Ты нас предал - Елена Безрукова

— Месяц, наверное, потом почитала, что это так не работает, что надо хитрее, там какой-то специальный надрез сделать…

Я слушала её и в голове не укладывалось, насколько продуманным был её план! Сколько сил бывшая подруга вложила в то, чтобы оставить меня ни с чем.

Только сейчас во мне уже не осталось ненависти. И не только потому, что Анфиса была смертельно больна.

Я по её рассказу понимала, насколько сама была слепа и глупа.

— В общем, всё у меня получилось, — говорила она дальше. — Сработало. Я забеременела. Сообщила Богдану, радость скрывала, извинялась, мол, сама не понимаю, как. Говорила ему, что не хотела вашу семью разбивать. Лгала безбожно — еще как хотела! Думала, он сразу же побежит за мной — ребёнок же! А он сначала “отморозился”, мол, помогать буду, но Надю не брошу. Аборт несколько раз предлагал. Приняла, проглотила, и дальше начала окучивать. Знала, что всё равно добьюсь своего! Я ведь думала, реально верила, что он полюбит меня, понимаешь?

Она смотрела на меня. Губы её дрожали, глаза слезились. Мне её было жаль.

Вопреки всему, я понимала, каково это — быть брошенной, нелюбимой. Ведь когда всё это произошло со мной, я была уверена, что чувств у Богдана ко мне нет!

— Он не полюбил, Надь, — грустно смотрела в свои худые острые колени Анфиса. — Он со мной только из-за ребёнка и был. Да, по сути, и не был. Когда всё это случилось, когда ты ушла… Вернее, когда мы тогда тебя прогнали, он переживал. Сначала хорохорился, мол, всё отлично, всё, как он решил. Но…потом вдруг передумал. И переехать к вам он мне не позволил, да и сам ко мне не стал толком переезжать. Так, наведывался… Я-то, дура, губу раскатала, что развела вас и теперь буду жить счастливо. Не тут-то было.

Анфиса продолжала душу изливать, а я думала о том, что если бы я тогда не решилась изменить свою жизнь, то так и осталась бы навеки несчастной, брошенной женой. Пусть я это и поздно поняла, что нельзя себя забывать ни в каком браке, но главное — поняла.

Когда я согласилась принять помощь Рената, преобразилась, взялась за ум, поменяла всё в своей жизни — только выиграла. И Богдан задумался, что потерял, и на кого меня променял. Вспомнил, какой я могу быть, и понял, что он тоже мог меня такой сделать, но не сделал…

И Ренату я должна сказать спасибо за всё. Да, полюбить я его не смогла, но уважение к нему было и осталось. Я желала ему найти ту единственную, от которой ему реально крышу снесёт, и которая так же будет любить его — он заслужил.

— Надя, я не прошу тебя меня простить, такое не прощают, понимаю. Я и не заслуживаю. Но можно тебя кое о чём попросить?

Я подняла глаза на бывшую подругу в ожидании продолжения.

ГЛАВА 53

Она произнесла имя моего мужа, и я почувствовала, как сердце дрожит, сжимается.

— Богдана прости. Прошу тебя. Права не имею на это, знаю, но заклинаю — прости! Считай, что волю умирающей исполняешь! Ты считаешь, что он во всем виноват, и да, его вина есть, но если бы не я, он бы на другую и не взглянул. Я тогда его сама заморочила, нужный момент выбрала, знаешь же, на что мы, бабы, способны бываем. А мужики — что? Одним местом думают.

Хотелось мне возразить, что не должен был он тем местом думать, но Анфиса резко придвинулась, положила худую измождённую ладонь на мою, потом одернула, словно опасаясь мне навредить.

— Вернись к нему, прости, забудь всё. Я себя такой виноватой чувствовать стала, когда увидела твой живот. Ребёнок безотцовщиной будет, и я виновата в этом. Как с этим уходить?

— Неожиданно, что ты об этом подумала, — ответила я. — Раньше у тебя были совсем другие приоритеты.

— Шкурный интерес, ты хотела сказать? Да. Так и было. Но знаешь, когда ты оказываешься в такой вот ситуации, то… Думать о деньгах или о сексе уже просто не получается. Только теперь я поняла, что самое важное. То, что я отняла у тебя, и чего у меня никогда уже, к сожалению, не будет. Но я всё ещё могу исправить хоть что-то, пока моё сердце бьётся. Надя. Я понимаю, что от меня тебе это слушать странно, но… Мне правда будет легче, если я смогу вас… Как-то обратно соединить.

— Слушай, ну ты прямо мать Тереза, — усмехнулась я. — Спасибо тебе, конечно, поступок от тебя и впрямь неожиданный — в тебе осталось ещё что-то человеческое. Но мы как-нибудь сами разберёмся. Я тебя прощаю, зла не держу, но больше не приду, извини. Здоровья тебе.

Я уже встала и направилась к выходу, как бывшая подруга снова заговорила, и меня эти слова почему-то заставили остановиться и слушать.

— Ведь любит он тебя! Сильно любит. По-настоящему! Если бы ты знала, что он за это время пережил. Не думай, мы не часто встречались, и сюда привезти меня я его заставила. Он вообще со мной видеться не стал бы — всё моя болезнь. Богдан тебя везде искал. Он весь город объездил. Даже нанимал кого-то, детективов. Чувствовал, что ты тут, и Ренату не верил, когда он сказал, что не знает, где ты. Богдан мне душу не изливал, но я многое видела, понимала. Я его спрашивала о тебе. Надя, ты для него единственная, любимая. Богдан ведь и в храм ходить начал. Я знаю, что он давно один. Словно монахом стал, он не говорил, но я чувствую — как обет какой-то дал. Ты его свет, его радость, его счастье. А теперь у вас еще и маленький будет. Не лишай ребёнка отца! Прости Богдана. Ведь ты же его тоже любишь, я знаю!

Она говорила, говорила, а у меня слезы катились по щекам. Я смотрела туда, где Богдан остался, уже почти не видела его силуэт от влаги, глаза застилающей.

Мой предатель. Мой любимый.

Я ведь и сама ни на секунду не переставала любить! Уговаривала себя, что забуду, что никогда не подпущу, что его для меня нет. А он был.

Постоянно был в сердце. Оттого и болело оно, не переставая. Оттого и не смогла я Ренату уступить. Сравнивала их, и все равно Богдан всегда побеждал.

Только достоин ли