Дорога в Аризону - Игорь Чебыкин

же проторенным путем. Да он бы и не возражал, если бы она вообще никогда больше на него не взглянула!.. Он был бы только рад. Она ему — не мать, не жена, не Катарина Витт и не Сильвия Кристель, и класть он на нее хотел с прибором и салфетками. Однако с учетом вчерашних событий в этом демонстративном нежелании учителя замечать ученика было что-то совсем жуткое, как в раскладывании пред лицом еретика пыточных инструментов или вязанок хвороста. Или как тогда на литературе, когда Тамара поймала его с прищепкой, но и бровью своей выщипанной не повела, отложив расплату на потом. Уж лучше бы они сразу начинали орать и волокли его к директрисе: все было бы легче и привычней. Так нет же, держат мхатовскую паузу, Салтычихи… А вот Шерстицына то и дело таращится на Толика — злорадно и многозначительно, прямо ест его глазами, точно это не она, а он порос шерстью. У, мокрота…

"Тася вашим родичам не звонила насчет вчерашнего?" — на перемене Толик созвал Перса и Кола на срочный военный совет в закутке у туалета. — "Нет. А твоим?". — "Тоже нет. И, главное, сегодня молчит, как Герасим в лодке… Даже виду не подает". — "Может, решила отделаться вчерашним внушением? Может, и не будет больше ничего…". — "Может, может… Держи карман шире, стакан выше!.. Не нравится мне это затишье перед бурей, сильно не нравится…". "Да хорош дергаться, Анатоль! — вспыхнул Перс. — Ты в своем репертуаре: весь на измене!.. Это я дергаться должен, я больше вас рискую! Дача — моя, кассета — моя, значит, с меня и спрос, значит, мне и достанутся все шипы и розги. А я, меж тем, как видишь, спокоен. Что и тебе советую. Вчера же вроде все проговорили: упираемся, как бараны в забор, и твердим, что видео смотрели один-единственный раз и именно эту кассету — с "Рэмбо". Никакой порнухи не было, и никакого алкоголя тоже: пусть Шерсть хоть обосрется. Все равно ничего не докажет! Скажем, что голый мужик, которого она на экране видела, — это и есть Рэмбо. Помните, там в начале эпизод есть, когда его в тюрьме из шланга поливают? И потом он еще весь фильм полуголый бегает. Ну, вот… Насчет кассеты они опять же не вас истязать будут, а меня. Ну, нехай истязают, суки!.. Скажу, что нашел кассету случайно, захотелось посмотреть из любопытства. Тут как раз вы мимо проходили, решили вместе посмотреть. Сугубо из любопытства. Вот и все! Чего дергаться-то? Не расстреляют же они нас за это!".

Расстрелять-то, может быть, и не расстреляют, но жизнь подпортить могут капитально. И в этом смысле самая уязвимая позиция у него, Толика. Перса в случае чего папаша прикроет, а Толику на подобное рассчитывать не приходится. Зато можно быть уверенным, что директриса обязательно припомнит ему тот инцидент с Тамарой и прищепкой. Ведь она же тогда пригрозила ему: еще один занос — и вылетишь из комсомола. А если исключат из комсомола… Охх, про это и думать и страшно… Это похуже, чем расстрел… Да и Тася, надо полагать, момента не упустит и оттопчется на Толике аж с наслаждением, выместит на нем свою беспричинную темную злобу. Все его школьные шутки и репризы зачтутся ему одним махом. Хотя вот что в них, спрашивается, такого уж преступного? Шутки они и есть шутки. Никому ведь от них не поплохело. Наоборот, все смеются, все довольны. Все, кроме Таси. Эта сволота всегда Толика не любила, с первого класса. Все вокруг чуть ли не на ушах стоят, но Тася видит только его одного: "Топчин! Топчин! Топчин!". У нее всегда во всем виноват Топчин. Вот, например, в пятом классе мальчишек обязали смастерить дома скворечники и принести их в школу. Птичьи избушки складывали в общую кучу в учебной мастерской. Один из скворечников был закупорен занозистым клинышком. Когда явившаяся с ревизией Тася выдернула клинышек, из лунки скакнула истомившаяся в заточении мышь, тут же скрывшись в недрах скворечной горы. Эту шутку с учителем проделал Славик Ветлугин. А Тася что провизжала первым делом? Правильно — "Топчин!".

"Топчин!", — зычный окрик военрука Самвела Автоматовича бесцеремонно прервал размышления Толика о вопиющей несправедливости Таси, которым он уныло предался на уроке НВП. Надо заметить, природная горячность, грозный вид и буденновские усы военрука служили лишь камуфляжем его добродушного нрава, о чем пацаны знали и чем нередко пользовались. Вот и сейчас Толик, несмотря на свои горькие думы, не отказал себе в удовольствии немного покуражиться. Кто знает, возможно, в последний раз… "Я!", — подпрыгнул он, еще в полете вытянув руки по швам. — "Топчин, ты в коме, что ли? Почему не реагируешь, когда учитель называет твою фамилию?". — "Я был в коме, но вы меня оттуда вывели — повзводно, поротно, побатальонно!". — "Топчин, дурью будешь маяться на других уроках, а не на военной подготовке! Понял?". — "Так точно! Спасибо за разрешение маяться дурью на других уроках! Я сообщу об этом другим учителям!". — "Закрой рот и отвечай на вопрос! Твои действия при команде "Вспышка сзади!"?". — "Виноват, Самвел Автаваздович, я недопонял: мне закрыть рот или все-таки отвечать?". — "Отвечай!". — "При команде "Вспышка сзади!" я должен упасть ничком на землю, закрыть голову руками, не шевелиться и выпускать газы в сторону вероломного противника! То есть, отвечать на ядерную атаку газовой контратакой!". — "Хватит умничать, Топчин! Ноги у тебя в какую сторону должны быть направлены — к взрыву или от взрыва?". — "К взрыву!". — "Почему?". — "Потому что покойники всегда вперед ногами лежат!". — "Остолоп! Вторая попытка! Почему надо лежать ногами к взрыву?". — "Потому что голова для человека важнее, чем яйца!". (Хохот в классе). — "Дважды остолоп и готовый труп в случае ядерной войны! Садись!".

Эх, Самвел Автоматович, начальный ты наш, военный и подготовленный, что такое ядерный взрыв в сравнении с гневом директрисы Милогрубовой? Так, детский чих в песочнице. Вот после встречи с директрисой Толик, действительно, станет трупом… Но почему ж она не вызывает-то к себе, а? Вот уж и последний урок закончился, а все не вызывает… Ждет, что они сами с повинной явятся, как жулики — в милицию? Ну, так это не тот случай. Их поймали на даче с поличным, вина их не требует доказательств и явок с повинной. Чего же жилы тянуть? Зачем пилить ножовкой склоненную на плаху голову вместо того, чтобы отсечь ее одним ударом? По крайней мере, не пришлось бы долго мучиться. Нет, точно что-то нехорошее затевается… Идти домой Толику