1991. Заговор? Переворот? Революция? - Леонид Млечин

Иваненко:

— Пришлось сменить председателя КГБ Чечено-Ингушетии. Хороший мужик был Игорь Кочубей. Но он ставленник Завгаева, предыдущего руководителя Чечни. Не в состоянии был вести диалог с новыми людьми. И я поставил Ахмета Хатаева. Он был заместителем начальника второго отдела. Я его сразу повысил до исполняющего обязанности председателя КГБ. Потому что у него как раз были возможности диалога с новой властью.

Ахмет Хатаев:

— После захвата нашего здания мы в санчасть перебазировались — достаточно мощное здание, в нем можно было держать оборону. Прибыли в республику руководители России… А на улице толпа, небезопасно. Передо мной была поставлена задача — обеспечить безопасность Иваненко. У меня была специально подготовленная группа. Нам с большим трудом удалось усадить его в машину и увезти.

Иваненко после поездки в Грозный подготовил докладную записку для Ельцина:

«Значительная часть населения, прежде всего чеченской национальности, поддерживает смещение Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики… В этих условиях, на наш взгляд, выход из кризиса возможен только на путях политических решений, поскольку силовые методы неминуемо приведут к эскалации насилия, большим жертвам, дискредитации политики РСФСР и ее руководства».

Но Ельцин, похоже, не сознавал, что решение проблем, возникших на Северном Кавказе, требует серьезных усилий, прежде всего от него самого. Наверное, сказывалось характерное для советских партийных руководителей пренебрежительно-покровительственное отношение к обитающим на юге народам, которых нет смысла воспринимать всерьез.

Иваненко:

— Вернулись мы из Чечни. Ну, я должен довести до Ельцина предложение, что надо принять Дудаева. Кстати, когда мы выезжали из Чечни, Дудаев догнал меня во Владикавказе. Еще раз попросил передать Борису Николаевичу, что он готов к взаимодействию и попросил аудиенции. А в Москве идет заседание Верховного Совета. И Александр Владимирович Руцкой, докладывая о поездке, говорит, что там власть захватили бандиты.

Наверное, это было недалеко от истины, но с кем-то в Грозном все-таки следовало договариваться. Вице-президент своим заявлением оттолкнул и тех, с кем еще можно было иметь дело.

Иваненко:

— Я, естественно, вспылил. Я был молодой, не закомплексованный. Попросил слово после Руцкого. Говорю: «В Чечне происходят сложные события. Большая безработица, особенно среди молодежи, религиозный фактор, память о депортации 1944 года, межнациональные проблемы. Нельзя просто так заявлять: все это бандиты! Надо вести переговоры, находить здоровые силы, опираться на эти здоровые силы».

В ответ вице-президент Руцкой обещал «выгнать председателя российского КГБ Виктора Иваненко за пассивность» в отношении Чечни. Депутаты, плохо представлявшие себе, что там происходит, требовали, чтобы генеральный прокурор Валентин Степанков вылетел в Грозный и арестовал «лидера оппозиции Дудаева».

В ответ оскорбленный Джохар Дудаев объявил в Чечне мобилизацию. Фактически это было объявление Москве войны. 27 октября Дудаев был избран президентом Чеченской Республики, хотя эти выборы едва ли можно было назвать демократическими. 1 ноября первым же своим указом Дудаев объявил Чеченскую Республику суверенным и независимым государством.

Дудаев хотел переговоров с Ельциным, считал, что с ним, лидером целого народа, должен встретиться сам глава России. И, кстати говоря, явно был готов пойти на компромисс, если бы российский президент проявил внимание к чеченскому генералу.

Ирина Александровна Дементьева, специальный корреспондент «Известий», признанный знаток ситуации на Северном Кавказе, говорила:

— Был ли Дудаев оголтелым сепаратистом? Думаю, что мы его таким сделали, а тогда у него не было никакой программы. Он вышел в отставку и хотел послужить своему народу, о котором, как человек военный, а значит, в чем-то ограниченный, имел поверхностное и несколько мрачновато-романтическое представление… Но, думаю, он и сам не знал еще, куда его загонят обстоятельства. У меня было тогда четкое впечатление, что протяни ему руку Ельцин — они бы поладили и нашелся бы чеченский вариант договора. А Россия темнила, лукавила, отворачивалась, озлобляя и без того не очень уравновешенного генерала…

Ахмет Хатаев:

— С Дудаевым я много раз встречался. Когда надо было защитить сотрудников или их семьи от людей, которые хотели бы свести счеты с чекистами. Или когда мои сотрудники уезжали из Чечни, мне нужно было получить их пенсионные дела. Я откомандировал практически всех, кто был востребован. С семьями. На Лубянке кадровики распределяли их по регионам…

— И как с вами разговаривал Дудаев?

— Уважительно. Он вообще уважительно относился к человеку в погонах. Президентскую присягу Дудаев принимал в форме генерала Советской армии. Надо было с ним работать. При моих встречах с ним, откровенно скажу, я встречал понимание.

— Вы считаете, что с генералом можно было наладить рабочие отношения и избежать кровопролития?

— Дудаев мне говорил: «Ельцин не знает, что у нас происходит. Я хочу с ним встретиться». Эту информацию я передавал в Москву… Уже после я встречался с высокими руководителями, зная, что на повестке дня — большая война. Я говорил: не надо этого делать, можно иными средствами решить проблему. Ввод войск моментально усложнит ситуацию. Обидите одного, возникнет цепная реакция. Это Чечня. В этом краю живет Мусса, а его родственник Исса — в другом. Здесь обидели — там отзовется.

В конце 1991 года на руководителя госбезопасности республики напали. Но не учли его подготовки.

Хатаев забрал у них удостоверения и отдал Дудаеву:

— Что это ваши люди организуют нападение на руководителя КГБ?

— КГБ в Чечне больше нет.

— КГБ пока не упразднен, он есть, и руководитель КГБ тоже есть.

Машину руководителя КГБ республики обстреляли из подствольного гранатомета. Не попали. Но в конце концов Ахмету Хатаеву пришлось покинуть родные места. В Москве он стал доктором экономических наук, профессором, написал несколько книг, служил в Федеральной службе по контролю за оборотом наркотиков…

Иваненко:

— В комитете автономной республики оперативного состава было около семидесяти человек. А всего около двухсот. Примерно половина — это чеченцы. У них была какая-то защита местная, их тейп защищал. А русские были беззащитны. Большинство из них были местные уроженцы, потому что мало было желающих ехать в Чечню работать. Всех русских сотрудников мы вывезли. Кого можно, устроили на работу у соседей: в Ставрополье, Ростове, Волгограде.

8 ноября президент Ельцин по настоянию Руцкого подписал указ о введении в Чечено-Ингушетии чрезвычайного положения. Исход политической борьбы в Грозном был еще не ясен. Указ подорвал позиции пророссийских политиков, потому что чеченцы восприняли его как попытку вновь их задавить и взялись за оружие.

Иваненко: