Новая хозяйка собаки Баскервилей - Наталия Миронина

Юра оглядел большой диван, который занимал почти все пространство, старую этажерку с книгами и маленький камин.

– А камин работает?

– Да, и очень хорошо, правда, чтобы согреть комнату, надо его топить целый день. Но сегодня тепло, достаточно будет вечером его зажечь.

Они переоделись, взяли большие корзины и отправились в лес.

– Слушай, у вас тут можно около дома на хорошую сковородку насобирать!

– А мама так и делала. Повозится с Ванькой, потом уложит его спать, а сама тут вдоль забора ходит. К моему приезду уже целая сковородка грибов. Укроп, петрушка – свои. Я любила вечером с мамой сидеть и о всякой ерунде разговаривать.

– Это тогда казалось ерундой, теперь наверняка кажется, что это были самые важные разговоры.

– Верно. И время кажется самым хорошим.

– Да, у меня тоже так же. Я разговоры с мамой любил больше всего. С отцом было другое, более существенное, что ли. А с мамой – душевное.

– Она тебя очень любит. Это сразу видно. – Катя вспомнила, как Юра ее познакомил с Варварой Сергеевной. Во взгляде этой красивой пожилой женщины Катя прочла многое – и усталость от случившейся страшной истории, и беспокойство за разведенного и семейно не устроенного сына, и надежду, что Катя окажется умной и порядочной.

– Я всегда был ее любимчиком. Вадим был сложнее, и характер у него угрюмый, а сестра Аня – она, как дочь, изначально была ближе. Я никогда не спрашивал тебя о муже. Ты развелась с ним?

– Да. Был суд, немного театра, немного упреков, но внешне все осталось по-прежнему. Он живет в соседней комнате, не моет за собой посуду и ругает Ваньку. Однажды, еще до нашего развода, Евграфов заехал к нам пообедать, так Михаил изображал то ли мужа, то ли соседа. Я судиться не могу с ним. Уйти ему некуда. Разменивать квартиру страшно – Ванька растет. Она ему должна достаться. Потом, знаешь, это такое место, в которое всегда можно вернуться. Каждому.

– Не выгоняй его. Пусть живет. Наступит время, и сам уйдет.

– Ты странно рассуждаешь.

– Я рассуждаю, как человек, который отлично понимает, что в жизни все может случиться. И что удивительного в поведении людей ничего нет. Всему есть объяснение.

– Я и не выгоняю его. Я тоже так думаю, как и ты.

– Слушай, а где Гектор?

Увлеченные разговорами, они вдруг перестали искать грибы, не заметили, как Гектор умчался в чащу орешника, и даже не почувствовали мелкий дождик. Ясный день тем временем превращался в дождливые осенние сумерки, когда хотелось как можно быстрее укрыться в теплых стенах и сесть поближе к огню.

– Давай вернемся. Холодно вдруг стало. – Катя окликнула Гектора, и они повернули назад.

Дом ждал их. Переодевшись и умывшись, они взялись за ужин и камин. Катя резала, заворачивала, намазывала – продуктов она с собой взяла много, а еще и Юра остановился около большого супермаркета и вынес оттуда корзинку с фруктами и пирожными.

– Можно подумать, мы на даче год будем, – хмыкнула Катя.

– А вдруг тебе захочется что-нибудь такого съесть.

– Спасибо, – Кате была приятна такая забота.

И вот теперь, когда ужин был готов и в камине полыхали березовые поленья, Катя с Юрой сидели за старым круглым столом, а Гектор, усталый после лесного марафона, спал на ковре.

– Мне кажется, что поесть можно потом. – Юра обнял Катю, и ей осталось только молча подчиниться. Она давно хотела целоваться с этим красивым мужчиной, который так неожиданно оказался на ее пути.

– Ты о чем думаешь? – Юра приподнялся на локте и внимательно посмотрел на Катю.

– Ни о чем. Вернее, о даче. Хорошо, что она у нас есть.

– Хорошо, что ты у меня есть. А дача… Дача тоже…

Больше Катя ничего не слышала – она уткнулась в сильную грудь, осторожно провела пальцем по розовому шраму, прошедшему от ключицы до плеча, потом поцеловала его…

Потом… Потом уже не было, как не было осеннего леса, не было стука веток, не было ворчания Гектора – остались только эти двое, которые так долго шли навстречу друг другу.

Утром Катя проснулась поздно и обнаружила, что Юры рядом нет. Она немного повертелась на старом диване, полежала, повспоминала минувшую ночь и пришла к выводу, что жизнь в таком виде заслуживает самой высокой оценки. «Хорошо как! Пусть бы так было всегда! – думала Катя, опасаясь, что завтра-послезавтра что-то может измениться. – И день опять ясный – можно идти в лес, а вечером… Вечером…»

Катя не успела придумать, что они могут делать вечером, как услышала голоса в соседней комнате.

«Господи, да это кто еще там?!» Она вскочила с дивана, набросила на себя длинный Юрин свитер и открыла дверь.

– Доброе утро, Катюш, – как ни в чем не бывало поприветствовал ее Евграфов. Он сидел за столом и пил чай. Рядом сидела покрасневшая Наталья Владимировна и упорно отказывалась от кофе, который ей предлагал Юра.

– А что вы здесь делаете? – растерялась Катя.

– Они приехали за вещами и, представляешь, стеснялись зайти в дом. Так и гуляли вдоль забора. Хорошо, что в душ шел и заметил их машину. Так они еще и заходить отказывались.

– Зря. У нас много вкусных вещей. – Катя поборола неловкость и улыбнулась. – Сейчас потеплее оденусь и присоединюсь к вам.

Она умчалась в комнату и услышала, как за ее спиной ожил всеобщий разговор. «И Евграфов молодец, и Юра. А маме надо было обязательно сегодня приехать за пустыми банками! Узнаю маму!» Катя вдруг не выдержала и рассмеялась.

Посадку объявили очень быстро. Катя и Юра только-только успели пройти паспортный контроль. Наталья Владимировна все-таки умудрилась дать все наставления. В салоне самолета их встречали красивые стюардессы, которые сразу же бросились угадывать их желания.

– Воды? Сок? Вам подушку принести? Вот наушники, программа фильмов и музыкальных передач вот здесь.

Катя вертела головой, пытаясь все запомнить, пока Юра не сказал:

– Успокойся, садись. Нам лететь девять часов. Успеешь освоиться и даже посмотреть все премьеры. Ты посмотри, как здесь много места, а когда захочешь спать – только нажми эти кнопки, и твое кресло разложится. Пледы, подушки, умывальные принадлежности – все дадут.

– Слушай, я, конечно, никогда не летала в такой роскоши. Я даже не представляла, что такое возможно.

– Между прочим, «Аэрофлот» всегда был на высоте. Во всех смыслах. Я, пожалуй, не могу его сравнить с какой-либо другой компанией.

– Да еще и бизнес-класс!

– И еще французское игристое! Шампанское «Болинджер», его предпочитал Джеймс Бонд, и от него не болит голова.

– У меня будет болеть.

– Почему?

– Я уже совершенно пьяная. А мне подливают и подливают.