Озноб - Анна Малышева

– Мне плохо, – отрывисто выдавила та, открывая глаза и глядя на Ирину мутным, остановившимся взглядом. – О… Как больно, не могу!

Последние слова она неожиданно выкрикнула, и этот вопль, в котором слышалось страдание, внезапно изменил издевательский настрой, овладевший Ириной. Нахмурившись, она смотрела на сидевшую в луже воды женщину, и ее мучительно искаженное лицо внушало уже не отвращение, а жалость.

– Что же вы себя до такого довели? – не удержалась Ирина от нотации и тут же спохватилась: – Что мне с вами делать? Вам так плохо? «Скорую» вызвать?

– Боже мой… – простонала Соколова, вновь закрывая глаза. – Все внутри горит, жжет…

Она не узнала Ирину, не поинтересовалась, откуда вдруг взялась в запертом доме гостья. Ее ужасающая бледность наводила на мысль о новом, близком обмороке. В том, что она и в первый раз не спала, а находилась без сознания, Ирина уже не сомневалась.

Достав из сумки мобильный телефон, женщина начала было набирать номер «скорой», но тут же остановилась, сбросив его:

– Послушайте, вы сами себя в угол загнали! Как я вам вызову врача, вы же по документам мертвы!

– По-мо-ги-те! – отрывисто, по слогам проговорила та, широко раскрыв глаза и как будто впервые осознав, что в комнате, кроме нее, находится еще кто-то. – Он сейчас приедет!

Соколова даже попробовала подняться, но настолько неуклюже, что тут же поскользнулась в растекшейся по полу луже и снова рухнула.

– Ваш муж должен приехать? – догадалась Ирина, наклоняясь и с тревогой заглядывая в лицо копошившейся у ее ног женщины. – Вы договорились?

– На окне бутылка! – с трудом проговорила затворница, приходя во все большее возбуждение. – Там подсыпано что-то! Я выпила всего ничего, а потом вдруг жажда, страшная, все внутри зажгло! Пошла за водой на кухню и потеряла сознание!

– Эта бутылка? – Схватив с окна джин, Ирина показала его издали женщине. – Сколько вы выпили?

– Полстакана… Мало…

– А что еще сегодня пили?

– Ничего, клянусь! Ничего, кроме чая! А кто вы?! Казалось, она приходила в себя, несмотря на то, что все еще пребывала на грани обморока. Ощупывая Ирину вопросительным взглядом, женщина недоуменно повторяла:

– Откуда вы, кто вы?

– Я уже здесь была, мы виделись. – Ирина беспокойно оглядывалась по сторонам, не зная, что предпринять. Мысли путались, тревога, которую испытывала жена Сергея, передалась ей самой. – Я приехала задать вам вопрос, но не знаю, сможете ли вы ответить?

– Вопрос? – та прижала руки к лицу, будто пытаясь сорвать приставшую к нему искаженную, мертвеннобледную маску. – Мне так плохо… Помогите мне уйти отсюда…

– Я помогу, но сперва скажите – кто сгорел в доме вашего мужа, Сергея Соколова? Он утверждает, что его жена, но вы ведь живы. Кто тогда это был?

С минуту в комнате стояла тишина. Губы сидящей на полу женщины слабо подрагивали, словно она про себя повторяла услышанное. Только их и было видно из-под сложенных ладоней, по-прежнему прикрывавших ее лицо.

– Вы из милиции? – после паузы спросила наконец она. Опустив руки на колени, явно борясь с овладевавшей ею дурнотой, женщина вглядывалась в лицо Ирине, пытаясь прочесть на нем больше, чем услышала.

– Нет, я интересуюсь этим частным образом.

– Неужели… – прошептала Соколова, не сводя с нее взгляда, одновременно изучающего и молящего. – Он обещал, что третьи лица не вмешаются… Вы родственница?

– Чья? – потеряв терпение, повысила голос Ирина.

– Женщины, труп которой он купил.

– Купил?!

– В морге, неопознанный труп без документов… Я не знаю, где и сколько он заплатил! Помогите же мне встать!

Ирина, ошеломленная настолько, что уже не могла задавать вопросов, подставила ей руку и попыталась поднять с пола отяжелевшее тело. С третьей попытки ей все же удалось придать телу жены Сергея вертикальное положение, но та едва стояла на ногах – они подгибались, будто были лишены коленных суставов.

– Раньше с вами такое бывало? – спросила она, с тревогой вглядываясь в помутневшие глаза Соколовой.

– Говорю же, там что-то подсыпано… – Та с тоской смотрела на бутылку, которую Ирина переставила на стол. – Я должна была догадаться… Этот сморчок испугался, уехал на курорт, значит, знал… А Сережа обещал, что скоро приедет, передал мне бутылку, чтобы я одна не скучала…

– Когда он должен приехать?

– Не знаю… – Соколова порывисто прижала руку к горлу, будто ее что-то душило. – Нет, не может быть, чтобы он из-за денег!

– Вы должны были поделить страховку?

– Вы все знаете, откуда? – пробормотала женщина, с отвращением сглатывая слюну. – Дайте воды, скорее!

Ирина принесла кружку воды с кухни, та жадно выпила все до капли, шумно сглатывая, содрогаясь всем телом. Когда кружка опустела, Ирина уже приняла решение. Ураган мыслей, метавшихся в голове в первый момент после того, как она увидела на полу распростертое тело, внезапно улегся, теперь сознание было чистым и кристально ясным – впервые за последние две недели. Она даже успела удивиться тому, в каком тумане прожила эти дни, как умело обманывала себя, не замечая очевидного, прощая то, что всегда ее возмущало.

– Вы сможете идти? – спросила она Соколову, беря у нее кружку.

Вместо ответа та схватилась за спинку стоявшего рядом стула, и вовремя – без этой опоры она бы вновь упала. Ирина поддержала ее под локоть и с трудом усадила. Женщина дышала тяжело, то и дело морщилась, ее помутневшие глаза были прикрыты.

– Я сбегаю за такси, оставила его у магазина. – Ирина взяла пухлую, вялую руку и попыталась нащупать пульс, но от волнения не нашла его в привычном месте. – Вернусь минут через десять. Бросила в городе машину, вот несчастье! Оставить еще воды?

– От нее еще хуже стало, – еле выговорила та. – Я… подожду…

Ирина пулей вылетела из дома, в панике легко преодолев преграду из рассыпавшихся по всей кухне дров. Стоило оказаться во дворе, как метель бросила ей в лицо пригоршню липких снежных хлопьев, сжала ледяными пальцами горло, обнажившееся под расстегнутой курткой. Все же, пока она бежала по двору, огибая дом, ветер не казался сильным, но едва Ирина перемахнула через калитку, как он попытался сбить ее с ног.

Дорога до магазина заняла почти двадцать минут. Ноги тонули в снегу, доходившем уже до щиколотки, было так сумрачно, будто давно наступил вечер. Впрочем, до заката недалеко, наступили самые короткие дни в году, мелькавшие так быстро, что их можно было и не заметить.

Когда запыхавшаяся женщина, смахивая снег с горящего лица, добралась до магазина, такси рядом с ним в самом деле не оказалось. Она в отчаянии оглядела улицу – ни единой машины. В окнах магазина, однако, горел свет, едва заметный сквозь частые решетки и давно немытые стекла. Туда и бросилась Ирина, уже не думая о том впечатлении, которое она произведет на продавщицу, считавшую ее покойницей.