Юность подарит первые шрамы - Стейс Крамер

нем давно, когда Клара прибежала к ней однажды и заявила, что увидела в своей комнате крысу. Никки тут же доложила об этом Бертольфу, а тот, ничуть не удивившись такой новости, так как крысы и мыши, к сожалению, давно облюбовали старинное здание, отвел ее к этому шкафу и дал ей несколько гранул отравы.

Тех гранул больше не было, но Никки все равно не ушла с пустыми руками. Она прихватила с собой зеленый пузырек с надписью «Осторожно! Кислота!» и этикеткой с изображением дохлой крысы. Уже через несколько минут Никки оказалась в конюшне. Она подошла к стойлу, где ее встретил сонный Фобос.

Приблизившись к его кормушке, Никки открыла пузырек и прошептала:

– Сладких снов, дружище.

Элеттра была так же сильно привязана к Фобосу, как и Диана к Деймосу. Никки, как и все остальные всадницы клуба, не понимала такой сильной и необъяснимой любви к своим коням, что испытывали Диана и Элеттра. Но сейчас эта любовь была ей только на руку. Элеттра не сможет пережить будущую трагедию. Никки очень хотелось вознаградить Кинг той же болью, что она испытала, когда Эл вторглась в их отношения с Арджи. К тому же приятным бонусом послужит тот факт, что Элеттра не сможет принять участие в грядущих соревнованиях. А это, возможно, доставит ей еще больше страданий, нежели смерть любимого питомца.

Никки стала выливать все содержимое пузырька в корм. Руки ее дрожали, точно не разделяли ее бесчеловечности, и когда пузырек почти опустел, Никки едва не выронила его из-за усиливающейся дрожи. Она вовремя его поймала, дотронувшись при этом до его горлышка.

– Ай! – вскрикнула она, когда несколько капель коснулись ее ладони. Никки сначала ощутила ненавязчивое пощипывание, но вскоре ее одолело такое чувство, будто кто-то вонзил тысячу раскаленных гвоздей в ее плоть. – Господи…

Это ничтожное количество яда, доставившее ей столько боли, заставило очнуться Никки. Понять, в конце концов, ЧТО она творит. Никки представила, как будет мучиться животное, после того как проглотит отраву, и ей стало невыносимо страшно и стыдно. Никки уже стала строить план, как ей очистить кормушку, куда деть смертоносный корм, как вдруг…

– Ну все, договорились. Я позвоню Фину и скажу, что ты согласен. Не забудь взять второй спиннинг, а то мой на ладан дышит… – донесся голос Шоно.

Шаги его становились все ближе и ближе, и Никки, осознав, что никак не сможет объяснить конюху, зачем ей понадобилось избавиться от корма Фобоса, и испугавшись ужасных последствий, когда вся школа узнает о ее подлом поступке, выбежала сломя голову на улицу и скрылась за углом конюшни.

Кислота все еще разъедала верхние слои кожи. С каждой секундой боль усиливалась, но Никки теперь совершенно не замечала ее. Страх и отвращение к самой себе превалировали. А потом чувства вовсе смешались, и вся произошедшая ситуация вдруг предстала лишь страшной выдумкой. Никки не верила в то, что она могла решиться на такой отчаянный шаг. Ну ведь не настолько она бездушна! Но… багровые пятна на ладони вернули ее в реальность. Они служили достоверным доказательством ее жестокости.

Оставалось только надеяться на то, что Шоно заметит неладное. Может, он почувствует специфический запах, исходящий из кормушки коня, и поменяет корм? Эта мысль несколько успокоила Никки. Она заставила себя забыть о том, что произошло, и вернулась в резиденцию.

Глава 25

– Мы с тобой превратились в нянек, – сказала Никки, бодро шагая в сторону конюшни.

– Ты преувеличиваешь, – улыбнулась Диана.

– Вовсе нет. Ты следишь за Калли, которая до сих пор страдает из-за Руди, а я нянчусь с Джел, что решила превратить себя в скелет.

– Слушай, может, нам стоит поговорить с миссис О’Нилл?

– Зачем это?

– Ну, она ведь ее мать. Она сможет подобрать нужные слова, чтобы поддержать Джел.

– Диана, ее мать – одна из причин, почему Джел решила похудеть.

– Ты думаешь?

– Я уверена в этом. До сих пор не могу забыть день рождения Джел. Помнишь, она вышла к нам такая красивая, нарядная, а Йера не упустила возможности упрекнуть дочь в том, что та вновь разожралась. Так еще и с нами сравнила. Сказала, мол, смотри какие у тебя подруги-красотки и какая безобразная ты… Праздник был испорчен.

– Да уж… Бедная Джел.

Соревнования должны были начаться через час. Обычно зрители всегда приезжали раньше, чтобы занять хорошее место и успеть прогуляться по окрестностям знаменитой школы. Но в тот день было непривычно тихо у ипподрома. У конюшни столпились все всадницы конного клуба «Греджерс», что-то тревожно обсуждая.

– Что там происходит? – удивилась Диана.

Никки взглянула на встревоженную толпу и поняла, что… случилось страшное.

– Девочки, прошу вас, разойдитесь. Вы ничем не сможете помочь, – послышался обеспокоенный голос тренера.

Всадницы замерли, увидев приближающихся Диану и Никки.

– Диана, не ходи туда, – тихо сказала Индия.

– В чем дело? – спросила Диана, отталкивая в сторону Колетти.

Диана и Никки ворвались в конюшню, увидели Иоланду, стоявшую между стойлами Фобоса и Деймоса. Подойдя к тренеру, девушки одновременно остановились, приковав свой взгляд к ужасающему зрелищу.

– Деймос… – вырвалось из уст Дианы.

Жеребец лежал на дощатом полу, пропитанном кроваво-черной жидкостью, что вытекала из его раскрытого рта. Брюхо его слегка вздулось и не шевелилось, глаза были сомкнуты.

– Диана, мы не знаем, что с ним случилось. Шоно сказал, что ночью Деймосу резко стало плохо. Ветеринары прибыли только к утру, но его уже нельзя было спасти… – сказала Иоланда.

Диана медленно подошла к бездыханному животному, осторожно дотронулась до его шеи, точно надеясь, что ее прикосновение сможет вернуть коня к жизни. Но чуда не произошло.

– Деймос… – вновь сказала она, изо всех сил стараясь не верить в происходящее.

Никки тоже не верила своим глазам и сердцу, что колотилось так сильно, словно пыталось убить ее своими бешеными ударами в отместку за ее ужасный поступок. КАК?! Как это случилось? Почему Деймос?! Неужели она перепутала кормушки? Быть такого не может…

– Миссис Барклай, я не поняла, почему соревнования перенесли на завтра? – прозвучал вопрос от Элеттры, что незаметно вошла в конюшню. – О господи…

– Диана! – крикнула Никки, когда ее подруга резко сорвалась с места и выбежала на улицу.

– Диана, мне так жаль! – подбежала Мюзетта Дюссельдорп и заключила несчастную в крепкие объятия. Тут же к ней присоединились остальные всадницы. Девушки пытались успокоить Диану своими объятиями, но для Брандт такое проявление заботы и сопереживания стало пыткой. Окутанная безудержной жалостью и промокшая от чужих слез, Диана стала задыхаться и в панике спасаться, выныривая из их объятий, и вновь погружаясь в них. Было так страшно, будто она тонула в штормящем море.

– Деймос был