Как я был пособием - Петр Ингвин

Тома взмолилась:

– Ну хоть какой-то более практичный совет!

Царисса Ася напустила на лицо такой серьезности, что стало непонятно, снизошла она, наконец, до просьб Томы, или вновь веселится:

– Тренируйся не пробивать стены, а находить двери.

Марианна шла рядом со мной, почти плечом к плечу. Иногда плечи случайно соприкасались, в старательно отводимых глазах царевны вспыхивал то ли испуг, то ли радость. Испуганная радость. Ноги Марианны уловили мой ритм и шагали в такт. Потом они сбились – случайно или нарочно – и сменили фазу на противоположную. Теперь при моем левом шаге соседка ступала правой, и наши плечи стукались друг о друга при каждом движении. При сильном ударе Марианна смущенно отодвигалась, но разделявшее нас расстояние недолго оставалось незаполненным. Казалось, магниты притягивались, и все начиналось сначала.

– Все же, если я кому-то мешаю… – Тома вернулась к животрепещущей теме, – и если замешаны слуги… Не могут ли они меня отравить?

Правильный вопрос. Об этом я тоже думал, но так и не решил, как бороться.

Царисса Ася спокойно заявила:

– Не отравят. Круговая ответственность. За поставщиков отвечает приемщик, за него – повар, за него – слуги, которые накрывают на стол. У них практикуется перекрестная проба блюд. Пойти на преступление с неизвестным исходом способен только самоубийца, а здесь таковых не замечено.

Здесь?!

– Здесь? – одновременно со мной вскинулась Тома. – А где замечено?

– Забудь. Не важно.

– Важно!

Царисса вздохнула:

– Скажем, за многие километры отсюда. И не только за километры.

– Может, еще за века?

Томино предположение снова развеселило цариссу:

– А если бы и так. Главное, что здесь таких нет, поэтому ни отравить, ни сжечь тебя не смогут, спи спокойно.

– Не смогут сжечь? – Тома быстро обернулась на меня. – Почему?

Мне тоже припомнилось, как Деметрия в свое время отказала башням в возможности выкуривания тех, кто засел внутри.

– Выверенная система вентиляции,– ответила Ася.

Гм. А «вентиляция» – нормальное слово для бронзового века?

Тому интересовало иное:

– Почему здесь действует метрическая система?

– А почему нет? – хмыкнула царисса. – Ничего удобнее не придумано.

– Вас не удивляет само сочетание «метрическая система»? Вы понимаете, о чем я говорю?

– Тома, ангел мой, перестань думать, что здесь все тупы, как мечи после битвы. Никогда не недооценивай того, с кем разговариваешь или, не приведи Алла, да простит Она нас и примет, враждуешь. Если будешь жить правильно, проживешь долго и счастливо. Ты ведь хочешь жить долго и счастливо?

Тома встрепенулась:

– Что для этого нужно?

– Изучай закон и соблюдай его, вот и все правила.

– У меня есть шанс остаться владелицей вотчины после встречи с Верховной царицей?

– Немалый.

– Чтобы жить долго и счастливо, нужна большая семья в обширном местном понимании. Как набрать войниц?

– Оставь этот вопрос Верховной.

– Но у вас, как я слышала…

– Не смотри на других, судьба каждого индивидуальна.

Из поселка в нашу сторону выдвинулась немалая кавалькада под черно-зеленым флагом Аси. Во главе ехали три мужа, затем несколько войниц и войников. С собой они вели запасных коней – для нас, на всякий случай.

– Пойдемте, нужно привести в порядок себя и одежду. – Ася сменила направление на свою приближавшуюся команду.

После подземного хода мы выглядели не ахти: грязные, пыльные, извозюканные непонятно в чем. У меня саднило руки после бега на четвереньках, на голенях красовались раны, которые стоило бы обработать. У Марианны со шлема до сих пор сыпалась земля, словно она бодалась с кротами на их территории. Остальные выглядели не лучше. Проще всех было Пиявке: где-то она уже облизалась, где-то само отвалилось.

Когда шум копыт, скрип кож и грохот приближавшегося металла резко вырос, Марианна склонилась ко мне:

– Ты говорил, что невесторство с Томой – вынужденная мера. Это так?

– Ну… – Боже, как объяснить весь спутавшийся клубок в двух словах? За какую ниточку потянуть?

– Да или нет? – глянули на меня серьезные темные глазки.

– Да, – признал я, – но…

Царевна тихо и твердо перебила:

– Можно прямо сейчас прыгнуть на коней и умчаться к нам. С мамой я поговорила, она дает тебе приют и защиту до разбирательства. Помолвка еще не состоялась – значит, ты в своем праве.

– Но…

– Подожди, еще не все. Любая угроза тебе станет угрозой приютившей семье. Мы пойдем на этот риск. Но это не значит, что тебя к чему-то подталкивают или принуждают, ничего подобного. Ты будешь волен выбирать сердцем. Кого захочешь сам.

Умолкнув, Марианна резко отстранилась. Белые сделали ход в новой партии, слово за черными.

В это время царисса разъясняла Томе что-то связанное с крепостью и Верховной царицей. К нам пробивалось:

– … так соблюдается равновесие.

– А я смогу стать Верховной царицей? Когда-нибудь?

Ася смерила Тому с ног до головы придирчиво-плутовским прищуром:

– Почему нет? Верховная царица не имеет права отдать трон своим детям. Не может также приемной дочери – удочеренная сразу потеряет права на трон. Трон можно передать только так называемой назначенной возможной преемнице – после серьезного испытания и последующего соответствия. Если снизошел идеально подходящий ангел нужного возраста, то, теоретически, может и ангелу, при прохождении всего вышесказанного. За соблюдением правил наследования следит сестричество, и если что-то пойдет неправильно, оно отлучит царицу за нарушение заповеди. Войска не станут ей подчиняться.

О, как. Надоело Томе быть дворянкой столбовою, хочет стать владычицей морскою. В смысле, что уже в царицы метит. А вот гвоздь ей в лоб, чтобы раскатанной губой прикрылась. Забыла, что ли, ради чего мы здесь, что нам предстоит и куда мы стремимся?

Но все это – мимо сознания, поскольку меня словно из морозилки вытащили. Заледеневший ум хрустел, плавился, обтекая краями, и пытался разобраться. Вот, оказывается, для чего вернулись мама с дочкой. Вовсе не для помощи юной цариссите. Все стало на свои места, все связалось: и странные переглядывания цариссы с царевной, и задаваемые вопросы, и ответы на них. Вначале, видимо, мне устроили смотрины, после которых царисса изволила одобрить выбор дочери. При всем том – ни слова о новом невесторстве, только помощь попавшему в беду запутавшемуся человеку. Мне. Ну, дела. И ведь от всего сердца делают, собой рискуют. Ради меня, паршивца. Что ответить столь неосторожно обнадеженной царевне?