри. — Боже милостивый, я ему поверил!

— Я не умерла, — непослушными губами прошептала Антония.

Антония вгляделась в лицо Генри, ожидай увидеть заслуженное презрение, отвращение. В Виченце отец твердо заявил, что ни мать, ни брат не желают иметь с ней ничего общего.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Демарест, стоявший нее за спиной.

Антония испуганно вздрогнула. Она успела забыть о его существовании.

Генри растерянно моргнул, словно тоже забыл обо всем, едва увидев сестру, которая так давно исчезла из его жизни, будто зачарованный он не сводил глаз с Антонии.

— Джон Бентон написал мне, что встретил в Лондоне мою сестру. Я пустился в путь немедленно, как только получил письмо.

Антония только сейчас заметила, что брат выглядит усталым, а платье его покрыто пылью. Под глазами Генри залегли темные круги, на щеках и подбородке пробивалась щетина, волосы в беспорядке падали на лоб. Потрясенная встречей с братом, Антония не сразу обратила внимание на эти мелочи.

— Но как ты узнал, что я здесь?

Неужели Джонни выследил ее после столкновения в парке? Нет, это невозможно. Рейнло остановил бы его. Бентон мог лишь заметить, в какую сторону она направилась, адреса он не знал.

И снова Джонни Бентон совершил подлость. Она умоляла его держать в тайне их встречу. Ей впору было прийти в ярость, но после предательства Рейнло и неожиданного появления Генри очередная низкая выходка ее бывшего возлюбленного едва ли имела значение.

— Я не знал. — Генри казался ошеломленным. — Я надеялся, что Годфри поможет мне разыскать тебя. Я давно растерял связи с большинством лондонских знакомых, а Годфри дружен с половиной города. Он всегда был желанным гостем во всех домах. Мне подумалось, что лучше всего будет обратиться к нему.

— Все эти годы Антония была со мной. С тех самых пор как ваш отец, этот тупой осел, вышвырнул ее на улицу без гроша в кармане, — вмешался Демарест.

Ни Антония, ни Генри не обратили на него внимания. Они неотрывно смотрели друг на друга, словно примеривались, чтобы сделать первый шаг к странному, мучительному сближению.

— Почему тебе вздумалось отыскать меня? — Антония настороженно замерла, горечь придала ее голосу резкость. — Хочешь заставить меня поклясться, что леди Антония Хиллиард останется мертва? Десять лет назад я обещала отцу, что не стану снова искать встреч с тобой или с мамой.

Генри побледнел, лицо его болезненно исказилось.

— Я не виню тебя за ненависть ко мне. Мне очень жаль. Прости меня.