Игра королей - Даниэль Дакар

Сейчас над Новоградским гарнизоном висели на геостационарной орбите два спутника. Первый занимался исключительно получением и передачей по назначению информации, обработкой которой круглосуточно занимался специально созданный отдел СБ. Второй… Зарецкий искренне надеялся, что до второго дело не дойдет. Но если понадобится — сигнал к началу атаки Василий Андреевич подаст недрогнувшей рукой. Истинный птенец гнезда Ираклиева, генерал служил в первую голову Отечеству. И для пользы его готов был на всё.

Срочный вызов застал его на службе: Зарецкий уже и забыл, когда ночевал дома в последний раз. Три дня назад? Четыре? Пара часов вполглаза на диване в кабинете — вот и все, что мог он позволить себе сейчас.

Да какая, к чертям свинячьим, разница, если на картинке, переданной со спутника, невысокий по сравнению с отцом и старшим братом смугловатый молодой человек со скромными лейтенантскими погонами на плечах уселся на стул пред старшими командирами, степенно выпил предложенную рюмку и начал слушать.

Ага, а это уже от «крота». Иван Георгиевич зовет на помощь. Весьма оригинальным способом зовет… вот вам и детские игры!

— Штурмовым группам — код четыре! — рявкнул Зарецкий адъютанту и, презрев лифт, ссыпался, грохоча каблуками, по лестнице.

Звук передавался плохо, плыл, срываясь то на писк, то на рычание… подготовились, сволочи. Одного только не учли: чтения по губам. Оператор, сидевший в отделе, вылезал из кожи вон, разворачивая изображение то так, то эдак, и представление о сказанном генерал имел достаточно полное. Не забыть поощрить парня…

Зарецкий уже подлетал к предельно аккуратно блокированному гарнизону, одновременно отдавая приказ о начале операции «Прополка», когда лейтенант Удальцов поднялся на ноги. Надел берет. Вытянулся во фронт так, что словно даже росту прибавилось. И заговорил.

— Самопроизвольное срабатывание аппаратуры, — почти незаметно усмехнулась мать Агнесса. — Пришлось мне на старости лет согрешить ложью. Цени.

— Ценю, матушка. И помолюсь за вас и сестру Джеральдину. Не сбрось она минзаги вовремя…

Больше всего Мэри хотела сейчас принять душ, что-нибудь съесть и рухнуть в койку. Именно в такой последовательности. Или обойтись только последним пунктом. Сошел бы и пилотский ложемент. И пол. И даже потолок — черт с ним, с одеялом, его и закрепить можно!

Капсулы с глюкозой, выцарапанные из кулака Бедретдинова непосредственно перед началом разговора, пока что не подействовали. А может, подействовали, но их попросту не хватило. Глаза, красные от полопавшихся сосудов, слипались. Мучительно хотелось закурить.

— Помолись, помолись, — снисходительно покивала настоятельница. — Хорошее дело, полезное. Но это потом. Ты мне вот что скажи: почему без позывных?

Говорили они на унике. Возможно, все, присутствующие в рубке, знали кельтик. А возможно, и нет. Зато уник знали с гарантией все, а полное понимание сказанного было сейчас необходимо.

Мэри оглянулась на то ли почтительно, то ли напряженно молчавших офицеров и решила играть в открытую:

— Потому что подай мы позывные, и пространства для маневра не было бы. А оно нам необходимо. Пока хотя бы приблизительно не известно, что творится в Империи и в Галактике — мы мертвы.

Мать Агнесса демонстративно перекрестилась:

— Благодарю тебя, Пресвятая Дева, услышала ты мои молитвы! Кто бы мог подумать — сестра Мэри Гамильтон научилась, наконец, осторожности! Одного только в толк не возьму: когда?..

Понять, одобряет ее аббатиса или осуждает, Мэри пока не могла. Откат накрыл ее по полной программе, и мозги работали с ощутимым скрипом.

— Ну хорошо. Мыслишь ты в правильном направлении, впрочем, как всегда. Но, учитывая направление… ты страховку продумала?

— Страховку? — Мэри постаралась придать лицу и голосу максимально невинное выражение.

Аббатиса на секунду поджала губы и строго произнесла:

— Ты огорчаешь меня, девочка.

— И в мыслях не держала, матушка. Вы можете связать меня по закрытому каналу с Дейвом Карнеги?

— Жди, — кивнула, не уточняя больше ничего, настоятельница и исчезла со связи.

Мэри потянулась, прикрыла глаза и предалась было мечтам о сигаре, когда голос Константина произнес откуда-то сзади:

— А кто такой этот Дейв Карнеги?

Она начала вставать, но великий князь молниеносно переместился так, чтобы видеть ее лицо и повелительно выставил перед собой ладонь:

— Сидите. Не хватало еще вам вскакивать. Вас это тоже касается, господа. Так о ком идет речь?

— Да есть у нас на Бельтайне прожженный журналюга. Самый длинный язык и самая луженая глотка на всех Свободных Планетах.

— Вы же недолюбливаете прессу? — картинно удивился наследник престола.

Суть он уловил мгновенно. Если известие об их возвращении раструбят средства массовой информации, заговорщикам придется попридержать коней.

— Я много чего недолюбливаю. И даже просто не люблю. Например — маневрировать крейсером в астероидном поясе, — криво усмехнулась Мэри.

И вслух подтвердила его мысленные выкладки, не обращая внимания на послышавшиеся со всех сторон смешки:

— За конфетку в виде вашего первого по возвращении интервью старичина Дейв продаст душу Сатане, потом выдурит ее обратно и снова продаст. В два раза дороже. А затем распишет все ярчайшими красками, и каждый таракан в Галактике будет знать: «Москва» вернулась и ее главный пассажир жив и здоров. После этого угробить нас будет сложновато. Вернее, угробить-то проще простого, еще одного прыжка привод не выдержит, да и разгоняться нам практически не на чем, я движки не щадила вообще. И с броней напряги, и с артиллерией… не отобьемся. И связь подавить не проблема, надо будет — даже «ква!» сказать не успеем. Но дальше-то что?!

Она устало повела плечами и позволила-таки глазам закрыться. Чувствовала, что долго отдыхать не придется. И оказалась права.

Минут десять спустя неопределенного возраста дядечка, сразу понравившийся Константину, темпераментно вопрошал, где ему подписаться кровью и на какой счет перечислить половину гонорара. К черту освещение забастовки докеров на базе «Гринленд»! Но как же удачно, что съемочная группа там, а не на планете! Считайте, что мы уже вылетели! Опасно?! Тю! Жить вообще опасно, от этого умирают!

Еще через полчаса рыжеволосая женщина с локонами до плеч приняла координаты, согласовала подлетное время, а в ответ на обещание заплатить по тысяче фунтов за каждую минуту выигрыша придвинулась к экрану вплотную и процедила сквозь зубы:

— Разоришься, Гамильтон!

— Разори меня, Кохрейн, — тихо, но отчетливо произнесла Мэри. — Пусти меня по миру. Буду признательна. За такое — сколько угодно. Дважды столько. Трижды.

— Так красиво? — прищурилась рыжая.

— Еще красивее.