Игра в самозванцев - Анна Бахтиярова

О, да! Я не ошиблась. Распаковала коробку, ломая ногти, и чуть не заревела от радости.

Внутри сидел Дрейк. В спящем режиме. С запиской, прикрепленной к ошейнику:

"Код владельца ты знаешь".

Два месяца спустя

В Небесный Ирис пришла зима. Пока не календарная, но настоящая. Ноябрьский снегопад поглотил город, засыпав белой крупой. Я выросла у моря и никогда не любила холода. Однако сегодня не усидела в пентхаусе. Накинув поверх шапочки капюшон и спрятав зябнувшие руки в карманы пальто, гуляла по набережной. В компании Дрейка. Ротвейлер шагал по снегу, выглядя расслабленным. Но я знала: он кинется на защиту при малейшей опасности.

За два месяца никто не посягал на мою жизнь, но брать с собой пса-робота вошло в привычку. С ним я чувствовала себя спокойное. Как минимум, репортеры держались на расстоянии. Я не послушалась инспектора Тима и вновь стала героиней новостей. Открыла театр, взяв на работу бывших сотрудников Роэна. Его детище потерпело крах после обнародования всех подробностей преступлений в "Белом тюльпане". Первый спектакль на новом месте состоялся неделю назад и прошел с аншлагом.

Суд над режиссером и его отпрыском закончился. Парня отправили в тюрьму до конца дней. Отец получил два года. Легко отделался. Обвинение требовало наказания суровей. Мнение горожан разделилось. Одни сочувствовали Роэну, мол, любой родитель постарается защитить ребенка, путь он и преступник. Другие осуждали, говорили: кто-кто, а отец не мог не знать, насколько опасен сын. Но вряд ли режиссера волновали чужие

рассуждения. Женщина, которой он дорожил - Катарина Василек - покинула Небесный Ирис до суда, уехала в неизвестном направлении.

Я не жалела Роэна. Он заслужил кару. Его желание спасти Саймона от тюрьмы после убийства Надин оборвало еще две жизни. Могло бы и три, если бы не Дрейк.

- Ну что, красавчик, домой? - спросила я пса, прекрасно понимая, что он не ответит. Просто выполнит любое пожелание. Но в глазах робота светилось столько преданности, пусть и созданной искусственно, что иногда я верила, что у него на всѐ есть свое мнение.

Однако вместо того, чтобы пойти по заснеженному мосту к стоянке лѐтов, я остановилась, чтобы полюбоваться пейзажем на другом берегу. Снег дарил городу ощущение чистоты и обновления. Хмурая осень сожгла вместе с опавшей листвой старые грехи и горести, а зима запорошила пепел, перевернув страницу.

Увы, не для меня.

В душе, по-прежнему, зияла дыра с опаленными краями. Рана причиняла боль. Столь же сильную, как и в день, когда я очнулась в больнице. Я плыла по течению, каждое утро заставляла себя подниматься с кровати, занималась театром, устроила небольшой ремонт в пентхаусе, чтобы прогнать призрак настоящей Релии. Но по ночам подолгу не засыпала. Глаза оставались сухими. Кровоточило сердце.

...Домой я вернулась в сумерках, продрогнув до костей. Мечтала о горячем кофе и теплой постели. Жаль, Несса сегодня торчит в ресторане вместе с сокурсниками - отрабатывает знания на практике, а потом останется с ночевкой у подруги. В исполнении лисички кофе получается божественным. В моем - самым обычным, без изысков. Словно не варится по всем правилам, а замешивается растворимая бурда.

Мы с Дрейком прошли из личного гаража на крыше к двери, ведущей в квартиру. Я поднесла ключ-карту к считывающему устройству и вздрогнула. Кнопка мигала тревожным желтым огнем. Кто-то вошел внутрь, взломав систему, но сигнализация не сработала. Дрейк ощетинился и зарычал, но я приложила палец к губам и достала из сумки шокер. Оптимальный вариант в случае взлома - вызывать Службу безопасности. Но я предпочитала выяснить, кто проник в дом. Да еще обошел защиту. Не только карта открывала дверь, но еще личный код и отпечатки пальцев: мои и Нессы. Ну и еще кое-кого. Того, кто защиту установил, но никогда не переступит этот порог.

Я не боялась взломщика. С Дрейком он не справится, даже если вооружен до зубов. На роботов-защитников не действуют стандартные отключатели. Сработало бы разве что колечко, подаренное Квентином. Мы бесшумно вошли в пентхаус. В кромешной темноте. Обычно свет включался автоматически, но при взломе нарушалась работа всей системы. Дрейку мрак не мешал, мои глаза тоже быстро к нему привыкли. В доме царила тишина, словно никто посторонний не нарушал границ. Но я знала: он здесь. Робот его "чувствовал", нервно водил носом, будто настоящий пес.

- Где? - шепнула я одними губами, зная, что Дрейк услышит.

Защитник замер в охотничьей стойке, повернув голову в сторону гостиной.

Отлично. Возьмем тепленьким. Я приготовилась отправить пса за преступником, но...

- Релия, останови его. Схватка роботов - не слишком приятное зрелище.

Почудилось, само здание взлетело на воздух. Рассыпалось на сотни песчинок, не оставив и намека, что здесь когда-то жили люди, и разыгрывались страсти.

- Сидеть, Дрейк.

Приказ отдался сам собой, а я уже влетала в гостиную.

Он стоял спиной ко мне. В длинном черном пальто. Смотрел в окно - на заснеженный город, зажигающий огни.

- Невозможно. Это не можешь быть...

Он повернулся, и я охнула, всѐ еще не веря.

А в следующий миг накатила злость. Всепоглощающая. Я кинулась вперед. Кулаки замолотили, куда придется: в грудь, в шею, в лицо.

- Ненавижу! Ты! Ты чудовище! Бессердечная жестянка!

Но ярость исчезла так же быстро, как и пришла. Брызнули слезы. Те, что не проливались в бессонные ночи.

- Как ты мог? Как ты... ты...

Сильные руки обхватили меня. Сжали крепко-крепко, не вырваться.

- Тише. Я бы вернулся раньше, если бы это было возможно. Я бы никогда не причинил тебе боль по собственной воле. Поверь, Релия. Просто поверь.

Я хотела верить. Отчаянно и безоговорочно. Но еще сильнее желала другого: чтобы эти сильные руки никогда не размыкали объятий...

****

- Твои последние слова: "Куда я денусь?", как насмешка. Ты делся, Квентин! Ещѐ как!

- Я тоже вспоминал их. Те слова. Угораздило же это сказать.

- Так что случилось? После того, как ты ушел с Виттой из пентхауса? Я читала статьи об аварии ее лѐта. Там нашли обгоревший каркас угодника.

Мы сидели всѐ в той же гостиной. На диване. Я нарочно забилась в угол - подальше от Квентина. Сердце переполняла радость от осознания, что он здесь. Живой! Если, конечно, это слово подходило агрегату. Но в то же время душу рвала обида. Два месяца! Цветочные боги, два месяца сходить с ума, пока эта железяка где-то прохлаждалась!

- В лѐте с нами был еще один робот, - объяснил Квентин, напряженно на меня поглядывая. Его "сканер", наверняка, был озадачен моей реакцией. Не факт, что агрегат способен понять все противоречия человеческих эмоций.