Победитель получает все - Роберт Крайс

Лицо Трули сморщилось от боли, и он крикнул, если, конечно, это можно было назвать криком:

— Керрис! Керрис, все кончено! Мне нужен врач!

Керрис не отзывался.

— Черт побери, Керрис, — заорал Трули, — все, хватит! Я умираю! Пожалуйста, мне нужен доктор!

Он снова закашлялся, и на сей раз у него на губах образовался большой алый пузырь.

Росси, пригнувшись, подошла к нам.

— Эллиот, ты покойник, — сказала она. — У твоего дружка руки по локоть в крови, и теперь он на все пойдет, лишь бы спасти свою шкуру. А для этого ему нужно убить нас и эту женщину, и ему начхать, будешь ты жить или умрешь.

— О боже… — простонал Трули.

— Быть может, тебе удастся выкарабкаться, а быть может, и нет, — склонилась над ним Росси. — Однако мы можем разобраться с Керрисом и той гнидой, что тебя подставила. Эллиот, отдай его нам. Скажи нам то, что мы хотим услышать.

Трули зажмурился, но не смог остановить слезы.

— Это Джонатан.

Росси усмехнулась. Ее маленькая личная победа.

— И все ради того, чтобы Джонатан мог прибрать к рукам денежки Тедди Мартина? — поинтересовался я.

Трули попытался было кивнуть, но у него не хватило сил.

— Все началось не сразу. Сначала Джонатан собирался защищать его, как обычного клиента.

— Но Тедди испугался.

Трули закашлялся, пуская новые пузыри.

— О боже, как больно! Господи, как же мне больно!

— Так Тедди убил свою жену? — спросил я.

Перед тем как ответить, Трули облизал губы, и они стали алыми.

— Да. Сперва он отпирался, но Джонатан сразу догадался. Такие вещи всегда чувствуются. Хороший адвокат всегда знает, виновен его подзащитный или нет.

Росси мрачно кивнула мне. Вот видишь?

— А потом Тедди признался. Не знаю почему, но однажды вечером, когда мы в очередной раз разбирали его версию событий, он вдруг ни с того ни с сего сломался. С ним тогда были мы с Джонатаном. Тедди вдруг расплакался и сказал, что действительно убил свою жену. Это все меняло. Джонатан посоветовал ему признать свою вину и пойти на сделку со следствием, но Тедди и слышать об этом не хотел. Он жутко боялся отправиться за решетку и стал умолять Джонатана не отказываться от его дела. Тедди сказал, что ничего не пожалеет, лишь бы не попасть в тюрьму.

— То есть отдаст все, чем владеет.

Еще один слабый кивок:

— Такую цену выставил Джонатан.

— А история с Притзиком и Ричардсом, — поинтересовалась Росси. — Тоже вранье?

— Все детали продумали Джонатан, я и Керрис. Джонатан выдвинул идею лжесвидетеля, Керрис дал нам Притзика и Ричардса, а я предложил Лестера. Дальше оставалось только связать все воедино. — Трули снова застонал и закашлялся, и изо рта у него пошла кровавая пена. — Я не хочу умирать, — прошептал он. — Ради всего святого, я не хочу умирать! Господи Иисусе, спаси и сохрани!

Я вытер кровь с его лица и, заставив его открыть глаза, произнес:

— Ты кусок дерьма, Трули, но я попробую спасти твою шкуру. Ты меня слышишь? Так что постарайся немного продержаться, и мы доставим тебя в больницу. Ты меня слышишь?

— Слышу… — слабо кивнул он.

— Ты только не умирай, сукин сын! Ты нам нужен!

Трули застонал и закатил глаза.

Я оглянулся на миссис Эрл, чтобы еще раз убедиться, что металлическая стенка ангара обеспечивает ей относительную безопасность, после чего мы с Росси подползли к Пайку. Пайк выглядывал в щель между дверью и косяком.

— Керрис достал из микроавтобуса дробовик. Разговаривает по сотовому.

— Замечательно. Наверное, вызывает подмогу.

— Нам бы сейчас очень не помешала бы помощь Томсика. По крайней мере, мне бы этого очень хотелось, — оглянувшись на Росси, сказал Пайк.

— Наберись терпения, — пожала плечами та.

Отодвинув Пайка, я выглянул в щель. Керрис, вооруженный дробовиком, укрывался за «ягуаром». Чернокожий охранник в красной трикотажной рубашке скорчился между «ягуаром» и микроавтобусом, а мистер Лоуренс неподвижно лежал на спине в нескольких ярдах от него. Возможно, чернокожий парень просто потерял сознание, а возможно, был уже мертв.

— Керрис, все кончено! — крикнул я. — Нас трое, а ты один. Не валяй дурака!

Вместо ответа дробовик дважды выстрелил, всадив два заряда крупной дроби в гофрированное железо дюймах в восемнадцати у меня над головой. Миссис Эрл жалобно застонала, а Росси прыгнула в сторону дверного проема, стреляя наугад, чтобы заставить Керриса залечь.

— Сдается мне, наше численное превосходство не слишком его и пугает, — обернулся ко мне Пайк.

— Похоже на то.

Росси осторожно подползла к двери и, щурясь от яркого солнечного света, выглянула наружу.

— Эй, а старик, похоже, еще жив, — сказала она.

Миссис Эрл перестала причитать и всхлипывать.

— Уолтер?

Вернувшись к щели, я увидел, что Уолтер Лоуренс медленно перевернулся на живот, затем встал на колени, но тут же снова рухнул ничком на землю.

Луиза Эрл бросилась было к двери, но Пайк заставил ее снова лечь.

— Назад, мэм. Пожалуйста.

— Но Уолтеру нужна помощь! — Она произнесла это так громко, что Пайку пришлось зажать ей рот ладонью.

— Не привлекайте к нему внимания. Если Керрис увидит вашего друга, он труп.

Миссис Эрл, распахнув испуганные глаза, кивнула.

Уолтер Лоуренс снова встал на четвереньки и оглянулся вокруг с таким видом, словно не понимал, где он и как здесь очутился. Шагах в десяти от себя он увидел негра в красной трикотажной рубашке, а потом увидел на земле его оружие — автоматический пистолет из вороненой стали. Уолтер Лоуренс перевел взгляд чуть дальше и, должно быть, заметил Керриса, который, спрятавшись за «ягуаром», целился в нас из дробовика. Уолтер Лоуренс находился за спиной у Керриса, который смотрел на нас и не мог видеть Уолтера Лоуренса. Мистер Уолтер Лоуренс медленно пополз к пистолету.

— Росси, — вполголоса окликнул я.

— Вижу.

Через щель мне были хорошо видны окрестные горы, нефтяные насосы и уходящая вниз разбитая грунтовая дорога. И вот совершенно неожиданно на дороге показался темный седан, который направлялся в нашу сторону, оставляя за собой хвост пыли. Росси тоже его увидела.

— Это Томсик? — спросил я.

Вынув из браунинга обойму, Росси проверила, сколько осталось патронов, после чего вставила ее обратно.

— Не могу сказать.

Я оглянулся на Пайка, но тот только плечами пожал. Похоже, для него это не имело значения. Чем больше народа, тем веселее.