Волхв-самозванец - Алексей Зубко

Свое имя я точно не забуду.

– Дата рождения?

– А...

Пригладив крашеные волосы с проблескивающей у корней сединой, доктор выжидающе смотрит на меня.

Значит так, парнишке на вид лет восемь-десять. Это значит...

– Первое, ноль четвертое, девяносто пятого. В смысле, тысяча девятьсот девяносто пятого.

– Разумеется. Место проживания?

– Наверное, лучше указать мой адрес.

– Ребенок проживает с вами?

– Временно. Он не местный.

– А кем вы ему приходитесь?

– Дальний родственник. Через три колена... Я и сам порой путаюсь, кто кому кем приходится.

– Документы какие-нибудь есть?

– Да нет.

– Почему?

– Понимаете, как все получилось. – Сунув рецепты в карман, я пускаюсь в пространное объяснение, излагая наспех сочиненную легенду. – Аркашины родители приехали еще месяц назад. Немного погостили и отправились в Николаев, проведать родню, а Аркашу оставили мне на попечение. На обратном пути должны заехать за ним, – и сразу домой. А тут вот такое дело приключилось...

– Хорошо же вы, молодой человек, присматривали за ребенком.

– Старался...

– Старались? В этих краях таких змей уже давным-давно не встречали. И где он только ее отыскал?

– У бабы.

– Вы что?! – От возмущения заведующая даже покраснела. – По своим подружкам с ребенком ходили? Чему вы его так научите? Всяким гадостям, порочности и разнузданности. А потом удивляемся: куда нация катится? Сплошь наркоманы, тунеядцы, девки бесстыжие. А потом болезни всякие нехорошие...

– У каменной бабы, – вклинился я, прервав бичевание отдельно взятого представителя критикуемого поколения. – На курганах, скифских.

– И это вас как-то оправдывает? Что тут скажешь?

Спасая меня, в кабинет заглянула молоденькая медсестра.

– Вера Михайловна, к Куртюковой опять прилезли друзья, и они заперлись в туалете.

– Иди, Леночка. Я сейчас подойду, разберемся.

Сестричка выпорхнула, а заведующая сосредоточила все свое внимание на мне:

– Купите лекарство, принесете сразу. Правда... кое-чего в аптеках нет...

– Что же делать?

– Я, конечно, могу вам предложить... покупала себе, осталось...

Спустя полчаса, поняв, что медицина в крайне тяжелом финансовом положении и в больнице страшный дефицит всего, я отправился за покупками, лихорадочно размышляя на тему: «Что такое деньги и где их взять?»

Ничего дельного на ум не приходило. Из воздуха куличиков не налепишь...

Оставив почти всю уцелевшую после больницы наличность в аптеке, я с пакетом медикаментов в руке бегом бросился домой, с опаской сторонясь несущихся автомашин. Мокрый как мышь и злой как собака я ворвался в дом и, оставив пакет на столе в прихожей, устремился в ванную, чтобы смыть с тела пот и пыль.

Ванна – одно из бесспорных преимуществ цивилизации. Прыгая на одной ноге в попытке попасть в штанину брюк на ходу, я торопливо собираю вещи, указанные в перечне того, что необходимо иметь с собой больному, ложащемуся в стационаре. Простыни, лампочки, туалетная бумага... зубная паста, тюбик клея – это еще зачем? – шлепанцы... Чтобы не сбиться, принимаюсь вычеркивать из перечня то, что складываю в сумку.

Стоп! Нужно позвонить.

Набираю номер телефона, терпеливо жду, слушая треск и свист на линии, отголоски чьих-то далеких разговоров. Гудки. Занято.

Подождем.

– Ну как там? – интересуется домовой, выныривая из-под дивана.

– Врачи говорят – все будет хорошо.

– Целители, – уважительно роняет Прокоп, теребя себя за нос. – Может, покушаешь? Я яичницу сжарил, с луком.

– Чуть позже.

– Так остынет же.

– Да вы ешьте с Васькой-то, а я попозже.

Нажимаю кнопку повторного набора, жду... гудки. Сколько можно разговаривать?!

Беру список с наполовину зачеркнутыми пунктами и поднимаюсь на второй этаж. Проходя мимо книжного шкафа, ненадолго задерживаюсь – коротать время у изголовья больного лучше с книгой в руках. С хорошей книгой. Это уже дело моего вкуса. Поскольку со школьной скамьи остались воспоминания о том, что плохих книг не бывает, просто каждой нужно соответствующее состояние души. Очень даже может быть...

Выбираю две: старую добрую знакомую, которую перечитывал, наверное, десяток раз, со съехавшим набок переплетом и помятыми уголками, и новинку, еще не прочитанную, а посему могущую как попасть в разряд любимых, так и отправиться в изгнание в нутро шкафа, куда не попадает свет и очень редко дотягивается рука – смахнуть пыль или добавить очередной обреченный экземпляр литературы.

Чтобы немного развеяться, я подхожу к приемнику и включаю его в сеть. Треснутая розетка, которую я собираюсь заменить вот уже который год, рассыпается, и я пальцами касаюсь обнаженных контактов. Удар тока отбрасывает руку, сведенную судорогой.

Прижимаю обожженный палец к уху.

– Где я? – интересуется тихий женский голос за моей спиной.

От неожиданности вздрагиваю и проворно поворачиваюсь. Никого.

– Кто здесь? – взволнованно спрашиваю я.

– Пусечка. Гнусечка. Что происходит? Где мы? – продолжает допытываться женский голос.

– Меньшенькая! – радостно вопят мне прямо в уши братья из моей тени.

Закрываюсь ладонями, хотя пользы от этого никакой, просто срабатывает инстинкт.

А тем временем за моей спиной продолжается возбужденная возня. Доносятся вздохи, всхлипы, звуки поцелуев, быстрый, сбивчивый шепот. Я начинаю постепенно понимать, что произошло.

Каким-то образом удар тока стимулировал пробуждение дремлющего сознания убогонькой сестрицы Троих-из-Тени. Такая себе домашняя электрошоковая терапия... Решив не мешать жителям моей тени, я продолжаю сборы – потом они сами все расскажут!

Вычеркнув из списка последний пункт, собираю вещи в охапку и несу вниз. Приходится достать из кладовки еще одну сумку. Первая раздулась, словно колобок, того и гляди расползется по швам, но всего не вместила. Утирая лоб, подхожу к телефону. Поднимаю трубку. Из нее доносится свист и шелест. Что за...? Модем!

Опустив трубку, бросаюсь на второй этаж, к компьютеру.

– Что случилось? – испуганно спрашивает, выглянув из кухни, домовой Прокоп.

Не отвечая и перепрыгивая через две ступени, влетаю в свой кабинет и резким рывком мыши пробуждаю персоналку ото сна. Бегают огоньки по внешней панели модема, показывая наличие двусторонней связи. Кто-то ведет диалог с моим компьютером, гоняя туда-сюда безликие байты информации. Нехотя отзывается монитор, сменив цвет индикатора с желтого на зеленый. Изображение на экране медленно проявляется, прорисовываясь из черноты. В уголке монотонно мигает иконка программы связи. Кликаю на нею, разворачивая на весь экран. В строке служебной информации лаконичная надпись: «Призрак для Волхва». В окошке для сообщений категорическое требование отозваться, чуть ниже медленно ползущая по шкале от ноля до ста процентов отметка принятых файлов.