📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетская прозаИстории про девочку Эмили - Люси Мод Монтгомери

Истории про девочку Эмили - Люси Мод Монтгомери

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 96
Перейти на страницу:

К тому же она снова ощущала чудесный трепет жизни после тех ужасных часов, когда висела над пропастью — на волосок от гибели. Как она потом написала отцу, ей казалось, что «в сердце поет маленькая птичка». И ах до чего приятно было чувствовать под ногами твердую почву!

Она рассказала Дину о себе, о своих занятиях, о жизни в целом. Не рассказала она ему лишь об одном — о беспокойстве, которое вызывала у нее история матери Илзи. Об этом она не могла рассказать никому. Бабушке Нэнси ни к чему было опасаться, что Эмили перескажет ее речи в Молодом Месяце.

— Вчера, когда шел дождь и нельзя было гулять, я написала стихотворение, — сказала она. — Оно начиналось так:

Я сижу у окна, что выходит на бухту Молверн.

— Нельзя ли мне услышать его целиком? — спросил Дин. Он отлично знал, что Эмили очень надеется получить такую просьбу.

Эмили охотно прочла все стихотворение. Дойдя до двух строчек, которые ей самой нравились больше всего:

В сочной зелени тех островков-изумрудов,

Что сверкают на гордой залива груди,

она искоса взглянула на него, чтобы узнать, восхищен ли он ими. Но он шел, опустив глаза, с отсутствующим выражением лица. Она почувствовала себя немного разочарованной.

— Хм, — сказал он, когда она кончила. — Ты сказала, тебе двенадцать? Когда ты будешь лет на десять старше, не придется удивляться, если… но давай не будем думать об этом.

— Отец Кассиди велел мне продолжать! — воскликнула Эмили.

— В этом не было необходимости. Ты будешь продолжать в любом случае… у тебя врожденный писательский зуд — совершенно неизлечимая болезнь. Что ты собираешься делать с этим дальше?

— Мне кажется, я стану или великой поэтессой, или выдающейся романисткой, — задумчиво сказала Эмили.

— Останется только выбрать, — заметил Дин сухо. — Лучше стань романисткой: я слышал, им лучше платят.

— Меня тревожит то, что в романах должны быть любовные разговоры, — призналась Эмили. — Боюсь, я никогда ни одного не смогу написать. Я пробовала, — добавила она откровенно, — и не смогла придумать абсолютно ничего, что можно было бы в них сказать.

— Не беспокойся об этом. Потом когда-нибудь я тебя научу, — сказал Дин.

— Вправду? Научите? — Эмили очень обрадовалась. — Я буду вам так благодарна. А все остальное, думаю, у меня отлично получится.

— Значит, договорились. Только не забудь. И смотри не ищи себе другого учителя. Чем еще ты занимаешься на Старой Мызе — кроме того, что пишешь стихи? Тебе никогда не бывает одиноко? Ведь там с тобой одни лишь эти две старухи, пережитки прошлого.

— Нет. Я наслаждаюсь своим собственным обществом, — сказала Эмили серьезно.

— Разумеется. Говорят, звезды самодостаточны, потому и живут врозь — каждая в кругу своего собственного света. Тебе действительно нравится тетя Нэнси?

— Да. Она очень добра ко мне. Она не заставляет меня носить шляпу с полями и разрешает ходить босиком по утрам. Но вечером мне все-таки приходится носить ботинки на пуговках, а я их терпеть не могу.

— Естественно. Тебе следовало бы обуваться в сандалии из лунного света и покрывать волосы шарфом из морского тумана, приколов к нему несколько светляков. Ты, Звезда, внешне непохожа на твоего отца, но все же кое в чем его напоминаешь. Ты похожа на мать? Я никогда ее не видел.

Эмили сдержанно улыбнулась. В этот момент у нее зародилось настоящее чувство юмора. Какое бы несчастье или огорчение ни ожидало ее, она уже никогда не будет видеть одну лишь трагическую сторону происходящего.

— Нет, — сказала она, — от мамы мне достались только ресницы и улыбка. Зато у меня отцовский лоб, волосы и глаза бабушки Старр, нос двоюродного дедушки Джорджа, руки бабушки Нэнси, локти кузины Сюзан, щиколотки прапрабабушки Марри и брови дедушки Марри.

Дин Прист рассмеялся.

— Лоскутный мешочек… как все мы. Но душа у тебя своя и совершенно новая — готов в этом поклясться.

— О, я так рада, что вы мне нравитесь, — сказала Эмили порывисто. — Было бы отвратительно, если бы мне спас жизнь человек, который мне не нравится. Я совсем ничего не имею против того, что меня спасли вы.

— Это хорошо. Ведь отныне твоя жизнь принадлежит мне. Я спас ее, и теперь она моя. Никогда не забывай об этом.

Странное мятежное чувство охватило Эмили. У нее вызвала негодование сама мысль о том, что ее жизнь может принадлежать кому-то, кроме нее самой — пусть даже человеку, который так понравился ей, как Дин Прист. Наблюдавший за ней Дин заметил это и улыбнулся своей загадочной улыбкой, которая, казалось, всегда была чем-то более значительным, чем просто улыбка.

— Это тебя не совсем устраивает? Видишь ли, возмездие всегда настигает человека, когда он выходит за рамки обыденности. Он расплачивается тем, что потом живет в того или иного рода кабале. Возьми свою чудесную астру домой и храни ее — как можно дольше. Она стоила тебе твоей свободы.

Он смеялся… он, конечно же, просто шутил… однако у Эмили появилось такое чувство, словно на нее надели невидимые, тонкие как паутина, оковы. Поддавшись внезапному порыву, она швырнула великолепную астру на землю и наступила на нее.

Дин Прист наблюдал за ней с приятным удивлением. Его странные глаза смотрели очень ласково, когда она встретилась с ним взглядом.

— Ты редкостная… яркая… звездная! Мы с тобой будем добрыми друзьями… мы уже добрые друзья. Я зайду завтра на Старую Мызу, чтобы прочесть то, что ты написала о Кэролайн и о моей почтенной тетушке в твоей «книжке от Джимми». Я предчувствую, что получу большое удовольствие. Вот и твоя тропинка… Смотри не забредай больше так далеко от цивилизации. Доброй ночи, моя утренняя звезда.

Он стоял на перекрестке и смотрел, как она исчезает за деревьями.

— Какой ребенок! — пробормотал он. — Никогда не забуду, какие у нее были глаза, когда она лежала там… между жизнью и смертью… неустрашимая маленькая душа… и я никогда не видел существа, которое было так полно чистой радости существования. Она ребенок Дугласа Старра… а он ни разу не назвал меня Кривобоком.

Дин наклонился и поднял сломанную астру. Каблучок Эмили попал прямо на цветок, и тот был сильно помят. Но Дин положил его в тот вечер между страницами старого томика «Джен Эйр»[76], на которых его рукой были отмечены строки:

Мой взор пленила блеском дня

Дочь солнца и грозы.

Глава 27 Клятва Эмили

В Дине Присте Эмили, впервые с тех пор как умер ее отец, нашла друга, способного разделить все ее чувства. Когда он был рядом, она всегда проявляла свои лучшие качества, с радостью сознавая, что ее понимают. Любить легко, а потому в любви нет ничего необычного… но понимать… как редко это бывает! В те волшебные августовские дни, что последовали за опасным приключением, выпавшим на долю Эмили, эти двое подолгу бродили в чудесных краях воображения, беседовали о тонких, бессмертных материях и чувствовали себя в родной стихии среди «природы вечных благ», о которых с таким восторгом говорил Вордсворт[77].

1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 96
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?